Макар мечтательно посмотрел в небо. Думал, что вот-вот и сватов к ее отцу отошлю. А что? Я тоже не последний человек. Приказчику друг и ближник. По чину ежели считать, то и пятидесятник. Как за такого орла не отдать дочь? Эх, судьба-злодейка. Опять поход. Надо идти готовиться. А так хорошо было бы к милой. И все Кузнец. Куда бежит, чего торопится?
* * *
Идея моя была не столько воинская, сколько диверсионная. Туда идем максимально быстро, благо вниз по течению. Насколько я помнил из истории, плотбище у Шарходы было в полудне пути вверх по Сунгари, в смысле по Шинголе-реке. Вот плотбище вместе с кораблями мы и грохнем. А вот обратно дючеров попровоцируем. Как масть ляжет. Он же в прошлой истории собирался их переселить внутрь империи, чтобы русские с голоду без данников померли? Пусть переселяет. Нет проблем. А мне пустую землю проще будет русскими крестьянами заселить, да здешними мирными народами.
Шли быстро. Ветер в спину, парус поставили. Красота. Все же со временем берега Амура сильно меняются. Амур, как и Янцзы с Хуанхэ, блуждающая река, подмывающая лёссовые почвы, шныряющая туда-сюда. Но найдешь какую-нибудь зацепку неожиданную, знакомый плес, очертания берега или еще что-то. И так кольнет в грудине, будто что-то дорогое потерял. А, может, и нашел. Только никак не привыкну к найденному, другому. Впрочем, все это от безделия. Опять стал замечать, как змейки от земли идут. Когда чем-то практическим занят, то совсем не видишь. А как расслабишься немного, просто спасу нет. Все земля Приамурская незримыми лучами окутана. Где гуще, там и видишь змеек.
Но люди почти не встречались. Или спрятались от нас, или, правда, переселялись от берега реки, ставшей для них небезопасной. Правда, в самом устье Шинголы стоял немалый городок. Только мы встали, не доходя до него. Проскочили ночью на веслах. Пронеслись мимо, только ветер просвистал. По крайней мере, я очень на это надеялся. На Сунгари мы пристали к берегу. Для охраны оставили три десятка. Остальные скрытно расположились на берегу. Там же расположили нашу батарею. Макар отправил десяток разведчиков вперед.
Я сидел и дергался. Ведь если я что-то напутал, то поход оказывается бессмысленный. Нет, на обратном пути, конечно, пошумим у дючеров. Но флот у маньчжуров появится, а наша монополия на водное пространство накроется медным тазом. Я бродил вдоль берега, рыкал на всех, вел себя, как директор школы перед визитом инспектора ГОРОНО. На мое счастье, разведчики ходили не особенно долго. Часа через два они вернулись. Все правильно. Впереди лагерь маньчжуров. Вокруг лагеря частокол. Суда и построенные, и строящиеся стоят на реке. Там же лежит лес для их постройки. Сразу стало легче. Шли не зря. Сотня Макара, я с ними увязался, пошли на диверсию. Оставшиеся засели в небольшом леске вдоль дороги, соединяющей по Сунгари маньчжурскую крепость и страну дючеров.
Тихо, прячась по прибрежным лескам, подобрались к маньчжурскому лагерю. Там разделились. Половина поползла к кораблям, остальные расположились близ частокола. Понятно, что в глубине своей территории, маньчжуры особенно не сторожились. Ранним, еще серым утром у плотбища было только два охранника. Были они не долго. Разведчики открыли им путь к небытию или дальнейшим перерождениям. После того казаки рассыпались по судам, по штапелям бревен. Масло, порох – все пошло в ход. Запалили фитиль и побежали обратно. Когда полыхнуло, наши уже были рядышком, вокруг стен маньчжурского острога. Занялось пламя дружно и весело. Просто, душа радуется. Поскольку идиотами маньчжуров назвать было нельзя, они начали выскакивать из укрепления, что-то кричать.
И тут был объявлен последний акт марлезонского балета. Все ручные бомбы почти одновременно подпалили и бросили за частокол. Попали не все, да и наши примитивные поделки не все взорвались. Но и то, что вышло, получилось неплохо. Взрывы гремели со всех сторон. Что творилось за изгородью можно было только угадывать по доносящими оттуда крикам. Но того, что было видно снаружи, вполне хватало.
Вот теперь руки в ноги и бегом пока враги не очухались. Убегать пешими от конных – развлечение не из веселых. Хотелось бы, чтобы этого не было. Где-то час казалось, что этой перспективы нам удалось избежать. Но не судьба. Вот у самого горизонта появились маленькие человечки на маленьких лошадках. Было понятно, что через четверть часа эти человечки превратятся в больших и очень сердитых маньчжуров. Похоже, что наша шутка им не понравилась. И не объяснишь им различие в чувстве юмора. Мы поднажали. Ну, еще немного. Верховые маньчжуры висели уже не больше, чем в тысяче шагов. Еще рывок. Враги еще ближе, но мы уже скатились в заранее присмотренный овраг, а маньчжуры-богдойцы продолжали нахлестывать лошадей. В этот момент и раздался слитный залп трех пушек, а за ним сотни мушкетов. И почти сразу следующий залп.
Пораженные выстрелами всадники летели на землю, на них валились их кони, подминая и калеча людей. Уцелевшие кони мчались по полю в разные стороны, вставали на дыбы, сбрасывая ездоков. Остатки отряда преследователей повернули назад. Не менее сотни, а может и более маньчжуров устилали дорогу.
Вот теперь точно все. Как можно быстрее загрузились на струги и поплыли к Амуру. Парни радовались, как малолетки болезни училки по математике. Хотелось верить, что хотя бы на какое-то время, мы обезопасили себя от вторжения с реки. К вечеру показался выход в Амур. Проплывая мимо дючерского города, казаки стали удивленно поглядывать на меня. Я понимал, что этот город стоит уничтожить. Но как-то сильно не хотелось. Все же дети, женщины. Словом, пережитки моего тяжелого прошлого давали о себе знать. Тем более, что в этот раз население города выбежало и встревоженно глядело на проплывающие корабли. Решил сделать так, чтобы и овцы сыты и волки целы.
Велел зарядить мою красавицу, бронзовую пушку цепным ядром. Сам навел на сторожевую башню и выстрелил. Хлипкая вышка завалилась. Эффект был потрясающий. Народ кинулся в разные стороны. После следующего выстрела, завалившего часть стены, народ бросился в сопки, а мы пристали к берегу и вошли в город. Не так часто добычей становится целый и почти не тронутый город. Брали самое ценное: меха, ткани, серебро, специи и чай. Попались даже немного золота и необычайно красивый кубок со вставками из самоцветных камней.
Загрузив хабар, казаки подожгли город, и мы тронулись дальше. По прошлому походу я помнил, что вниз по Амуру есть еще один большой дючерский город. Решил, что для закрепления эффекта стоит сжечь и его. Но мы опоздали. К тому времени, когда мы подошли к городу, дючеры уже сбежали. Добычи там было меньше. Самое ценное хозяева успели взять с собой. Я велел разведчикам поймать пару дючерских мужиков. Не без труда мое поручение выполнили. Правда, мужиками оказался старик и почти мальчишка. Хотя мне их возраст был безразличен.
– Ты нас убьешь, русский? – спокойно спросил старик.
– Нет. – ответил я на даурском языке, который знали и дючеры, – Ты передашь мои слова своим людям. Если не передашь, тебе же будет хуже. И не только тебе, но всем дючерам. Вы – мои враги. Вы мне не нужны на этой земле. А эта земля будет моей. Потому, если вы хотите жить, нужно уходить на Юг, за реку. Когда я приду в следующий раз, я уничтожу всех дючеров.
– Ты не боишься мести Золотого рода Айсинь Гёро? Это их земля.
– Я не боюсь ничего. Вот тебе, старик, нужно бояться.
– Мне уже поздно бояться, но я передам твои слова нашим старейшинам, русский.
– Хорошо. Можешь уходить и забрать твоего щенка.
Поплыли обратно. Опять прошли устье Сунгари. Маньчжуров видно не было. Видимо, не зная нашей численности они решили не преследовать нас, а вернуться в крепость.
Зато немного выше, скопилось множество дючеров. Они что-то кричали, размахивали луками, пытались стрелять. Какие-то дядьки в пестрых лохмотьях выплясывали свои танцы. Только змейки, идущие от них, не скользили по воде, а тонули в ней. Не иначе, как работа моего старика. Я приказал приблизиться к берегу. Три корабля стали бортами к берегу, три пушки одновременно выпустили ядра. Картечь с такого расстояния, дело не особенно разумное, а цепные ядра оказались в самый раз. Человек десять-двенадцать осталось на песке, в том числе один шаман. Остальные бросились врассыпную. Вот это правильно. Нечего портить удачный поход.
