Кириллов не просил помощи у губернии, уверяя, что справится сам, используя «внутренние резервы». Это же подтвердил и начальник тамошнего ЧК, бывший балтийский матрос Алексей Золотарев. Ну, сам так сам, а про резервы выяснять не стали, как потом оказалось, напрасно.
Пятого сентября вышло Постановление о красном терроре. Если вкратце, предполагалось для усиления деятельности ВЧК направить туда партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры.
У нас пожали плечами, потому что лишних партработников, кого можно отправить в органы ВЧК, под рукой не оказалось. Недавняя конференция, объявившая о создании губкома РКП(б), установила, что в губернии насчитывается свыше семисот большевиков, но с учетом убывших на фронт, их число не превышает и шестисот. В общем-то, на одну тысячу жителей приходится по одному члену коммунистической партии. Не так уж и много, но и немало. Беда лишь в том, что все коммунисты уже занимают важные посты и вытаскивать их на укрепление ЧК нерационально. Значит, для начала необходимо принимать в ряды нашей партии самых достойных, а потом, в порядке партийной дисциплины, направлять их к нам. Идея, между прочим, неплохая, потому что в РКП(б) принимают не кого попало, а лучших, не придется тратить лишнее время на воспитание. Я бы вообще сделал так, чтобы для приема в ВЧК человек имел хотя бы пару лет рабочего стажа и был членом партии большевиков.
С классовыми врагами пока тоже никак. Тех, кто попал в зону внимания губчека, уже изолировали от общества, а новых пока не выявили.
Часа в три ночи позвонили из Бабаева. Дежурный из Трансчека сообщил, что в в третьем вагоне поезда Петроград-Череповец едет группа вооруженных людей, человек двадцать. Кто такие, он не знает, разговаривать с ним не пожелали.
От Бабаева до нашего города по железной дороге часа два, от силы два с половиной. Наш дежурный велел коллеге задержать паровоз под любым видом хотя бы на полчаса-час. Ну, воды побольше залить, дровишки сырые, у машиниста прихватило спину.
За два часа подняли по тревоге и нас, и красноармейцев Королева. Будь это целый поезд с вооруженными незнакомцами, поступили бы просто – не вступая в дебаты, расстреляли бы вагоны из пулеметов, а Сашка Павлов давно грезит испробовать трехдюймовку. Но в поезде шесть вагонов, в пяти из них обычные пассажиры: командировочные граждане, черепане, ездившие навестить родственников, или наоборот, питерцы, ехавшие к родственникам. Конечно же, там есть и мешочники, но перебить триста-четыреста человек, чтобы остановить двадцать – перебор.
Поэтому сделали так. На Кадуйском разъезде – последнем перед нашей станцией, проводникам было строго-настрого указано не выпускать пассажиров на перрон, кроме тех, кто ехал в третьем вагоне.
Поезд прибыл с опозданием в два часа (для восемнадцатого года – верх точности) и на совершенно пустую платформу вышло человек двадцать самых обычных людей, вооруженных карабинами. Они даже не сделали попытки как-то скрыться, рассредоточиться, а вели себя развязно. Но как только эти люди обогнули угол вокзала, то оказались под прицелом двух пулеметов и шеренги солдат, нацеливших на них винтовки.
Я выступил вперед и, поигрывая браунингом, приказал:
– Граждане, предлагаю вам остановиться и сложить оружие!
Эх, надо бы сказать – встать на колени и сложить оружие или наоборот – вначале сложить, а уж потом на колени.
Вооруженные люди смотрели на нас с неким удивлением. За оружие не хватались, но и кидать его на землю не спешили. Я уже начал нервничать. Ну, я-то ладно, но пулеметчики, похоже, уже напряглись.
– Считаю до пяти. На счет пять открываем огонь на поражения. Раз…
– Володя! Аксенов! Какого хера?! Мы же свои! Мы же к вам прибыли! На помощь!
Стоп, так это же Лешка Сальников из Петроградской ЧК. Он в августе приезжал к нам по своим делам. Искал одного контрика, убившего красногвардейца, и, по слухам, уехавшего в Череповец. Контрика мы с ним так и не нашли, но познакомились.
– Товарищи, отставить! – крикнул я своим.
Похоже, какое-то недоразумение. Вот так вот, положили бы сейчас целый отряд питерских чекистов, и все.
Как мне показалось, что красноармейцы, что мои чекисты оружие отпустили неохотно. Понимаю. У нас в последние дни только и говорят о покушении на товарища Ленина, каждый считает, что уж он-то бы спас нашего вождя, не позволил эсерке Каплан и близко подойти к Ильичу! А рука так и тянется, чтобы покарать контрреволюционную сволочь, а тут такой подарок!
Документы у питерцев мы проверили – порядок есть порядок! Все оказалось на месте: и удостоверения, и даже наличествующее командировочное предписание, подписанное кем-то из руководства, о том, что «отряд Петроградской ВЧК командирован в распоряжение Череповецкого губчека для оказания помощи».
Пока шла проверка документов, я отправил одного из бойцов к Есину. Коли прибыли коллеги из другого города, придется думать о ночлеге и о кормежке, а это уже прерогатива нашего руководства, а не меня.
Сальников, оказавшийся начальником отряда, пояснил, что в Петроградскую ЧК поступило сообщение из Кириллова с просьбой оказать тамошним товарищам помощь в ликвидации контрреволюционного гнезда, свитого бывшими правыми эсерами из «Союза возрождения России». И хотя в городе на Неве хватало и своих хлопот, игнорировать просьбу провинциальных товарищей они не могли и им и в голову не могло прийти, что просьба о помощи не согласована с руководством губчека.
«Вот, значит, какие резервы имел в виду товарищ Золотарев. Перехвалил я революционных матросов, перехвалил, – грустно подумал я. – Запросить помощь в другом городе, не поставив в известность собственное начальство – это даже не нарушение субординации, это должностное преступление!»
Из-за таких дураков и случаются потери от «дружественного огня». А ведь скажет – хотел как лучше!
На малом заседании губчека (мы с Есиным) было решено, что все случившееся следует считать недоразумением, вину возложить на сбой в телеграфном аппарате, сломавшемся, когда товарищи из Кириллова сообщали о запросе, питерские товарищи нехай отправляются в Кириллов, оказывать помощь Золотареву. А вот революционного матроса придется снимать с должности. Только попозже, после отъезда отряда.
Глава 19. Парламентер
На десяти подводах ехали бойцы – по шесть человек на каждой. Положено, говорят, усаживать по четыре, но у нас больше не оказалось телег. Скорость, конечно же, снизилась, но что поделать.
Шестьдесят бойцов – это немного, но больше под рукой не оказалось. Зато у нас имелась трехдюймовка, погромыхивающая на каждой колдобине, и десяток снарядов. Сашка Павлов, мечтавший опробовать пушку в настоящем бою, сидел мрачнее тучи. Еще бы! Мы направлялись в Яганово – село неподалеку от Череповца, в котором Сашка проживал до призыва в царскую армию, и где до сих пор живут и его родители, и многочисленные родственники.
Я предлагал ему оставаться в городе, но он наотрез отказался. Мол – мало ли что, поговорю, смогу убедить. Понятное дело, парень хотел, по возможности, сберечь своих близких, но вот получится ли? Большой террор покамест никто не отменял. Вон, в Кириллове, местные чекисты вместе с прибывшим на подмогу питерским отрядом, расстреляли сорок человек, поставив к стенке и тех, кто на самом деле был в чем-то замешан (скажем, убийцы Андрея Костюничева) и попавшихся под руку бывших офицеров и священников, включая самого епископа Варсонофия. Разумеется, по рапорту начальника уездного ЧК, переданного нами для публикации в губернской газете, все они состояли в монархической организации, хранили дома оружие, а у самого владыки при обыске обнаружили бомбу, во что я ни в жизни не поверю. Тем более (об этом стало известно позже), обыск проводили в отсутствие хозяина дома, так что можно было не то, что бомбу, так и мортиру подкинуть. Но больше всего меня удивило, что в Кирилловском уезде задержали двух английских морских офицеров переодетых в гражданскую одежду, прятавшиеся в доме у попадьи [8]! Ломал голову целый день, но не смог придумать – что забыли английские морские офицеры в Кириллове? Изучать возможности Мариинской водной системы на предмет проведения по ней эскадры? Думается, если бы отряд Лехи Сальникова не затребовали обратно в Петроград, они бы отловили в Сиверском озере Гидру Мировой Контрреволюции и торжественно расстреляли ее у стен Кирилло-Белозерского монастыря!
