– Сразу видно, что ты в диких землях вырос. На подворье можешь ходить хоть в исподнем, здесь все свои. А за ворота ни-ни, отца твоего засмеют!
– Да какое это подворье! – Норманн критически осмотрел жилой квартал с просторным двором.
– Самое что ни есть настоящее. Мы, Вянгинские, с основания Новгорода здесь живем!
– В тех домах тоже? – Норманн указал на обычные трехэтажные кирпичные здания.
– А как же! Все здесь! За ворота выводим только замужних матерей.
На языке так и вертелся вопрос о численности семейства, но Норманн сдержался, опасаясь получасового объяснения, кто есть кто и степень родства.
– Больше подарков нет? – Он решил уйти от темы родственных отношений.
– Как же! Есть! Пошли в ружейную.
Норманн радостно встрепенулся, наконец-то он увидит древние ружья! Увы, это оказался обычный арсенал, где хранилось оружие и доспехи всего рода Вянгинских. Зато подарки порадовали, он получил два полных доспеха. Ахмыл преподнес от имени Ивана Калиты железный шлем с козырьком; бояре – «золотые пояса» большого вече, одарили настоящим панцирем; кузнечная слобода сложилась на поножи и наручи. И все это с набивкой узора медной нитью, получилось по-настоящему красиво. Зато второй доспех поразил своей необычностью.
– Ну-ка примерь вот это! – Ключник протянул с виду обычный зипун.
Норманн критически осмотрел некое подобие пальто, но послушно его надел. Тяжеловато, однако носить можно.
– Что-то не похож этот зипун на боярскую одежду.
– Какой зипун!!! Ополоумел!!! Это куяк!!!
– Да? Я вообще-то не разбираюсь, что и как называют.
– Корабельщики тебе в складчину подарили. Ты не смотри, что с виду неказист и без шитья. Первая одежка для морских походов.
– И в чем его достоинство?
– Ты раньше такого не видал? – искренне удивился ключник.
– Да откуда мне о нем знать? Я военные музеи не люблю!
– Не понял, при чем здесь песнопения дружинников? У греков моуазии[13] очень хороши!
– Ты был в Греции?
– В академии прошел полный курс обучения имущественному учету.
– Во как! А я никак не осилю греческий язык.
– Не тяжела грамота, да и грек у тебя толковый, к зиме освоишь.
– Ладно. – Норманн решил уйти от неприятного разговора, не нравилось ему учиться. – Что в этом куяке особенного?
– Ты прощупай его и сразу поймешь.
– Это сукно, а не девка, чего его щупать!
– Не горячись. Под подкладкой вшиты железные кольца, никакой меч не возьмет. Первая одежда для корабельщика.
– Почему именно для корабельщика?
– Для купцов другие делают, а здесь заполненная морской травой вставка из лосины.
– Трава-то зачем?
– Совсем одичал в мурманских краях! Чтоб в воде не утонуть!
– Спасательный жилет, что ли?
– Трудно мне с тобой, то простых слов не понимаешь, то по-мудреному говоришь.
– Да не нервничай, я въехал в тему, и передай мой поклон дарителям.
– Сам передашь, здесь посредники не нужны.
В завершение ключник провел экскурсию по подворью рода Вянгинских. Это действительно оказался настоящий жилой квартал, где дома разделялись складскими и служебными помещениями. Трое ворот охранялись воинами личной дружины. Кроме казарм оказалось несколько двухэтажных домов для прислуги и рабочих. Больше всего Норманна заинтересовали мануфактуры и расположенная почти в центре двора кузница. Прядильно-ткацкое производство поразило примитивным ручным трудом, работники сами приводили в действие свои нехитрые устройства. Далее шли скорняки и сапожники, где Норманн с полчаса наблюдал за несуетливой работой. Более всего заинтересовал один молодой парень, который ловко прибивал подметки деревянными гвоздиками. Неожиданный вариант по жизни оказался очень прост – сначала шилом прокалывают дырочку, затем точный удар молотка вгоняет березовый колышек. На завершающем этапе на носок и каблук набивают подковки, но здесь уже применяли железные «гвоздочки». Интересно!
Завершив знакомство с подворьем, Норманн поспешил в терем. Почему жилой дом так именовали, он не знал, а выспрашивать не хотел во избежание новых упреков. На данный момент необходимо понять, куда он снова вляпался и что из себя представляет род Вянгинских. Надо выработать какую-то линию поведения от дружелюбного взаимодействия до полной отстраненности. В качестве «информатора» лучше всего подходил Ахмыл, который на самом деле оказался из достаточно известного впоследствии рода Трубецких. Он из московских людей и явно приближен к Ивану Калите, абы кого в Новгород воеводой и надсмотрщиком не пошлют. Как следствие, можно получить исчерпывающую информацию о новгородских и московских делах.
– Я могу сейчас пройти в трапезную и поговорить с гостями? – спросил Норманн у ключника.
– Какие гости?! Андрей Федорович! Все уже разошлись по домам! Завтра поговоришь, а сейчас пройди к отцу.
– Показывай дорогу, я здесь никогда не бывал.
– Вон слуга проведет, у меня совсем другие заботы, недосуг разгуливать по комнатам.
Однако слуга шустренько смылся, а через несколько минут в зал вошел серьезный седовласый мужчина.
– Я Михаил Симеонович Вянгинский, твой постельничий.
– Неужели я похож на инвалида?
– К чему вопрос?
– Свою кровать могу и сам приготовить.
– У тебя нет слуг?
– Почему нет, как раз есть. Все немцы, аккуратные и работящие.
– Это хорошо. Но я не понял твоих слов про инвалида и кровать.
Стоп! Норманн наконец сообразил, что понятие «постельничий» в это время может иметь совсем иной смысл. Как в случае с «кормлением», что происходило от слова «кормчий» и подразумевало управление, а не наживу.
– Мне непонятны твои обязанности.
– Я всегда должен быть рядом с тобой, передавать стряпчим твои приказы и следить за их выполнением.
– Это все?
– Нет. Я отвечаю головой за твою безопасность.
– По сути, ты адъютант?
– Не совсем так, у немцев Adjutant[14] только передает приказы своего господина.
– Я все понял, спасибо. Для начала покажи мою комнату, чтоб не тыкаться в двери слепым котенком.
– Тебе велено идти к отцу. Пошли, проведу.
– Веди. Кстати, ты сколько языков знаешь?
– Греческий, латынь, немецкий и датский.
– Латынь зачем выучил?
– Без нее никак. Все договора с иноземными торговцами пишут или по-гречески, или на латыни.
– Погоди, в Любеке пишут по-немецки.
– То Любек, и пишут готикой разве что для своих. Датские или фламандские дельцы сих знаков не понимают.
– А персы на каком языке пишут? – задал Норманн коварный вопрос.
