— Владимир Ильич, — перебила его Зинаида Николаевна и, улыбнувшись, произнесла. — Я не сказала, нет. Я буду ждать.
18 октября 1892 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Зимний дворец
Вечерело.
Владимир Ильич Ульянов при параде в своем свитском мундире флигель-адъютанта, да при орденах направился в Зимний дворец на аудиенцию. Однако по пути требовалось заехать к Зинаиде Николаевне, чтобы вернуть шарф и продемонстрировать руку. Эффект превзошел все его ожидания — на нее больно было смотреть! Ведь вчера вечером она посчитала происходящее небольшим, милым шапито для ее успокоения. Но теперь….
— Боже правый! — Ахнула она княгиня, не верящим взглядом глядя на руку. — Как же это возможно? Боже! Владимир Ильич, неужели вы продали свою душу ради того, чтобы избавить меня от проклятья?!
— Продал бы, не задумываясь, — серьезно сказал Владимир. — Но в этом случае подобного не понадобилось. Я просто угостил Кали этой несчастной ведьмой. Та была так близка к исполнению своего плана и натворила столько зла, что пришлась древней Богини по вкусу. За что, в благодарность, мне исцелили руку.
— Но вы пустили свою кровь!
— Только для того, чтобы меня услышали.
— И с вами теперь ничего не случится? — Спросила она с искренним беспокойством в глазах.
— Главное не я, а вы.
— Володя! — Вырвалось у нее 'неуставное' обращение. — Не смей так говорить! — Причем, в порыве эмоций она шагнула слишком близко к нему и практически обняла. Еще бы чуть-чуть и они прижались.
— Мой ангел… — ответил Владимир и улыбнулся со всей нежностью, на которую только был способен. — Мне пора идти. — После чего сделал шаг назад, аккуратно кивнул, развернулся и вышел стремительным шагом.
Жизнь налаживалась.
Конечно, сценка выглядела несколько необычно. Но ничего страшного в этом не было. Ибо Владимир был в курсе того, сколько по просвещенной Европе бегало всяких православных ведьм, католических колдунов и светских магов. А в любом мало-мальски цивилизованном круге аристократов обязательно имели место мистические игрища. Или спиритические сеансы. Или еще что. Не говоря уже о том, какой популярностью пользовались некоторые элементы из древних культур, окружаясь ореолом мистики. Да чего уж там — практически магии. Вот и проклятье это….
Но одно хорошо — Зинаида была абсолютно убеждена в том, что он ради нее связывался с каким-то очень могущественным и опасным существом, рискуя собственной бессмертной душой. Это даже не жизнью рискнул, а всем, чем только можно. Женщины такое ценят.
За этими приятными мыслями Владимир и добрался до Зимнего дворца, благо, что от особняка Юсуповых он был недалеко.
— Прошу вас, — широким жестом пригласил слуга Вову в небольшой зал, где его уже ждали: Император, Императрица и Цесаревич.
Небольшой приветственный ритуал прошел настолько быстро, насколько это было возможно.
— Владимир Ильич, вы вновь смогли нас приятно удивить, — мягко произнесла Мария Федоровна.
— Служу Империи и престолу, — чуть кивнул Ульянов в весьма неканоническом ответе.
— Хорошо служите, — отметил Александр Александрович.
— Но вы ведете свою игру, — продолжила за него Императрица. — Мы верим, что она, несомненно, в интересах России, но хотели бы знать, что конкретно вы делаете и к чему стремитесь.
— Вы опасаетесь за Адмиралтейство? — Осторожно спросил Владимир.
— Весь Санкт-Петербург, затаив дыхание, следит за тем, как вы поступите. Слухи ходят разные….
— Понимаю, — улыбнувшись, кивнул Владимир. — Толпа как обычно хочет хлеба и зрелищ. Но смею вас расстроить, противостояние с Адмиралтейством я всего лишь обозначу. Потому как они — такая же жертва, как и Юсуповы. Эти все интриги Foreign-office.
— Foreign-office? — Удивленно выгнул бровь Император. — Мы думали, что все банальнее и проще.
— Если бы, — вздохнул Ульянов. — Я люблю Зинаиду Николаевну, чем наши враги и постарались воспользоваться. К счастью, мне удалось довольно быстро раскусить их задумку. А то ведь, признаться, поначалу такие мысли в голову приходили, что самому стыдно.
— Любите, значит, — задумчиво произнесла Императрица. — А вы не боитесь того проклятья, что довлеет над ней?
— Нет.
— Совсем? — Удивилась она. — От него погибло много людей.
— Я ее люблю и хочу свататься после завершения светского траура. Но понимая, что с такими вещами не шутят, я снял это проклятье. — В этом моменте на лицах всей августейшей фамилии отразилось глубочайшее удивление, однако, никто из них не решился уточнять, как именно подобная вещь была сделана. — Но она должна быть счастлива — со мной или без меня. А вообще, если честно, я не надеюсь на успех сватовства. Ведь она княгиня из древнего рода, а я простой безродный дворянин….
— Вы дворянин, который много сделал для престола, — отметила Императрица. — Три раза спасали жизни членов Императорской фамилии. А это…
— Четыре, — перебил ее Ники.
— Что четыре? — Удивился Александр Александрович.
— Вчера мне пришло письмо от Жоржа. Лекарства, которые прислал Владимир Ильич, помогли и он пошел на поправку. Ему уже намного легче.
— Но…
— Он не хотел вас обнадеживать раньше времени. Собирался долечиться и сделать сюрприз, приехав сюда.
— Невероятно! Но как? — Несколько рассеяно спросил Император у Ульянова.
— Я еще во время путешествия на крейсере 'Память Азова' понял, что Георгий Александрович болен туберкулезом. Моя сестра как раз занимается поиском лекарств от тяжелых инфекционных заболеваний. В том числе и против туберкулеза. Когда у нее стал получаться устойчивый положительный результат, я написал вашему сыну, предложив попробовать препарат. Был риск, о котором я его предупредил. Ведь полномасштабных клинических испытаний не было. Но он охотно и быстро согласился.
— Но что, от лекарства мог умереть? — Ахнула Императрица.
— Он уже умирал, Ваше Императорское Величество. Если желаете, я передам вам нашу переписку. Она весьма пасмурна. Георгий Александрович просто не хотел вас огорчать своими страданиями. Болезнь убивала его, медленно, мучительно и неотвратимо. Препарат я послал ему еще весной и до отбытия в экспедицию знал, что он подействовал на него самым положительным образом.
— Поразительно… — покачала головой потрясенная Императрица. — Но почему вы нам о том ничего не сказали?
— А что мне нужно было сказать? — Удивленно выгнул бровь Владимир. — Я сделал то, что считал своим долгом. Любое промедление с туберкулезом — большая проблема. Ведь происходит деструкция легких. Так что, после определенной стадии, даже если вылечить человека, он остается инвалидом.
