— Все остальное требует много времени, через год освоим производство новых танков, пехотное оружие — думаю через месяц будет первый образец и полная технология производства, реактивные гранатометы, подбивающие любой современный танк — не меньше чем через три месяца. Радиолокация — в этой области лучше — все упирается в перестройку нового радиозавода, года через три можно ожидать первых результатов в атомном проекте, — честно признался Мюллер.
— Не веселая получается картина, — произнес фюрер, — у нас полно информации, но применить мы ее не можем просто не хватает времени. Как там все эти жуткие новинки — бомбы объемного взрыва и напалмовые бомбы?
— Идут исследования, опыты, но пока результатов особо нет, зажигательные бомбы есть, но на основе фосфора. А настоящий напалм — это очень сложная смесь. Да и взрыватель там не простой. Он должен равномерно распределить смесь над оптимальной площадью поражения и поджечь ее. Если бы с этой смесью было все так просто, ее применили бы в первой мировой войне. И еще одна сложность, люди очень медленно осваивают новую технику. Я имею в виду компьютеры.
— Виктор упоминал об этом, — задумался фюрер, — компьютерная боязнь, так если не ошибаюсь он назвал подобное явление. Тогда на вас ляжет еще одна обязанность — обучить специалистов работе на компьютерах, — закончил Гитлер.
— Но мой фюрер, у меня полно собственной работы, — не выдержал шеф гестапо, — вы мне предполагаете обучать людей, которые намного образованнее меня!
— Они образованы не в той области, они авиаторы, оружейники, полководцы, впрочем с последними я займусь сам. Вы им должны дать начальные знания, после они и сами начнут понимать как использовать эти вычислительные машины.
— Мы же с вами научились, научаться и все эти спецы. Я не могу работать круглосуточно. Мне надо охранять прежде всего секретность проекта. С контрразведывательной спецтехникой можем обращаться я и несколько моих подручных. Уже задержано два шпиона. И не дилетантов. Мощные профессионалы, если бы не аппаратура из будущего, мы бы их не выявили.
— И кто так заинтересовался проектом? — удивился Гитлер.
— Англичане, кто же еще, — хмыкнул Мюллер, — и к тому же, мы с вами, как говорят русские с нуля обучались работе на компьютере, и быстро его освоили.
— Но время, Генрих, время, именно его нам и не хватает, — не унимался Гитлер, — вы что не помните как нам помогал при этом Виктор?
— Да, — признал шеф гестапо правоту фюрера, — изучать компьютер по книге — это довольно долго. Да и непривычно. У меня поначалу тоже был страх все испортить.
— Вот поэтому вы и должны обучить наших ученых и техников работе с этими машинами, — наставительно произнес Гитлер, — много времени это не займет. Дадите шесть занятий по четыре часа каждый день. Думаю будет достаточно.
— Хорошо, начну занятия с завтрашнего дня, — пообещал тот. Потом замялся и добавил, — наметилось еще одна, точнее две проблемы.
— И какие же? — удивился фюрер, — вроде бы все мне перечислили.
— Первая, нам элементарно не хватает переводчиков. На английском языке материалов мало, на немецком побольше. А вот на русском огромное количество. Причем именно то что нас больше всего интересует. Люди работают по десять двенадцать часов, понимая важность работы, и их иногда приходиться в приказном порядке отправлять отдыхать. Но все равно… Вы же сами сказали как важно быстрее ознакомить наших ученых и инженеров с добытыми материалами.
— Ну так наймите фольксдойчей! В Германии сейчас полно людей знающих русский язык. Те же поволжские немцы, — раздраженно ответил фюрер.
— Но их надо тщательно проверять, — тактично заметил Мюллер, — а на это тоже требуется время.
— Придется снизить меры проверки, а еще подключите вашу спецаппаратуру, — высказал свое решение проблемы Гитлер.
— Но для того чтобы был толк необходимо не только знать разговорный русский язык, но и технические термины. У этих людей просто нет нужной квалификации.
— Откройте курсы ее повышения, — уже начал выходить из себя Гитлер, — еще, напомню, есть словари. Пусть переводят, а два часа в день повышают квалификацию. Еще вопросы?!
— Этот Виктор над нами подшутил, — стараясь держать себя в руках ответил Мюллер, — он вставил во все компьютеры, кроме вашего и моего специальную программу. Которая при включении и выключении вычислительных машин, проецирует на экран анекдот о Штирлице, обо мне и даже о вас.
— Так пусть уберут ее, — спокойно ответил фюрер, — Генрих, с каких пор вас стали там нервировать анекдоты о вас и обо мне. Или вы решили взять пример со Сталина? Тогда лучше сразу объявить Германию одним большим концлагерем.
— Программу так просто убрать не удалось. Я пробовал. Это что-то вроде компьютерного вируса, но нашим специалистам пока не хватает квалификации, чтобы ее выявить. А действовать наобум — можно повредить данные. Мы еще не настольно хорошо разбираемся в работе программ. Но главное не в этом, когда все кто был в проекте начала задавать вопросы — кто такой этот Штирлиц, я им просто сказал, не обращать на это внимания, а работать, тогда они обратились к Геббельсу. И этот недоумок не нашел ничего лучшего как организовать им закрытый просмотр, с разъяснением, что это просто художественный вымысел.
— И что, мне лично этот сериал понравился, Йозеф поступил правильно, — не понял причины раздражения фюрер.
— Да, но теперь у меня за спиной смешки, что неприятно и раздражает. Я ведь в этом сериале представлен совсем не такой как в жизни. Вы сами в этом убедились. Но самое главное некоторые офицеры стали пародировать меня. А уж фраза «А вас «фамилия любого человека», я попрошу остаться», так вообще вызывает хохот. Не говоря того, что Виктор на каждом рабочем столе оставил текст «Как размножаются ежики». Надеюсь вы читали его мой фюрер?! — вышел из себя Мюллер.
— Генрих, — спокойно и немного устало ответил Адольф, — помните как мы с вами впервые попали в тот мир? Как все узнали. И потом вернулись. Вас конечно задело это пренебрежительное отношение, но что поделаешь. Для них мы всего лишь исторические персонажи. У них другие проблемы, другие реалии. Они и сами другие. Поймите это. Нам нужно строить свой мир. И помощь оттуда просто бесценна. Хотите отомстить Виктору? Зачем? Он много для нас сделал, и сам живет в таком мире, где ни вы ни я не хотели бы находиться. Так к чему эти пустые обиды? Ради Рейха я бы их стерпел, ни разу не подумав задевает ли меня они или нет. А вы?
— Думаю вы правы Адольф, — после долгой паузы ответил шеф гестапо, — просто напряжение последних дней…
