— Знайко, он очень хорошо показал себя на японской войне.
— Ладно, слетаю с Мишкой, вдвоем веселее. А где у нас сейчас австрийский флот?
— Там, где и до этого был, около Пула… В бой пока не рвется.
Тут надо пояснить, что против английского флота мы пока собирались придерживаться чисто оборонительной тактики — то есть нападать только на те суда, которые нам чем-то мешают. Потому что, во-первых, английские корабли имели хоть и не особо эффективную, но все же ПВО, а во-вторых — ну перетопим мы этих, и что? Новые приплывут, у англов в Роял Нэви пароходов едва ли не больше, чем у нас в ИВВФ самолетов. А у австрийцев есть только то, что плавает неподалеку, к тому же без ПВО и без истребительного прикрытия. Утопим этих — и все, австрийский флот отойдет в область преданий старины глубокой. Но для этого нужно было, чтобы Австрия объявила кому-нибудь войну или хотя бы стрельнула в нашу сторону! Но пока она этого не делала, с «Варягом» воевали исключительно англичане. Собственно, на всякий случай в Италии уже было подготовлено суденышко, которое должно было, вывесив черногорский флаг, нагло попереть на австрияков, сигналя при этом — "уступите дорогу, мне некогда". Авось арестуют, думали мы. На случай же, если не арестуют, на борту имелся кинооператор, который должен был снять документальный фильм "Австрийский флот разбегается от черногорской шаланды береговой обороны".
На следующий день я встал за час до рассвета — хоть и маловероятно, что англичане решаться атаковать нас с самого утра, то есть курсом прямо на встающее солнце, но все же… Они и не решились. Я спокойно позавтракал, неспешно прошел к аэродрому, поговорил с механиком, потом с Полозовым и полез в кабину готового к взлету «Ишака» — теперь оставалось ждать. В одиннадцать часов пришел доклад от разведчика, что на ближайшем к нам английском аэродроме началось шевеление. Но там не было «Фантомов», только «Спиты», так что мне пока было рано суетиться. На взлет пошли две эскадрильи «Бобиков», за ними еще одна. Потом другой разведчик сообщил, что к нашим минам двинулись тральщики, и с соседнего аэродрома начали взлетать «Кошки» с целью показать им, что нечего разевать рот на чужие мины — мол, не вами положено, не вам и вытаскивать!
Наконец раздался долгожданный крик: "Глисты в воздухе"! Взлетели две последние эскадрильи «Бобиков», за ними три «Ишака», а последними — мы с Полозовым.
Английские самолеты не имели раций, поэтому в наушниках было довольно однообразно — в основном "прикрой, атакую!" и "такой-то, сзади!". Потом кто-то обеспокоено сообщил, что большая группа «Варь» в обход крадется к берегу.
— Не отвлекаться, работаем по "Спитам", — приказал Знайко, — третья второго, в свалку не лезть, стерегите сверху.
А вот и наши «Глисты»… Я внимательно вглядывался в далекие силуэты. Какие-то они страшные на вид — тонкий длинный нос, короткие обрубки крыльев, еще более длинный и тонкий хвост, фонарь кабины, почти не выступающий над фюзеляжем…
— Я Волк, атакуем! — раздалось в наушниках, и две эскадрильи «Бобиков» ринулись на противника сверху. Вот один «Глист» задымил и клюнул носом, но дальше ситуация стала развиваться парадоксально. Противники толком не могли причинить вреда друг другу! «Глист» имел скорость примерно триста пятьдесят и легко отрывался от «Бобика», прежде чем тот успевал выйти на линию атаки. Но скорость этой машины была получена за счет феноменально низкой маневренности, так что «Бобик», увидев сзади «Глист», просто входил в вираж, а противника уносило вперед аж на километр. Пора вмешаться…
— Группа Волка, я Дядя! — сообщил я своим орлам. — Уходите не виражом, а петлей, тогда по выходу гад будет как раз у вас в прицеле!
Действительно, помогло — вот один пытавшийся атаковать паразит закувыркался вниз, за ним еще один… Теперь «Глисты» оторвались от «Бобиков» и тянули туда, где «Кошки» общались с тральщиками. Пора, пожалуй, и «Ишакам» вмешаться!
Они вмешались. Причем радикально — снаряды их двадцатимиллиметровых пушек буквально рвали противника на куски, а скорость за счет снижения тоже была выше, чем у тощих паразитов. «Глисты», растеряв строй, кинулись врассыпную.
— Бить только тех, кто летит к "Кошкам"! — приказал я, — остальные пусть у….вают.
— Так никто же к ним не летит, однако! — раздался обиженный голос "Худайбердыева", — они все хотят назад!
— Вот и пусть летят, раз хотят. Лучше слетайте к берегу, посмотрите, чего там «Варям» надо.
— А их можно? — обеспокоено спросил капитан-полковник.
— Хоть всех, — утешил я воинственного чукчу.
Перед возвращением мы с Мишкой залетели посмотреть, как там наше минное поле. Оно было в порядке, тральщиков не наблюдалось, чуть мористее на воде догорало какое-то масляное пятно, а километрах в пяти ближе к Италии дымила английская эскадра. Мы развернулись домой. Блин, но что это?
— "Глист"! — раздался в наушниках восхищенный Мишкин голос. — Смотрите, прямо к берегу чешет!
— А почему, интересно, к нашему? — офигел я.
— Так перепутал небось, я к ним летал, ихний берег похожий.
— Но солнце же вон где!
— Георгий Андреевич, это нам с вами солнце. А он и землю-то с трудом видит, вы посмотрите, как летит. Разрешите, я его?
— Живодер ты, Миша, — грустно сообщил я ведомому, — увидел диковинную зверюшку, и сразу руки к гашетке тянутся. Вот нет чтоб поймать! КДП, я Дядя! Передайте зенитчикам, чтобы не стреляли по одиночному «Глисту», он мне еще пригодится.
Мы разошлись в стороны и пристроились по бокам и чуть сзади «Глиста». Да, похоже, это действительно весьма не ас — так нас и не видит, летит куда летел — кстати, почти точно к нашему аэродрому. Впрочем, из такой кабины действительно сложно что-нибудь разглядеть, кроме своего же капота… Наконец пейзаж под крылом показался слишком уж незнакомым даже этому недоумку, и он попытался повернуть налево. Однако трасса Мишкиной очереди ясно показала, что это он зря… Вот тут бедный пилот и увидел нас. Ему настолько поплохело, что он чуть не свалился в штопор! Мне это совершенно не понравилось — ведь уже почти прилетели! — и я дал очередь поверх кабины, англичанин инстинктивно двинул ручку от себя, самолет выровнялся. Теперь лайми летел между нами, качаясь во всех плоскостях и судорожно вертя головой. Вот и наш аэродром…
Я подлетел почти вплотную и начал показывать жестами — садись давай! Садись, а то у меня там обед стынет!
Ох, какое облегчение отразилось на юношеском лице англичанина! Похоже, наш случайный попутчик только сейчас понял, что его вели не к месту расстрела, а всего лишь в плен. Он без всякого захода ломанулся вниз, кое-как выровнял машину где-то ближе к концу полосы и плюхнулся, от восторга забыв выпустить шасси. Впрочем, самолет не скапотировал — слишком длинный у него был нос — а проюзил метров сто, теряя по дороге какие-то куски, и встал. Вот ведь урод — мой самолет сломал, англов же не заставишь ремонт оплатить, — огорченно подумал я и пошел на посадку.
