десять разумных (здесь немного имеются сомнения) особ элементарному спортивному выступлению? Это же, блин, не хоккейная команда, не соревнования по шахматам, где надо головой думать. Обычные, по сути, танцы, только с более спортивным уклоном.
— Тю-ю-ю… А кто там за деревьями прячется? — Выдала вдруг одна из чирлидерш, с подозрением всматриваясь вперед.
Остальные тут же кувыркнулись, вскочили на ноги и уставились в ту сторону, куда указывала самая крепкая из моих девочек. Мандец… я уже мысленно называю их "мои девочки". Чокнуться можно.
Яблони росли строгими рядами, поэтому между ними получалась ровная тропа, в ширину метра на три, не меньше.
За деревьями и правда что-то виднелось. Что-то очень сильно напоминающее мужской силуэт. В другом ряду, напротив, прятались ещё пацаны. Походу, эти уже успели перебежать через просеку незамеченными, а один, тот, на которого девки обратили внимание, спалился.
— Подсматривают, гады… — Зловещим голосом, который не обещал ничего хорошего, причем, всем сразу, протянула Нинка.
Так, вроде бы, ее зовут. Она и правда из всех девок была самой мощной, напоминая недокормленного борца суммо. С одной стороны, весом не дотягивает до древней японской борьбы, с другой, такой разворот плеч, зашибет, если не успеешь увернуться.
Нинка вдруг резко шагнула в сторону, наклонилась, подняла очень даже не маленькую палку, больше напоминающую небольшой пенек, а потом, словно заправская метательница молота, швырнула свой снаряд вперёд. Именно в этот момент между рядами деревьев снова показался один из местных парней, планируя присоединиться к друзьям. Раз уж все равно их присутствие раскрыто. Подозреваю, пацаны явились, потому что не в силах были отказаться от участия в столь занимательном мероприятии, как загадочная женская тренировка. Хотя, быстрее, думаю, местных просто задавила жаба. Хрена себе. Столько девок на нас двоих с Андрюхой.
Снаряд со свистом пролетел вперёд. Я только успел рот открыть, собираясь пресечь это потенциальное членовредительство, как деревяшка со всей силы усандалила пацана, пытающегося смыться, прямо в плечо. Тот вскинул руки, громко, выразительно матернулся, и рухнул носом в траву, пролетев вперёд метра два.
— Да вы совсем, что ли… — Я посмотрел на довольную Нинку, которая радостно протирала руки.
— А чего они… Отвлекают. — Метательница снаряда невозмутимо пожала плечами.
Из-за деревьев показались ещё двое парней. Они подхватили охающего и причитающего товарища за руки, а затем потянули его за ближайшую яблоню.
— Правда? А если ты ему, блин, хребет перебила? Опять скажут, Жорик виноват?! Эй, пацаны!
Я вскочил на ноги, а затем побежал в сторону парня, пострадавшего от жизненной несправедливости и тяжёлой женской руки. Имелось очень большое желание убедиться, все ли с ним в порядке. Пацаны при виде меня, несущегося к ним, как-то подобрались и тоже побежали, но в другую, противоположную от меня, сторону. При этом, надо отдать должное, друга не бросили. В итоге, сцена выходила, достойная вестерна. Бегу я. Впереди бегут деревенские парни. Следом за ними, подскакивая на особо заметных буграх, волочится жертва нинкиной меткости. Волочится и матерится. Не понятно, правда, на кого именно. На товарищей, которые тащат его по земле, на Нинку, которой "руки бы оторвать, дуре дебелой" (цитата), или на меня, который вообще все это придумал.
— Стойте! Надо посмотреть, все ли с ним нормально! Вдруг, перелом!
Это я пацанам вслед кричу.
— Иди ты! С тобой свяжешься. Опять какой — нибудь козел прибежит. Или петух. Знаем! Слышали! Видели!
Вот после этой фразы я понял, почему мне их лица показались знакомыми, даже при том, что парни находились вообще не близко и стремительно неслись вперед, увеличивая расстояние между нами. Это те самые федькины товарищи, с которыми в прошлый раз почти вышла драка, если бы не Борис со своей козлиной любовью и желанием защитить меня от врагов. Плюнул, махнул рукой, а потом вообще остановился.
— Ну, и хрен с вами, придурки!
Мои слова остались без ответа, потому что деревенских мачо уже след простыл. Я развернулся и пошел обратно к своей команде.
Первым делом, приблизился к довольной Нинке, внимательно наблюдающей за тем, как я с застывшей улыбкой на лице иду в ее сторону. На самом деле, это была не улыбка, а оскал. Но Нинка об этом не догадывалась, поэтому степени моего бешенства не понимала.
— Ты! — Я ткнул в метательницу снарядами пальцем, — Больше без моего разрешения ни в кого ничего не швырять. Ясно?
— Так они же подсматривали, гады. А ты сам сказал, нужна секретность. Да и что там кинула? Всего-то веточку. — Нинкино лицо сразу погрустнело и стало каким-то обиженным. Она искренне не понимала, что сделала не так.
— Я понятно выразился?
— Понятно… — Нинка тяжело вздохнула.
— Вот и чу́дно. На сегодня тренировка окончена. Завтра собираемся на этом же месте. Домашнее задание. Прыжки на месте. Раз — два! Раз-два. Запомнили?
Моя команда нестройным хором высказалась, типа, все они поняли, приняли и непременно выполнят.
— Жорик… Ну, сейчас, может, на пруд? — Ленка осторожно подгребла ближе. Слава богу, хотя бы не за какие части тела меня не хватала, как при первом знакомстве. Походу чувствовала, тренер злой.
— Ну… можно и на пруд. — Согласился я, не подумавши.
И только после того, как сказал вслух, до меня дошло. Никто не купается в одежде. Это, значит, девки стянут платья и будут щеголять перед глазами в купальниках. Твою мать…
— Отлично! Тогда айда по домам переодеваться, встречаемся возле вашей бани. — Легка подпрыгнула на месте, лучше бы так резво в момент тренировки скакала, а потом вместе с остальными девками побежала к выходу с территории сада.
— Жорик… — Братец тяжело вздохнул мне прямо в ухо. Подкрался совсем незаметно. — Это…мы чего? Сейчас со всеми ними пойдем нырять? Вместе?
Походу, мысли, посетившие Андрюху, от моих не сильно отличались. Да ещё, так понимаю, привыкнув к жарким объятиям продавщицы, он теперь испытывал некоторую зависимость и потребность в наличие секса, как такового.
Хотел ответить, что и сам в шоке. Просто в других обстоятельствах, в привычной жизни, особо меня это не волновало бы. Что я, девок в купальниках не видел, что ли. И в купальниках, и без купальников, всякое было. Но именно сейчас, на фоне вынужденной аскезы, тело доводы разума слушать совсем не хотело. Оно, тело, хотело женщину, а не доводы разума. Ему это совсем было не интересно.
Однако, сказать ничего не успел. Мое внимание привлек звук шагов, раздавшийся сзади. Я оглянулся. Наташка. Остальные чирлидерши убежали вперёд, а девчонка осталась. Она явно не торопилась присоединиться к коллективным купаниям.
— О, Натаха… А ты чего
