В общем, нужна и какая-то программа поиска и воспитания молодых дарований — с конкурсами и премиями, подытожил размышления я. Кстати, а как там одно из них, то есть дослужившийся уже до лейтенанта Курильского флота Северянин? Вроде бы его последний сборник стихов вызвал интерес, да и Маша говорила, что написано очень неплохо.
Утром третьего июня по мостику через безымянный ручей, впадающий в речку Цунь-хе, протарахтел мотоцикл. В результате этого действия он оказался на маленьком полуострове, который, судя по всему, занимала какая-то хозяйственная часть. Во всяком случае, тут было четыре больших грузовика и несколько «Нар», две полевых кухни и пять сараев местного вида. А вот личного состава почти не наблюдалось — только пост сразу за мостиком.
— Пакет лейтенанту Гудериану из штаба укрепрайона, — сообщил мотоциклист по-немецки.
— Привет, Зигфрид, — отозвался старший караула на том же языке, хотя на нем была манчжурская форма с сержантскими погонами, — Гейнц у себя. Что-то новенькое? Если секрет — можешь не говорить.
— Да какой там секрет, — махнул рукой мотоциклист, — нас наконец-то окружили, вот и все. Головные части китайцев вышли к морю в пятнадцати километрах западнее Инкоу. Ладно, я поехал.
— Ну вот, — уныло потянул тощий рядовой, — раз окружение, значит, пайки урежут, а мы и так третью неделю почти на одной рыбе сидим.
— А тебя хоть чем ни корми, толку все равно никакого, один перевод продуктов, — благодушно отозвался сержант, — и чем тебе лосось не нравится? В Гамбурге, небось, твоего месячного заработка и на одну такую рыбину не хватило бы, а ты их тут каждый день бесплатно жрешь и еще добавки просишь.
Диалог прервал звук свистка из лагеря.
— Общий сбор, — сказал, поднимаясь, сержант, — пошли. Кажется, кончился наш отдых на рыбной диете.
Лейтенант Гудериан оглядел построившийся личный состав своей Первой танковой группы.
— Камрады, — начал он, — наконец-то начинается настоящее дело. Получен приказ о перебазировании в расположение Второй ударной еврейской бригады, это квадрат шестнадцать. Выходим завтра в шесть тридцать. До этого — подготовка к маршу. Вольно, разойдись.
— Гейнц, — спросил его низенький крепыш в звании младшего лейтенанта, — не знаешь, это настоящие евреи или наши?
— Увы, Пауль, настоящие, из России, — улыбнулся Гудериан, — они будут поддерживать нашу атаку. И у тебя еще остается время, как говорят наши русские друзья, хорошенько «wsdrutschit» своего мехвода, чтобы у него на марше опять гусеница не слетела, как по пути сюда.
В расположении бригады танкистам отвели место примерно в полукилометре от передовой, перед минометчиками и рядом с кухней. Судя по запаху, там готовилось что-то не рыбное, а весьма мясное.
— Получено разрешение расходовать консервы, — пояснил Гудериану начштаба бригады майор Канкрин, — так что можете есть свои, а можете — и наши, у нас хватит. Операция — завтра в пять тридцать, сразу после артподготовки. У вас на танках есть рации?
— С передатчиком — только на моем, у остальных одни приемники.
— Пусть ваш радист зайдет в штаб за частотами и позывными, по вашим заказам будут работать две эскадрильи «Фоккеров» и одна «Выхухолей».
— А это еще что такое?
— Да в общем та же самая «Кошка», только берет побольше и летает побыстрее — ближний бомбардировщик. На «Фоккерах» — ваши, то есть немцы, на «Выхухолях» — русские, но немецкий вроде знают. Ваши люди уже расположились? Тогда зовите кого считаете нужным — и пошли в штаб, знакомиться с обстановкой и есть сосиски — настоящие баварские, между прочим, специально для вас достали.
Обстановка внушала некоторый оптимизм. Неделю назад китайские войска прорвали фронт между первым и вторым укрепрайонами и неудержимым потоком устремились вглубь Манчжурии.
— Всю неделю непрерывно шли, — поделился впечатлениями начштаба, — только вчера движение малость поутихло.
Пройдя километров пятьдесят, китайцы повернули направо и два дня назад с боями вышли к морю, замкнув тем самым сухопутное кольцо окружения вокруг укрепрайона. Впрочем, это никого особо не обеспокоило, ибо и до того четыре пятых всех грузов получались по морю, где безраздельно господствовал японский флот. А в месте прорыва спешно рылись окопы, причем это место заняла дивизия китайцев-мусульман, которые уже показали себя хоть и не очень умелыми, но чрезвычайно стойкими солдатами.
— Вот карта с направлениями нашего прорыва — это экземпляр для вас, — развернул ее на столе Канкрин. — Так, нам с вами предстоит операция на глубину в тридцать восемь километров, до вот этой высоты, где мы должны соединиться с ударной группой второго укрепрайона. До первой линии окопов четыре километра, и занимают ее какие-то малобоеспособные части. В общем, после артподготовки сопротивления тут не ожидается, но дальше бронемашины сопровождать вас не смогут — по крайней мере в ближайший час. Далее, на два километра западнее, вторая укрепленная полоса, она вроде посерьезней, но все равно в зоне действия артиллерии. План на первый день — тридцать три километра до рубежа обороны мусульман, причем сопровождать вас сможет только конная сотня — и пехота, и броневики подтянутся только на следующий день, а артиллерия, скорее всего, еще позже.
"По идее, все участвующие в прорыве силы должны представлять собой единое подразделение, где, кроме танков, есть и артиллерия на механической тяге, и броневики, и конница", — подумал Гудериан, — "но тогда им точно командовал бы не я". И спросил:
— Ваши люди помогут моим машинам преодолеть окопы и последствия артподготовки? У меня два заправщика, грузовик с боезапасом и передвижная мастерская.
— Разумеется, — кивнул майор, — теперь про первую линию. Здесь помечены пулеметные точки, которые вам обязательно надо подавить, ведь за вами пойдет пехота. Позади второй линии — как минимум две батареи, судя по всему — со шнейдеровскими полевыми пушками. Шрапнель, поставленную "на удар", ваша броня выдержит?
— Лобовая — наверняка, а боком или задом мы к ним поворачиваться и не собираемся.
Артподготовка началась в четыре пятнадцать и продолжалась чуть больше часа. Но вот грохот стих, «Фоккеры», обрабатывавшие вторую линию, улетели, и послышался звук горна, практически сразу заглушенный взревевшими моторами танков. Перевалив через линию своих окопов, бронированные чудовища пошли в атаку. Пропустив их вперед метров на сто, пехота побежала за ними.
Гудериан, высунувшись из открытого люка командирской башенки, внимательно смотрел вперед. Танк неспешно переваливался по рытвинам — быстрее десяти километров в час по такой местности он ехать не мог. В отличие от остальных машин, вообще спидометра не имевших, "Борис Фишман" был оснащен цифровым. Впрочем, этот танк много чем отличался от своих стандартных собратьев.
Лейтенант убедился, что в первой линии окопов не просматривается ничего живого, и перевел бинокль на вторую. А вот там шевелятся, и не в одном месте… Гудериан хмыкнул и приказал радисту:
— Курт, заводи музыку!
Здоровенный «колокольчик», прикрученный к правому борту танка, зашипел, хрюкнул и заорал мощным хором:
— У-уррр-ааа!
Лейтенант закрыл люк и помотал головой — так и оглохнуть недолго, да и позиции китайцев уже близко.
— Форвертс!!! — продолжал надрываться танк. — Тэнно хэйко банзай! Хедад!!!
Из окопов неуверенно застучал пулемет, но тут же смолк, а затем оттуда сначала по одному, а потом и массово стали выскакивать китайцы — с целью удрать. Пулеметы двух передних башенок открыли огонь, но некоторым, наиболее резвым, все же удалось скрыться за гребнем холма. "Борис Фишман" тоже перевалил его и остановился — впереди, примерно в восьмистах метрах, была какая-то деревушка, где и должны были стоять пушки. Но на открытом месте их не наблюдалось — значит, они могут быть в домах или сараях…
Заработали все три пушки «Фишмана», а затем подключились и орудия остальных танков. Пять минут стрельбы — и развалины деревни заволокло дымом. Танки снова двинулись вперед.
"Толку от боковых башен никакого", — думал Гудериан, — "из-за отсутствия заряжающего реальная скорострельность получается даже ниже, чем у главного калибра. А снарядики мелкие… Убрать, может, тогда и скорость хоть немного повысится! Ведь сейчас нужен рывок, а мы тут ползем…"
Лейтенант был не совсем прав — танки разогнались уже почти до пятнадцати километров в час и продолжали увеличивать скорость. Когда до развалин оставалось метров триста, дым и пыль немного рассеялись, и стало видно, что никаких пушек тут нет. И вообще ничего нет, даже китайцев. Местность же за деревней почти не просматривалась. Ждать конников, чтобы отправить их в разведку, или рискнуть?
