— Судоплатов, — обратился нарком к главному по «консервам», — можно.
— Все понял товарищ, нарком. Можно — подтвердил невидимый собеседник, и маховик огромной машины незамедлительно пришел в действие.
В отличие от наркома, генерал Антонов мог не торопиться. Он спокойно добрался до Генерального Штаба и оттуда приказал передать маршалу Рокоссовскому короткое послание с литером «Воздух»: «Шторм, шторм, шторм».
Глава XIX. Туманный Фример
Война войной, а торговля торговлей, одно другому не мешает — говорили умные англосаксонские купцы и были полностью правы. Эти два понятия так неотделимы друг от друга, что зачастую, если одно не являлось прямым следствием другого, то неизменно его дополняло.
С древних времен вслед за выступившим в поход войском, двигались купцы со своими караванами. Благодаря ним, солдаты и их командиры получали все необходимое для своего победоносного шествия, взамен позволяя купцам скупать захваченных в плен людей и большую часть военной добычи по низкой цене.
Нередко отношения войны и торговли проявлялась в довольно необычных формах. Так в Древней Греции, во время осады города при помощи полной блокады, враждующие стороны заключали своеобразный бартер. Солдаты пропускали в осажденный город продовольствие, взамен получая от осажденных женщин для своих интимных услуг. При этом особенно ценились, рыжеволосы и блондинки.
В двадцатом веке война и торговля слились между собой не только прочно, но и порочно. Во время русско-японской войны, на словах провозглашая нейтралитет, Англия и Америка без всякого стеснения поставляли японцам различные военные товары. Под видом отправки зерна и риса, в Японию шли крупнокалиберные орудия для уничтожения фортов Порт-Артура, селитра, уголь и прочие военные материалы.
С началом Первой мировой войны, имея статуса нейтральной Соединенные Штаты лихо поставляли различные виды вооружения всем воюющим сторонам. Огромные барыши от сотрясающих Европу сражений несколько приуменьшились после вступления Вашингтона в войну на стороне Антанты. Нравственные принципы в этот момент возобладали над возможностью обогатиться, но и здесь американцы не остались внакладе. Пользуясь бедственным положением Европы, они вернули все с лихвой, завалив Старый Свет своими товарами.
Совсем иная картина возникла в начале сороковых годов, когда американские фирмы, даже после вступления США в войну против Гитлера, активно сотрудничали с фашистами. До средины сорок четвертого года, в Германию шло американское топливо, моторы, автомобили, резина и прочие военные материалы, так необходимые рейху.
Не отставала от заокеанского дяди и вечно нейтральная Швеция, всю войну исправно отправлявшая в немецкие порты транспорты груженые железной рудой. Ради исторической правды следует признать, что шведскими ископаемыми также пользовалась и Англия. До момента занятия норвежского порта Нарвика, шведы исправно поставляли железную руду и в Соединенное Королевство.
Шведская руда очень высоко котировалась в Европе, особенно на Британских островах. Поэтому, лишившись после окончания войны одного постоянного покупателя в виде германского рейха, Стокгольм немедленно получил другого покупателя в лице британской империи.
По причине временной оккупации Нарвика советскими войсками, шведский экспорт временно встал, но едва были очищены от мин датские проливы, как торговля возобновилась. С завидной регулярностью шведские баржи с рудой стали курсировать между Стокгольмом и Лондоном.
Не желая получить лишние дипломатические неприятности, советские войска не препятствовали проходу шведских кораблей в воюющую с ними страну. Конечно, у Москвы очень чесались руки перекрыть поставку такого важного сырья своему потенциальному противнику, но к своему огромному сожалению ничего не могла сделать.
Все, что можно было сделать, это проводить осмотр идущих в Англию судов на предмет выявления оружия и всевозможных военных материалов. Советские патрульные катера неустанно встречали каждый шведский корабль, поднимались на борт и проводили досмотр.
Смотрели конечно тщательно, придирчиво, но никакого оружия и военных товаров они не находили и на этом русская месть заканчивалась.
Поначалу, шведские моряки побаивались этих проверок. Справедливо опасаясь, что дикие варвары, подмявшие под себя почти всю Европу, припомнят им торговлю с Германией, но вскоре эти страхи прошли.
Быстро поняв, что руки у советских моряков связаны, скандинавы сначала перешли на холодную сдержанность в общении с нежеланными гостями, а затем и вовсе распоясались. Дошло до того, что шведские капитаны принялись выговаривать смотровой команде по поводу излишне долгого осмотра их рудовозов.
— Нельзя ли побыстрее. Из-за вас я опаздываю, а меня ждут в Лондоне — говорили шведы, меланхолично попыхивая трубкой на скверном русском языке, но с очень явным чувством превосходства как будто их ждал сам английский король, со всей королевской конницей и ратью.
После того как были открыты для свободного прохода Бельты, шведы стали пускать по одному рудовозу в неделю, а затем и по два. К концу ноября дело встало на поток, и число кораблей достигло целых трех.
23 ноября рейс на Лондон выполнял рудовоз под командованием капитана Юхана Магнуса. Это был опытный моряк, уже не раз, водивший свой корабль в Лондон и имевший опыт общения с советскими моряками. Поэтому, появление военного корабля под красным флагом не вызвало у капитана и его команды никакого страха и паники.
По сигналу со сторожевика, рудовоз покорно лег в дрейф и стал дожидаться прибытия досмотровой группы. Все было как всегда с той лишь разницей, что русские почему-то встретили корабль Магнуса в открытом море, хотя раньше проводили досмотр при подходе к проливам.
Расценив этот факт как новую гадость со стороны «красных», капитан Магнус меланхолически смотрел за действиями непрошеных гостей.
По требованию офицера руководящим досмотром всякое движение по кораблю прекратилось. Возле дверей радиорубки, машинного отделения и мостика встал вооруженный часовой и досмотр начался.
Досмотровая группа привычно растеклась по кораблю в поисках возможной контрабанды. Судя по увеличению численности досматривающих моряков, русские намеривались искать её с особой тщательностью.
Подобное рвение вызвало только холодную улыбку на лице Магнуса. С твердостью и величием грозного слона, окруженного сворой уличных шавок, он стал выжидать время, после которой намеривался произнести колючую реплику.
