Я оставил мотоцикл. Подошел к КПП, черт, конечно же, вахта. Охранник. Спортивный костюм, кожаная куртка, оттопыриваются два пистолета. На голове маленькая зеленая шапочка. Это база Рашида. Того самого, что устраивал для американского дозора религиозное шоу. Потом они кончили всех разведчиков.
Охранник чуть лениво подошел и также с ленцой, размеренно, надменно поинтересовался чего мне надо.
— Передай Рашиду Аслановичу поклон и скажи, что пришел Николай Владимирович.
— Его нет. — точно также с ленцой и надменно ответил охранник.
— Так ты свяжись с его секретарем, помощником, референтом, с начальником службы безопасности. Давай, шевелись! — последнее я добавил уже командирским голосом.
Тот удалился в будку и начал по-татарски говорить по стационарному телефону. Периодически посматривал меня.
Вышел. И так же лениво.
— Ждите.
Я отошел к мотоциклу. Сел на сиденье, ноги свесил на одну сторону. Закурил. Локтем проверил на месте ли пистолет. Патрон в патроннике, снял с предохранителя — пол секунды дел.
Минут через пять быстрым шагом вышел мужчина, он был вместе с Рашидом в нашу первую встречу. Подошел к охраннику, тот кивнул в мою сторону. Издалека в моем новом наряде он меня не узнал. Чмо какое-то колхозное приехало. Хозяина требует. Лицо его было решительное, мол, сейчас, морду разобью.
Не меняя позы я поднял лицо, сам локтем подвинул пистолет. Ну, что узнаем, или поиграем?
Да, нет, вроде, узнал. Сначала изменил шаг, разулыбался.
— Николай Владимирович! Не узнал сразу. Извините. Вы очень хорошо закамуфлировались.
— Стараюсь, если не узнают союзники, то, надеюсь, что и враги также не распознают. "И встретились они, и не узнали друг друга!"
— Примерно так. Идемте. Рашид Асланович вас ожидает. Мы думали, что вы раньше к нам приедете.
Я оглянулся, посмотрел на мотоцикл. Он перехватил мой взгляд.
— Не беспокойтесь. С ним все будет в порядке — и уже обращаясь к охраннику — позови кого-нибудь из отдыхающей смены, и загоните во двор, и спрячьте, чтобы не привлекать внимание, в склад. Понятно?
Охранник что-то крикнул. Но выражение его лица уже сменилось с равнодушно-надменного на подобострастно- угодливое.
Мы прошли в трехэтажное здание, видимо, здесь раньше размещалась администрация этой базы.
Пока шел по двору, отметил, что во дворе много людей. Около сотни человек. Их можно было сразу разделить на две категории. Это те, кто ходил без дела, но было видно, что они вооружены. Они особо и не скрывали свое оружие. Под куртками явственно угадывались очертания пистолетов. Как правило, американского производства, казалось, что увидел и одного "Стечкина", судя по громадной пластмассовой кобуре. Вдалеке увидел еще одного. То ли с УЗИ, то ли со "Скорпионом". Везет же мужикам.
Вторая категория мужчин — это были те кто занимался погрузкой и выгрузкой вагонов. тут же стояли и грузовые машины, в которые грузили и выгружали ящики, коробки. Судя по маркировке на некоторых, и запаху, что царил над базой — фрукты, овощи.
Хорошее прикрытие. Можно развозить по всей области сельхозпродукцию, не вызывая ничьего подозрения. А большое количество оружия легко объяснимо — времена сейчас неспокойные, так спокойнее. Да, нарушаем закон, но все ради самообороны, не подумайте чего дурного…
Возле входа стояло несколько дорогих автомобилей. В, основном, джипы.
Лестница была обычная, не считая того, что была переделана. Замурован вход на первый этаж и отсечен вход на третий. Для простых граждан, наверное, есть отдельный вход и лестница, которая ведет на первый и третий этажи. Дверь на второй этаж была бронированная. Смотровое окно закрыто пуленепробиваемым стеклом, а стены затянуты арматурой, штыри которой уходили глубоко в стены, пол, потолок. Поверху была натянута покрашенная в тон стен противогранатная сетка. Зачем она мне было непонятно. В стенах и двери видны пока закрытые бойницы. Небольшое количество личного состава могла здесь держать оборону, если бы кто-то пошел штурмовать вход на второй этаж.
На входе на второй этаж было трое охранников в бронежилетах с автоматами. У дверей стоит полностью снаряженный, с заправленной лентой пулемет. Понятно. Личная охрана Рашида. Те с большим подозрением осматривали меня. И если бы не упреждающий окрик моего визави, то они бы непременно бы обыскали меня с особым рвением. Что-то недовольно ворча под нос, они расступились. В маленьком коридоре стояли ящики с ВОГ для подствольного гранатомета.
Было видно, что установлены камеры видеонаблюдения. И установлены они так, что ни один уголок не просматривался. Все на виду.
Коридор был богато отделан по последней моде, только с восточным уклоном. Это стрельчатые арки, на полу лежали красивые ковры. Ноги буквально утопали в них. Казалось, что идешь и выдираешь ноги. Сколько они стоили… Наверное, целое состояние. Хоть и не восточный человек я, но люблю ковры. У меня дома в квартире в зале лежит ковер. В редкие вечера, когда бывал дома, люблю лежать на нем вечером с книгой или у телевизора.
Вздохнул. Давно это было. Кажется в прошлой жизни. Стараюсь меньше думать о семье. Это разжижает волю, отвлекает от целей. Начинаешь больше думать о собственной безопасности. Нужно заниматься боем. Выиграем — вернемся домой. Не выиграем — похоронят где-то в лесу. Безымянный холмик.
За мыслями подошли к двери, она распахнулась. На пороге стоял Рашид.
— Здравствуйте, Николай Владимирович! Давно вас ждем. Очень давно. — он был искренне радушен. — Заходите!
Отошел в сторону, пропуская меня.
Большой кабинет, на полу ковер. Ворс у него меньше чем у того что лежит в коридоре, но похоже на ручную работу. Затейливый, сложный узор. Красиво. Стол из красного дерева. Видно, что покрыт не шпоном, а изготовлен из массива дерева. Пара кресел для гостей, и кресло хозяина кабинета. Огромное кожаное, кожа прибита гвоздиками, чьи медные шляпки красиво смотрятся на коричневой коже. Хозяин знает цену вещам и умеет их ценить. Стол завален бумагами.
На стене — огромная плазменная панель — телевизор. Но на него пока выведено изображение с камер видеонаблюдения. Наш путь был виден от самых ворот до кабинета.
Рашид проводил в боковую комнату, видимо, это комната отдыха. Хороша.
Стол обеденный, сервант с посудой, диван, шкаф, в принципе большая жилая комната. Из нее вело еще две двери.
— Руки можно помыть? — спросил я.
— Да, конечно. Вот в эту дверь.
Санузел. Туалет, биде, душевая кабина, судя по всяким вещицам, то с гидромассажем, ванна-джакузи. Любит хозяин красивую жизнь. Будет за нее биться. Или пойдет на компромисс, чтобы ему оставили все это? В бою показал себя как воин. А вот как дальше пойдет? Пути Господни неисповедимы. Кто знает. Поживем-увидим.
Я с удовольствием умылся, смыл дорожную грязь. В дверь постучали.
— Если хотите — можете принять душ или ванну. — Рашид был гостеприимен.
— Нет. Спасибо. Может позже. — я с удовольствием смотрел на блестящую сантехнику.
Пока умывался, накрыли на стол. В центре стояла запотевшая бутылка водки, разнообразные закуски, отдельно, в небольшой вазочке лежала икра черная. Рядом — икра красная. Отдельно на маленьком столике фрукты. Стол был накрыт так, что пять здоровых мужиков могли спокойно, долго сидеть.
Рашид перехватил мой удивленный взгляд.
— Чуть позже будет горячее.
— Рашид Асланович, тут можно целое отделение от пуза накормить!
— Так и мы не торопимся. Разговор будет долгим.
— Я не отрываю вас от неотложных дел?
— Нет важнее дела, чем война. — он был серьезен — А для коммерческих дел есть помощники.
— Понятно. — я кивнул.
Сели за стол.
Налили. Я поднял стопку с водкой.
— Не против веры? А то, может, не стоит тебе. Чтобы потом не мучаться?
— В Коране нельзя пить вино. Так мы его и не пьем. — он усмехнулся — Все вы христиане печетесь, чтобы муслимы не нарушили Коран, а сами нарушаете. Отчего так?
— Мы люди вежливые и не хотим, чтобы наши друзья испытывали дискомфорт.
— Мы взрослые люди, поэтому оставим каждому свои грехи. Я же вас не испытываю, отчего вы нарушаете заповеди Христовы, типа "Не убий!"
— А я — православный. Я Родину защищаю. Хотя, говорят, что всех кто с войны возвращался семь лет в церковь не допускали. Это же касалось и Александра Невского. Его причислили к лику святых. Я, хоть и крещенный, да, как-то длительная служба в армии накладывает определенный отпечаток. Поэтому никаких угрызений совести не испытываю. Тем более, что с первых дней в училище нас приучали, что должны сделать пуск ракет, тем самым уничтожить несколько городов, в которых проживает несколько миллионов человек. Давай выпьем, а то водка греется.
— Давай.
Мы чокнулись и почти синхронно произнесли тост:
