На успение пресвятой Богородицы, в Синтре, осиротела португальская корона. Афонсу, пятый этого имени, по прозвищу Африканский приказал долго жить, удостоившись святых даров в монастыре, который не покидал последние годы. На престол вступил его сын — рей* Алгарве Жуан, второй этого имени, первым делом повелевший себя называть Совершенным, а вторым деянием возвеличивший своего бастарда* до магистра ордена Сантьяго. По слухам он все носиться с мечтой: найти морской путь в Индию и безумно разбогатеть на специях. Странные купеческие устремления у человека с репутацией совершенного кавальера, вы не находите?
Первый принц крови у франков — дюк Орлеанский Луи в очередной раз рассорился с дядей и спешно уехал в Бретань, бросив в Амбуазе всех своих шлюх. Говорят: он там собрался приглядеться насчет женитьбы на дочери бретонского дюка, как только папа освободит от его от уз законной уродины — дочери Паука.
Сам рой наш Луи, одиннадцатый этого имени, сидя сиднем в Плесси, как-то умудрился поссориться со своим наваррским племянником, и что-то там произошло, о чем, впрочем, не шибко распространяются. Даже сплетен особых нет. В основном говорят о том, как Луи отобрал владения Наварры в Этампе, Шампани и Невере, нехило округлив, таким образом, свой домен, за счет родной сестры из Фуа.
В Нанте в мае сего года был подписан союзнический договор с Англией, по которому женихом четырехлетней Анны Бретонской объявлен одиннадцатилетний принц Уэльский Эдвард. Дюка понять можно — он ищет союзников против Паука, отстаивая независимость Бретани, но в самой Англии продолжается оголтелая война между домами Ланкастеров и Йорков за корону. И конца-края этой войны не видно. Как говорят, уже не меньше восьмидесяти принцев с обеих сторон пало на полях сражений, нашли свою смерть в темнице или под топором палача.
Вот, впрочем, мессиры, и все что случилось в мире за последние полгода.
Микала я отправил отмывать дю Валлона, как самого понимающего толк в этом процессе. Филиппа дал ему в помощь. Дамуазо поморщился от того что его в подчинение рабу дают, но ослушаться меня не посмел. И они вдвоем увели бродячего поэта за кормовую надстройку, туда, где был навесной гальюн над водой. Сейчас оттуда слышались громкие визги «жертвы», садируемой водными процедурами
Когда к моему лежбищу подсел дон Саншо, судя по выражению лица инфанта, с каким-то серьезным разговором, а я разомлевший под ласковым утренним солнышком, лениво произнес.
— Не вижу никаких препятствий к тому, чтобы двум благородным донам не выпить теперь холодного анжуйского?
— Белого или красного? — только переспросил инфант, не читавший братьев Стругацких.
— Ну, если учесть что мы сейчас не будем вино закусывать ни рыбой, ни мясом, то этот вопрос неактуальный, — посмотрел я пристально в его единственный глаз, — С другой стороны если красное вино рассматривать как горячительный напиток — все же кровь земли, то белое, в данный момент, более подходящее, как напиток прохладительный. Распорядись, будь другом.
Когда наслаждение первых глотков нектара от старого барона растворилось по небу и языку, дон Саншо вновь сделал серьезное лицо и спросил.
— Какой будет твой ответ на то, что Паук наложил на твои земли секвестр, или отдашь все на усмотрение матушки? Она все же его родная сестра.
— У Капетингов родни нет, есть только повелитель и подданные, — ответил я ему, насколько понимал ситуацию. — Программа Паука на все его правление — уничтожить независимых вассалов и сделать из них придворных слуг, которые кормятся с его руки. Все свои завоевания он складывает в свой домен. Если и есть, какие раздачи земель с его стороны, то это прямые вассалы Луи, будь они самые последние башелье. Так что ни мне, ни матушке ничего не обломиться. Что с воза упало, то пропало.
— Ты тоже Капетинг, — неожиданно заявил дон Саншо.
— Поэтому я без обратного ответа такое безобразие не оставлю. Только каков мой ответ будет я еще не придумал как следует. Но он будет очень неожиданным для всех.
— Что ты задумал?
— Объединить всех эскандулаков — васков, басков и гасков под одной короной. Моей короной.
— Где в своей державе ты видишь мое дукадо?
— Федеративной частью.
— Не понял?
— Федерация — это такое объединение государств, где центральной власти отдается внешняя политика, монетная стопа* и война. Все остальные вопросы на своей земле федераты решают самостоятельно.
— Чем это отличается от вассалитета?
— Тем, что у Федерации есть сила. Постоянная армия, флот и артиллерия. А не ополчение кабальеро, которое расползется по домам на сорок первый день призыва.
— Значит, будут налоги?
— Не без этого.
— Будешь давить сильные дома аристократии? Они же тебе просто так денег не дадут.
— Если будут бегать перелетами и нашим, и вашим. Если будут устраивать феодальные войны внутри государства — то обязательно. Будут бунтовать, устраивать мятежи — буду давить. В том числе и последним доводом короны.
— Это, каким же последним доводом?
— Увидишь. Ты все первым увидишь, брат мой. Немного попозже.
— А куда деть кучу бедных, но гордых безземельных кабальеро? Вот задавят Кордову, и не останется магометанской угрозы на Пиренеях. И останутся они без дела.
— Разбойников — на сук, умных на службу короне за деньги.
— Всех не переловишь, — потянулся Саншо к кувшину, чтобы снова наполнить наши кубки.
— Я и не буду их ловить. Я отдам это право городам.
— Ты понимаешь: к чему это приведет? Чернь будет вешать нобилей*? — дон Саншо округлил свой единственный глаз и поднял бровь.
— Ни в коем случае. Согласно древним фуэрос* наши города имеют статус коллективного идальго, и в этом статусе имеют представительство в кортесах. Каждого кабальеро-разбойника пойманного с поличным на территории городской округи будет судить городской суд, который получит у меня это право в свои фуэрос. И в каждом городе будет мой прокурор, который будет надзирать за законностью, чтобы не было произвола. Также дам им право содержать за счет города стражу для этого. Конную стражу, а не только копейщиков внутри стен. И обязательство выдавать укрывшихся на их территории разбойников законному суду. Однако в случае внешней опасности, на каждую провинцию назначу капитана, который под своим знаменем объединит все эти городские отряды конных арбалетчиков в единое ополчение. Этим я не нарушу старинные фуэрос, что города вправе не посылать своих солдат воевать на чужие земли. Кстати перекрытие перевалов на границе с Кастилией не есть чужая земля, не так ли?
