- Ну, я же женщина!
- Шпионской! С погонями и стрельбой, шампанским и фруктами!
- А красивые шпионки будут тебя охмурять? Не позволю!
- Я им тоже не позволю этого делать! У меня же есть ты, моя фея! Ваше высокопревосходительство! Позвольте проводить Вас в спальню! Так! Не сюда! И это не то! Да где же здесь спальня? А, вот! Пришли! Надо запомнить! Тут заплутать: дважды два!
- Господи! Какая огромная! - сказала Женя, указывая на кровать. Она подошла к кровати и упала на неё. - Господи! А пыли!!! Здесь со времён революции никто не убирался!
Она вскочила с кровати, и начала отряхиваться. Вместо сна, состоялась большая приборка, как я не уговаривал. Я же примостился на кожаном диванчике в соседней комнате, и добирал то, что недобрал за вчера и позавчера. Под утро меня разбудили, и повели мыться в ванную. Размеры ванной меня впечатлили, и, несмотря на бурные возражения, что Женя уже мылась, её раздели, расцеловали и усадили рядом, говоря о том, что она недостаточно хорошо вымыла шейку, спинку и ножки. И, особенно, грудку. Женьке понравилось, и она с удовольствием подставляла под мочалку и руки всё. Когда её вытерли, набросили халат и понесли в спальню, она нежно обнимала мою шею и говорила какие-то нежности. Там в спальне она вынесла приговор:
- Я хочу ребёнка. Возражения не принимаются, товарищ майор. Мы уже не на фронте.
Она не преминула похвастаться родителям, которых привезла через день на личном "Опель-Капитане".
Женя оказалась в отделе не потому, что она моя жена, а потому, что у неё был контакт с Хуун, так как она была единственной женщиной в роте и медработником, который выхаживал её. Ей Хуун доверяла не меньше, чем Саше, если не больше. Всё-таки, Саша - мужчина, а у Хуун - комплекс против мужчин. Сложности у них начались почти сразу: Хуун попросила Сашу повенчаться в церкви, а Сашка - атеист, хоть и крещённый, причём активный. Он обалдело сообщил мне об этом, и сказал, что это невыполнимое условие. Нам с Евстигнеевым пришлось приказать ему согласиться с условиями Хуун. Женя нашла свадебное платье, вместе с Хуун переделали и перешили его на Хуун. Та попросила Женю быть восприемницей на свадьбе. Женю я предупредил заранее, чтобы не препятствовала Хуун, хотя Женя тоже была неверующей. Но, "шпионский роман" уже захватил Евгению, она всё примеряла через него. Пока ход романа её устраивал, несмотря на то, что приходилось подолгу вести разговоры с Хуун, а потом подробно переписывать их в протоколах. Выяснилось, что по-английски Хуун говорит как по-фински, свободно, отец из семьи английских дипломатов, но родился и вырос в Гельсингфорсе. Мать - православная финка, заставившая мужа перед браком поменять вероисповедание. Убеждённая, строго соблюдающая посты и таинства. Она так же и воспитала дочь. Поэтому Сашке приходилось подстраиваться под требования Хуун. Основную роль в их семье играла мать, поэтому, было принято решение, в первую очередь, работать через неё. У дочери был ранее плотный контакт с матерью. Отец, несмотря на довольно долгий брак, по словам Хуун, всегда прислушивался к матери и считал её чрезвычайно умной, и обладающей даром предвидения, женщиной. Венчались молодые в Никольской церкви. Саша был в парадной форме со Звездой Героя на груди, всеми пятью орденами и тремя медалями. Несмотря на то, что церковь не приветствовала съёмки во время таинства, после переговоров, отец Петерим разрешил снимать внутри церкви. Снимки нам были нужны для давления на Рамсая: он возглавлял в правительстве и парламенте "партию войны", и публикация таких снимков могла серьёзно повредить его карьере. Это наш козырный туз в рукаве.
Свадьбу отмечали в квартире у Овечкиных. Она меньше нашей, четырёхкомнатная, и сами комнаты поменьше, но обставлена очень хорошо, в едином стиле: "под барокко". Хуун сидела очень серьёзная, немного напряжённая. По-русски она понимала ещё плохо, поэтому вылавливала знакомые слова и просила переводить то Сашу, то сидящую рядом Женю. Но, охотно танцевала со всеми. Во время танца, она и сказала мне заветную фразу: "Как бы я хотела, чтобы здесь и сейчас были мои родители. Такой счастливый день для меня, а их рядом нет!" Клиент созрел для контакта!
- Напиши матери обо всём, что с тобой произошло. Я постараюсь, чтобы письмо попало по адресу через Швецию.
- Правда? Можно?
- Я когда-нибудь тебе врал? Пусть это будет моим свадебным подарком тебе.
- Нет, Вы всегда говорите только правду, какой бы горькой она ни была. У Вас такая особенность, Максим. Саша Вас очень любит и уважает. И Вам всегда будут рады в нашем доме.
А вот тост мой, которым я пожелал Саше и Хуун долгой и счастливой жизни не сбылся, но тогда я этого не знал.
Подъезд, который занял второй отдел, наполнялся мебелью, радиостанциями, телефонами, людьми первого отдельного Ударно-Штурмового Корпуса. Курсанты школы ГРУ, в количестве 56 человек, несли охрану помещений, пугая по утрам дворников на пробежке. Самыми шумными оказались "летуны":у них вечно что-то шипело, громко работала радиосвязь, они больше всех бегали по подъезду, к сожалению, толку от них было довольно мало. Пришлось собирать специальное совещание, посвящённое именно им. Мужики обиделись и надулись. Но, командир корпуса генерал-майор Трубачёв, Василий Алексеевич, у которого появилась возможность свести счёты с "летунами", быренько их построил, и заставил задуматься о потерях, которые несёт или может понести корпус при плохой работе лётчиков. В итоге, была ликвидирована главная проблема: бомбардировщики входили в корпус, а полки сопровождения находились в воздушной армии. Нам их передали. Порядка стало больше. С Василием Алексеевичем отношения сразу же сложились: мы знакомы ещё по 41 году, он был замом у полковника Донскова во время боёв под Тосно и Шапками, и мы с ним виделись чаще, чем с Семёном Ивановичем. Он возил донесения от 1-й дивизии ко мне в Тосно. То, что я был лейтенантом, а он - подполковником, его не смущало. У него свой участок, у меня свой, связь у меня, боеприпасы у меня, начальство тоже чаще у меня. Когда требовалась помощь, никто друг другу не отказывал, одеяло на себя не рвал. Самой дивизией командовал теперь генерал-майор Козик. Ничего плохого или хорошего о нём сказать не могу. Хороший хозяйственник из него бы вышел... Главное, что его интересовало, всегда было снабжение. Дивизия при нём всегда была накормлена, имела полуторный запас патронов и снарядов, лучшее на фронте обмундирование и экипировку. А разве этого мало? И людей своих никогда не обижал и не обделял. То, что инициатива отсутствовала...Зато приказы выполнялись от "А" до "Я". Со страшным скрипом отдал снайперов в отдельную группу. Но, без оружия. И начал готовить новых. Молодец!
