Совершенно секретно!
НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР
Товарищу П.Фитину
Разработку агентом «Мушкетер» Гельмута Кнохена категорически запрещаю. Примите все возможные меры для немедленного возвращения агента «Мушкетер» на территорию Советского Союза. При необходимости задействуйте оперативные резервы в Бельгии, Голландии и нейтральных странах.
Абакумов
Совершенно секретно!
Снятие копий строго запрещается
Хранить наравне с шифром
В случае опасности захвата противником, подлежит немедленному уничтожению.
НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР
НАЧАЛЬНИКАМ УПРАВЛЕНИЙ ОСОБЫХ ОТДЕЛОВ, НАЧАЛЬНИКАМ ОСОБЫХ ОТДЕЛОВ ФРОНТОВ, АРМИЙ, ВОЕННЫХ ОКРУГОВ, ГАРНИЗОНОВ, СПЕЦЛАГЕРЕЙ, ЗАПАСНЫХ СТРЕЛКОВЫХ БРИГАД И ПОЛКОВ
Принять все меры для установления местонахождения Гумилева Льва Николаевича, 1913 года рождения, русского, уроженца г. Ленинграда. С приказом ознакомить всех оперативных работников особых отделов. О результатах докладывать немедленно.
Начальник Управления Особых Отделов НКВД СССР,
комиссар госбезопасности 3-го ранга В.С. Абакумов
Глава одиннадцатая
Инквизитор
Москва, июнь 1942 года
– Значит, орел, – задумчиво проговорил Сталин, водя черенком трубки по бумаге. Зрение у него портилось с каждым годом, а очки он носить стеснялся, поэтому донесения ему печатались на машинке с увеличенным шрифтом. – А почему именно орел, товарищ Абакумов? Вы не задумывались?
– Полагаю, потому, товарищ Сталин, что орел с давних времен был символом высшей власти. В древнем Риме, например. Да и у наших царей тоже.
– Царь-птица. Да, может быть. Как вы думаете, откуда прилетела к Гитлеру эта птичка?
Абакумов подобрался, ответил, тщательно выговаривая каждое слово:
– Гурджиев сказал нашему агенту, что Гитлер получил орла от Дитриха Эккарта. Эккарт, согласно наведенным мной справкам, был близок к влиятельным кругам германского Генерального штаба, в частности, к начальнику кайзеровской разведки полковнику Вальтеру Николаи. Возможно, ниточка тянется туда.
Сталин помолчал, прошелся по кабинету.
– Значит, вы допускаете, что это может быть провокация немецкой разведки?
– Провокация? Нет, товарищ Сталин. Они слишком тщательно скрывали информацию. Об орле знали считанные единицы людей, состоявших в разных мистических кружках – и все эти кружки были безжалостно уничтожены Гитлером после прихода к власти.
Верховный главнокомандующий подошел к книжным полкам, провел рукой по кожаным корешкам.
– Меня заинтересовало сообщение этого вашего Мушкетера о том, что орел какое-то время находился у нас в стране. Это можно как-то проверить?
– Разумеется, товарищ Сталин. Но мне потребуется санкция на такую работу, а я не уверен, что товарищ Берия…
Хозяин усмехнулся.
– Товарищ Абакумов, вы работайте, а с товарищем Берия я как-нибудь разберусь.
Начальник Управления Особых отделов почувствовал, как учащенно забилось сердце.
– Понял, товарищ Сталин! Разрешите приступать?
Сталин рассеянно кивнул, вытащил из ряда книг тяжелый том в черной обложке, начал шуршать страницами. Когда Абакумов был уже в дверях, он неожиданно поднял голову и сказал негромко:
– Проконсультируйтесь с начальником 13-го отдела Рудневым, он может подсказать вам что-нибудь интересное…
О 13-м отделе НКВД мало что знал даже Абакумов.
Формально такого отдела не существовало вовсе – в официальных документах он не упоминался, зарплата его сотрудников по ведомости не проходила. Однако среди руководящего состава наркомата ходили слухи о некоем засекреченном подразделении, замаскированном под научно-исследовательский институт. Это, однако, не была шарашка наподобие заповедника для умников в Серебряном Бору или Лесного Дома в Ильинке. Сотрудники подразделения имели спецзвания и носили форму, а возглавлял его комиссар госбезопасности 3-го ранга Максим Руднев – человек, которого за глаза называли «инквизитором». Он начал работать в ГПУ еще при Ягоде, благополучно пережил все кадровые чистки, никогда не подлаживаясь под новое начальство и не участвуя во внутриведомственных интригах. Причина такой спокойной уверенности в себе и своих силах могла быть только одна – Руднев пользовался полным доверием Хозяина. Даже всесильный шеф госбезопасности Берия не рисковал портить с ним отношения – впрочем, деятельность 13-го отдела лежала вне сферы его интересов.
Выйдя от Сталина, Абакумов задумался – как ему связаться с шефом 13-го отдела, если он вроде как не существует? В телефонном справочнике НКВД номеров отдела не было.
Внезапно его осенило. Поскребышев! Вот кто наверняка знает, как отыскать загадочного «инквизитора»!
– Александр Николаевич, – обратился он к секретарю Сталина, – нет ли у вас телефона товарища Руднева? Иосиф Виссарионович дал указание с ним связаться, а человек это такой засекреченный, что даже я не знаю, как его найти.
Невозмутимый Поскребышев наклонился, блеснув гладко выбритым затылком, и извлек из нижнего ящика письменного стола массивный гроссбух.
– Домашний или рабочий? – сухо осведомился он.
– Давайте оба, – повеселев, ответил Абакумов.
– Ну, записывай, – Поскребышев, несмотря на незначительную разницу в возрасте, считал Абакумова мальчишкой, и обращался к нему исключительно на «ты». – Пять-шесть-пять-семь-ноль – домашний, шесть-шесть-шесть – рабочий.
– Три цифры всего? – удивился Абакумов.
– Там специальный коммутатор, – Поскребышев захлопнул гроссбух и выжидающе взглянул на генерала. – Что-нибудь еще?
– Нет, Александр Николаевич, это все. Большое спасибо, выручили.
… Руднев оказался дома, к телефону подошел сам, в разговоре с Абакумовым был приветлив.
– Приезжайте ко мне в Институт, – сказал он, когда начальник Управления Особых отделов изложил ему свою просьбу, – завтра я с самого утра буду на месте. Там и поговорим.
Абакумов восхищенно покрутил головой. Звания у них с Рудневым были одинаковые – комиссар госбезопасности 3-го ранга, что соответствовало армейскому званию генерал-майора. Но он, Абакумов, был заместителем наркома внутренних дел, а Руднев – всего лишь начальником одного из отделов НКВД. И несмотря на это, именно Руднев запросто приглашает его к себе, а он с благодарностью принимает приглашение! Вот жук!
– Ну, я и к Гронскому сам ездил, не развалился, – проворчал Абакумов. – Волка ноги кормят…
Институт Руднева спрятался среди старинных домов Лефортово, у самого немецкого кладбища. Трехэтажный желтый особняк с облупившейся краской на фронтоне, окруженный уютным яблоневым садиком. Никакой таблички на дверях не было, но в вестибюле дежурили два сержанта войск НКВД.
Руднев спустился к гостю по роскошной мраморной лестнице, протянул узкую сухую ладонь. Среднего роста, худощавый и стройный, со светлыми вьющимися волосами, он показался Абакумову похожим то ли на музыканта, то ли на священника.
– Пойдемте наверх, Виктор Семенович, поговорим у меня в кабинете…
Пока шли к кабинету, Абакумов постоянно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, чем же занимается Институт, он же – 13-й отдел НКВД. Но понять было решительно ничего невозможно. По коридорам сновали деловитые люди в белых халатах с совсем не гражданской выправкой. При встрече с Рудневым и его гостем они вытягивались в струну и отдавали честь, хотя вместо фуражек у них на головах были квадратные полотняные шапочки.
