Ознакомительная версия.
– А я так боялась соседок! Какая-нибудь идиотка должна была нам встретиться, чтобы выразить мне сочувствие.
Но она рано успокоилась. Реальная опасность поджидала у двери. Татьяна, тяжело дыша и опираясь на свою трость, которая нужна была ей, как она сама выразилась, чтобы не хлопнуться и не заработать перелом шейки бедра, начала копаться в связке ключей. Отыскав подходящий ключ, она сорвала пломбочку с двери и сунула ключ в скважину. Ключ в скважину не влез.
Открылась соседняя дверь на той же площадке, и вышла маленькая, чуть ли не карлица, женщина с круглым сморщенным личиком и воскликнула:
– А я думаю, кого черт принес – я специально прислушиваюсь. А тут звуки. И я думаю, кого черт принес, а это вы, Татьяна Иосифовна. Я как раз думала, а где Татьяна Иосифовна? Неужели родная мать не приедет?
Женщина говорила мягко и переливчато, как говорят московские татары.
– Здравствуйте, Роза, – сухо произнесла Татьяна, она перестала выбирать ключ и выпрямилась, ожидая, что соседка уйдет. Та же не выражала желания уйти. Казалось бы – открой скорее дверь и скройся в безопасности квартиры. Но тут Лидочка поняла, что Татьяна не хочет показывать соседке, что забыла, каким ключом дверь открывается.
– Это такой ужас, я просто спать не могу, – сказала Роза. – Мертвые по ночам ходят, особенно если злые.
– Кто злые? – спросила Татьяна.
– Ну, так о мертвых не говорят, правда, – смутилась Роза. – Мы-то с вами знаем, чего же, свои люди, какой был трудный ребенок, просто ужас. А как мне теперь спать? Некоторые считают, что он ее убил. Это может быть? Я милиции ничего не сказала, зачем им всякие тайны знать, еще хуже будет.
– Кто ее убил? – спросила Татьяна.
– Который к ней ходил. Седой такой мужчина, красивый, вежливый, его Олег Дмитриевич звали, всегда здоровался, очень воспитанный. Такие и убивают, правда? Сначала воспитанный, всякие слова говорит, а когда уже жениться нужно, то убивает. Может, боялся, что Алена беременная была? Испугался, что к его жене пойдет, и убил. Правда, так бывает?
– А разве Алена беременная была? – Татьяна растерялась от равномерного тоненького потока слов.
– А кто ее знает, – сказала татарка, – никто не скажет, пока она сама анализ не сделает, только Раиса Семеновна из шестнадцатой квартиры мне сегодня сказала, что у Алены такой вид был, что как будто она беременная. Особенный вид.
– Этого еще не хватало!
– А он к ней ходил, только не было чувства, я же понимаю. Он вежливый был, он вчера приходил, тоже вежливый был. Я милиции еще не сказала, я думала, вот придет Татьяна Иосифовна, и я ее спрошу, что мне говорить милиции, а что не говорить.
– Милиции это все неинтересно! – отрезала Татьяна и тут, видно, вспомнила, какой ключ ей нужен. Она выбрала его в связке и сунула в скважину. Ключ легко повернулся, но дверь не открывалась.
– А они на нижний тоже заперли, – сказала Роза. Лицо у нее было доброе, улыбчивое, но при том малоподвижное. – Алена никогда на нижний не запирала, только когда в Симеиз ездила, а так не запирала.
Роза показала на самый большой ключ в связке. Татьяна открыла дверь.
Роза осталась на лестнице, но заглянула внутрь квартиры, будто ждала приглашения.
– Они ее унесли на носилках, – сказала Роза им в спину. – С головой накрыта, просто ужасно, я как раз встала и думаю, чаю нет, надо чаю у Алены попросить, а тут эта курносая Сонька, в очках, пришла, как домой к себе ходит, и как начнет потом кричать, мне через две двери слышно.
– Спасибо, Роза, – сказала Татьяна и закрыла дверь.
В квартире пахло холодным табачным пеплом, как от неубранных пепельниц.
– Я должна отдохнуть, – устало произнесла Татьяна. – Я сейчас упаду. Это невозможно – до такой степени совать нос в чужие дела. Она раньше дворничихой работала, потом за водопроводчика замуж вышла. И вот – получила квартиру.
– Зато водопроводчик под боком, – попыталась успокоить ее Лида.
– Какой водопроводчик! Он давно уже в префектуре работает, большой начальник.
– Значит, у вас есть знакомый большой начальник, – уточнила Лидочка.
– У меня нет настроения шутить.
Они стояли в коридоре, страшась сделать следующий шаг – в комнату, где недавно лежала мертвая Алена.
Портрет Алены – ученический, пастельный, видно нарисованный недоучившимся поклонником, висел в коридоре над дверью. Глаза на портрете были синими, черные волосы завивались тугими локонами, губы были слишком красными, нос мамин, острый и вытянутый вперед.
На вешалке висело два пальто, одно – дутое пуховое китайское, второе пальто – шерстяное, внизу – сапоги, туфли и шлепанцы…
Не раздеваясь, Татьяна заглянула в комнату. Дверь отворилась с легким скрипом, и в коридоре сразу стало светлее. Комната оказалась больше, чем ожидала Лидочка, она была наполнена вещами пятидесятых годов: и комод, и диван, вернее, тахта, широкая и продавленная в центре, на которой были разбросаны подушки, но белья не было, хотя Алена, без сомнения, спала на этой тахте – другого спального места не было видно, да и негде его поставить. Овальный стол посреди комнаты был накрыт старой вышитой скатертью, на столе стояла высокая синяя ваза с засохшими розами. Над тахтой висел ковер – комната выглядела странно, словно здесь жил пожилой человек.
Татьяна, видно почувствовав недоумение Лидочки, пояснила, все еще не делая шага внутрь комнаты:
– Здесь все вещи, которые покупала мать, когда получила эту квартиру. Тысячу лет назад. По комиссионкам ездила – вот этот комод три рубля на наши деньги, а тахту практически задаром, только пришлось заплатить за перевозку, представляешь? Теперь бы все это стоило миллионы рублей.
Книжный шкаф был застеклен. Но все книги в нем не помещались – часть их как попало была свалена на шкафу, другие лежали стопкой на стуле, придвинутом к шкафу. Но, в общем, книг было немного. И в комнате было мало вещей, указывавших на Алену, на ее характер, на ее молодость.
– Раздевайся, – сказала Татьяна. – Выпьем кофе.
– Мне не хочется, – сказала Лидочка. – Мне пора идти.
Она была искренна лишь наполовину. С одной стороны, квартира подавляла ее тем, что была обманкой – она была призвана окружить заботой и сохранить хозяйку, а хозяйка вот взяла и умерла, и ничем квартира ей не помогла, а теперь делает вид, что хозяйки никогда не было. С другой стороны, Лидочка хотела понять, где могли скрываться вещи из шкатулки.
– И не вздумай меня здесь покидать, – взмолилась Татьяна. – Я же с ума сойду от страха. Ты пока кофе сделай, а я соберу кое-что, посмотрю и уеду.
Лида послушно прошла на кухню. В навесном шкафу было полбанки растворимого кофе. Она зажгла плиту, поставила чайник.
Ознакомительная версия.
