- Ты, Иван Андреевич, соплей[93] купить не забудь, - напомнил Кузьма. - сотню штук, мыслю, хватит по первости.
- Сотню? Это ж сколько серебра надобна?
- Рубля два, вестимо, надо отдать будет, мыслю. Еще гвоздильну купить, нижние зубила, клещи малые, большие вроде есть там, пробойники, ножницы, подсеки, обжимки, подкладки, штампы, напильники, тиски и круговые точила, - начал перечислять список необходимого инструмента Кузьма. - Да меха еще не мешало бы заменить.
- Вот ты и походи по торгу, выбери, что надоть, а мне не досуг этим заниматься, - сказал, как отрезал, Иван Андреевич.
- Отсыпай серебра, пойду я. Что кота за хвост тянуть. - Кузьма поднялся с лавки, ловким движением поймал брошенную купцом калиту с серебром и отправился в кзнечный ряд торговать инструмент.
Вечером того же дня в доме боярина Маслова состоялся важный разговор, который определил дальнейшую судьбу Андрея, но сам он об этом не догадывался. Костя почтительно стоял перед прибывшим гостем и внимал словам старца.
- Из града не отлучаться. Дворовых своих вызови с вотчины. Сиди и жди.
- Так вотчина моя... - несмело напомнил боярин о своих проблемах.
- Ничего с твоей вотчиной не случится, - строго сказал старец. - Успеешь дела поправить. Нако вот, возьми. - гость бросил на стол увесистый кожаный мешочек, весело звякнувший от удара.
- Благодарствую, - Костя забрал калиту, оценивающе взвесил ее на руке, но открывать не стал - прицепил к своему поясу.
- Царевича, что в прошлом годе со своими татарами приходил, помнишь?
- Как не помнить? Помню.
- Так вот его род кочует на украиных землях. Уговоришь друга в набег сходить. Царевич объявил себя царем ордынским. Вот и набежите на кочевье его.
- Так не справимся мы, воев мало, - покачал головой боярин.
- А тебя никто не заставляет на орду царевича нападать. Разорите малое кочевье и уйдете, но так, чтобы следы остались.
- Понимаю, - боярин усмехнулся в пышные усы.
- Раз понимаешь - делай. Главное, он не должен уйти на службу к татарам, - еще раз предупредил боярина старец.
Отплывали ближе к полудню. Ужасно болела голова, но Андрей мужественно терпел. С вечера опять засиделись до полночи с боярином Масловым. Все-таки страсть к выпивке у нашего народа уходит далеко в прошлое. Андрей поморщился от пульсирующей боли в висках, завернулся в медвежью шкуру и провалился в глубокий сон.
Шли по Оке быстро. Ветер наполнял парус, и ушкуй летел по водной глади, словно птица. Команда отдыхала. Андрей, поправивший здоровье соленым капустным рассолом, предусмотрительно прихваченным с собой в дорогу Семеном, пристально всматривался в горизонт. Нанятые ладьи едва тащились следом за ушкуем. Скорость посудин значительно уступала скорости ушкуя.
- Ничаво, догонят, - худой, как жердь, мужик в посконной рубахе и синих татарских шароварах - один из трех кормчих, согласившихся в Переяславле поступить на службу к князю, догадался о тревоге Андрея и поспешил успокоить господина.
В отсутствии Луки, отправившегося в Новгород, Афанасий взял командование на себя. Верховное командование оставалось, конечно, за Андреем, но князь предпочел спихнуть рутину на помощника.
К вечеру догнали ладьи рыжебородого Митяя, который с холопскими семьями, купленными в долг у монастырской братии, отплыл спозаранку на нанятых пузатых ладьях. Команды корабликов радостно приветствовали друг друга. Некоторое время корабли плыли рядом, но вскоре ушкуй вырвался вперед и стал стремительно оставлять за кормой неторопливые ладьи.
В устье Прони вошли еще засветло. Шли под парусами. Ветер часто менял направление, потом вообще стих. Мужики сели на весла и бодро гребли до самого вечера. Река Проня, как успел заметить Андрей, довольно широкая. Местами ее ширина достигала ста двадцати метров, а в среднем составляла не менее восьмидесяти. Андрей мысленно упражнялся, переводя метры в сажени. Получалось пока плохо. Гораздо успешнее продвигались занятия по изучению татарского языка. Андрей поразился факту, что многие люди знают несколько языков. Прямо страна полиглотов каких-то, а не древняя немытая Россия. Некоторые из ушкуйников владели наряду с татарским еще и немецким или английским языками, а то и тем, и другим.
Главными учителем татарского языка стал татарчонок Кулчук-Улан, которого все звали просто - Кулчук, по родовитости своей ставший главным над татарами, перешедшими на службу к князю. Андрей схватывал все на лету. Постепенно вся команда ушкуя перешла на татарский язык. Андрей делал поразительные успехи. У него неожиданно открылась способность к изучению языков. Без всяких учебников, лишь на живом общении он уже через пару дней понимал, о чем идет речь, и мог худо-бедно изъясняться по-татарски.
На ночевку встали засветло. Разбили лагерь и стали ждать отставшие ладьи. Тяжелогруженые кораблики подошли к берегу уже в сгущавшихся сумерках, Андрей было начал волноваться их долгим отсутствием, но, увидав вдалеке в лучах заходящего солнца силуэты кораблей, вздохнул с облегчением и успокоился.
На ужин сварили кашу. В медные котлы кинули крупы, настрогали мелко сала. Пока готовилось варево, Андрей сидел у костра, завернувшись в медвежью шкуру, - с реки тянуло холодом и сыростью. Люди, окружавшие князя, включая холопские семьи, расположились на отшибе. Улыбались, смеялись и радовались жизни, как будто не везет их князь, черт знает куда... Холопам боевым все едино: доля их такая. За них думает боярин, и заботится о них боярин опять же. Но ушкуйники жили себе не тужили, и понесла их нелегкая на Дон. И вот теперь оставшиеся в живых новгородцы - слуги вольные на службе у Андрея. И что интересно, верят в князя без оглядки. И то, что впереди их ждет не простая жизнь, так от судьбы не уйдешь, только фатализмом можно объяснить беспечное отношение людишек к своей судьбе. С такими мыслями Андрей потихоньку задремал и проснулся от толчка в спину.
- На, боярин, поснедай, - Сенька протягивал ему огромный ломоть ржаного хлеба, поверх которого густо наложены мелко наструганные кусочки холодного мяса.
Андрей огляделся. Все мужики сидели вокруг большого котла с деревянными ложками наготове, ждали, когда боярин, как старший, начнет трапезу. Андрей не спеша вытащил из-за голенища высокого сапога свою серебряную ложку. Прочитал молитву, которую успел выучить еще в Переяславле Резанском, и запустил ложку в горячее варево. Следом строго по очереди потянулись остальные. Вокруг костра собрались самые ближние, в их число с недавних пор попал татарчонок Кулчук, которого полонил Сенька (как кажется давно это было), и старый татарин Булат, принесшие клятву верности князю. Остальные татары, также присягнувшие на верность, сидели у соседнего костра, как бы и рядом со всеми, но в то же время - наособицу. С татарами Андрей серьезно нарушил обычаи. Принятие православия - обязательное условие, только при выполнении этого условия татары могли получить свободу и быть приняты на службу. Но как бы свободу он им не вернул, а вооружил, и то в качестве своих холопов. Вроде не по обычаю, но и нарушение, на взгляд Андрея, несильно серьезное.