- Teufel! - прокаркал второй, освободившийся, наконец-то. - Was ist los?
Маленькие глазенки вперились в Арториуса, оглядывая его с ног до головы.
- Wer bist du? Wo ist deine Papiren? - выплевывал он слова, шевеля при этом крошечными усиками. - Papiren, Papiren!
- Я не понимаю, - пробормотал маг, делая осторожный шаг вперед. - Что вы говорите?
- Halt! Halt! Franz! - второй встал рядом. - Wer bist du?
Арториус начал закипать. Как это так, его, лучшего выпускника Королевской магической академии, оскорбляет какой-то простолюдин? Да, еще не просто оскорбляет, а нагло тычет длинной дубиной! "Я, что похож на болвана? - распирало его изнутри. - Я похож на человека, которого можно безнаказанно оскорбить? Да, раздавлю! Смешаю с грязью!".
Он порывисто взмахнул своей шевелюрой и решительно двинул вперед. По его рукам заскользили голубоватые огоньки, словно в домик собиравшиеся в крепко сжатых кулаках.
Следующее движение - резкий взмах рукой - Арториус сделать так и не успел. Несколько раз прогремел гром и на его груди появились два аккуратных отверстия. Руки с едва не сорвавшимися заклинаниями безвольно повисли, а сам он бесформенной глыбой отлетел в сторону.
- Franz, nicht schissen! - пролаял старший из простолюдинов, направляясь к телу мага.
Он склонился к телу и умело обшарил карманы одежды. Добычей его стали пара золотых безделушек, которые очень популярны среди столичных магов. Сопя от волнения, он рассовал их по карманам и с кряхтением встал.
- Куда это ты собрался, добрый человек? - елейно спросил его Люк, дубинкой аккуратно тюкая серомундирного по голове. - Теперь тебе спешить уже некуда. Знаешь, что тебе грозит за покушение на мага? - последнее он говорил уже, валявшемуся в беспамятстве человеку.
Со вторым путником, так некстати им встретившимся, уже разбирался Ханс. В бешенстве, он раз за разом пинал его по животу, отчего распростертое тело забавно вздрагивало и раскидывало руки в разные стороны.
- Скотина! Каиново отродье! - орал гвардеец, с силой нанося очередной удар. - Ты, что же поганец наделал? С нас же теперь головы снимут! Как пить дать, снимут...
- Ханс, оставь ты его, наконец, в покое! - крикнул Люк, закончив упаковывать первого. - Ему все равно уже не поджаришь пятки!
С налитыми кровью глазами, гвардеец отставил уже занесенную для следующего удара ногу, и, повернув голову в сторону товарища, прошипел:
- Гоблиново дерьмо! Подумай мозгами, если еще их не пропил! Они мага убили! Мага! Понимаешь?! А теперь догадайся, кто был рядом с ним в этот момент?! Шевели, шевели извилинами! ...
Через мгновение, так и не дождавшись ни какой реакции, он снова заорал:
- Мы рядом с ним были! Мы! Значит, мы тоже виноваты в его смерти!
Судя по мгновенно почерневшему лицу, до второго гвардейца, наконец-то, дошла опасность их положения. Однако, появившиеся было морщины почти сразу же исчезли.
- Сам ты гоблин! - облегченно пробурчал он, взваливая себе на плечо пленника. - Другого я не убил. Его магам и отдадим. Он за все ответит!
- О! Вот это дело, - оживился его товарищ, поднимая с земли выроненные серомундирниками палки. - Только, сначала он нам все расскажет. - Его щербатый рот раскрылся в зловещей улыбке. - Все, погань, расскажет. Капитан будет доволен!
Однако реакция капитана к их удивлению была совершенно иной. Он все понял, едва их увидел: двое на ногах и двое верхом на первых.
- Вы, олухи, что наделали? - от его ора, недовольно каркая, взлетали с окрестных деревьев вороны. - За каким каином вас посылали?
Раз! Люк даже не пытался защититься от кулака, летевшего ему в лицо, и замертво рухнул на землю. Капитан перешагнул через два лежавших тела - своего гвардейца и принесенного им пленника и стал с гневом сверлить глазами второго солдата.
- Ну, что, старина Ханс, доигрался? - капитан с трудом сдерживался, чтобы и второго солдата не отправить следом за первым. - Ты, гоблинова отрыжка, двадцать лет со мной... Двадцать каиновых лет, и что? Простейшее задание завалили! Сосунки из ополченцев бы справились, не вспотев! А вы?!
Ханс в момент этой тирады невольно скосил глаза на лежавшего товарища, проверяя не шевелиться ли тот.
- Ты, скотина, куда смотришь? - вновь заорал капитан, наклоняясь чуть не к самому уху солдата. - На меня смотреть! Я тебя еще раз спрашиваю, как вы могли так завалить дело?
На гвардейца было страшно смотреть. Остекленелыми глазами он вперился куда-то вдаль и даже не пытался хоть что-то сказать в свое оправдание.
- Что случилось? - капитан медленно впадал в бешенство.
Впервые с его людьми, которых он в общем-то по праву считал самыми лучшими в королевстве, случился такой конфуз. Более того они как-то умудрились угробить целого магистра и все это случилось на глазах самого Зенона.
- Капитан! - холодным тоном вмешался Занон. - Капитан! Оставьте его! Я сам с ним поговорю...
Даже не дожидаясь ответа, магистр подошел к Хансу и приложил руку к его лбу. Мелкая дрожь, сотрясавшая тело солдата, передалась даже магу.
- Не бойся, гвардеец, - прозвучал неожиданно мягкий, но в тоже время и печальный голос. - Ты не должен бояться! ... В тебе нет зла и предательства! Перед нами ты чист. Опусти, Арториуса на землю. Мы должны с ним проститься и достойно похоронить.
Эта речь мгновенно поставила все на свои места, развеяв неопределенность. Маги не считали гвардейцев виновными в гибели своего товарища, а, значит, кровавой свары пока не будет. Капитан, уже успевший несколько раз проститься с солдатами, с облегчением выдохнул воздух из легких. Только сейчас он заметил, с каким усилием сжимал рукоятку меча.
- На вас нет вины перед нами! - вновь повторил Зенон ритуальную фразу прощения, подводя итог случившемуся. - Ханс, сынок, вспомни все, что ты видел и слышал! Вспомни все, до мельчайших деталей. Мы все должны понять раз и навсегда, что сегодня из-за нашей беспечности потеряли одного, а завтра может погибнуть второй и третий... Что бы это не было, мы все должны знать!
Гвардеец, уже переставший дрожать, все же пытался тянуться перед магом на вытяжку.
- Мы вышли почти к самой дороге, когда увидели этих, - он кивнул в сторону пленника. - Они мне сразу не понравились! ...
- И почему же? - вдруг оживился капитан, все внимательно слушавший.
- У меня нюх на неприятности, - ухмыльнулся Ханс, постепенно приходя в себя. - Я всегда чую, когда не следует рыпаться. Господин капитан, вы же знаете!
Задумчиво выглядевший капитан, машинально кивнул.
- Точно, старый волчара, - подтвердил он. - Твоему чутью на проблемы может позавидовать любой маг! Если где-то в городе случилась свара и кому-то из гвардии вышибли мозги или перерезали глотку, то можно с уверенностью сказать, что именно в этот день Ханс решил остаться в казарме и никуда не ходить. Ну, а если где-то стибрили какую-нибудь мелочь и его вора не поймали, то будьте любезны сходить утром к старьевщику и обнаружите там свою пропажу, которую всенепременно принес именно Ханс!
- Интересно, - еле слышно пробормотал Зенон. - Сам, значит, инициировался...
- Так, вот, - продолжал Ханс. - Я, значит, говорю, что надо переждать. Других мол подождать, а то эти странные какие-то были... Они шли. Нет! Они не шли, они ехали как-будто.
Он замолчал, мучительно подбирая слова.
- Верхом? На повозке? - предложил капитан.
- Да, нет! - пробормотал солдат. - Они ехали на какой-то штуке. Издалека, мне даже показалось, что они маги и летят по воздуху! Это было какое-то тонкое. Большие колеса, как у кареты, были очень тонкими, почти воздушными. А впереди длинные рога торчали, за которые они держались.
Синко дель Ката недоуменно хмыкнул.
- Вот и я говорю, что лучше их не трогать! - обрадовался такой поддержке Ханс. - Тут, наш маг и взъярился! Трусы вы, говорит! Я один смогу с ними поговорить и все разузнать. Ну, и пошел...
- А вы, черти?! - взорвался капитан, вскакивая со своего места. - Вы там для чего были?
- А, что мы? - побледнев, начал оправдываться Ханс. - Что мы могли сделать?
Сборник казачьих легенд и сказаний / под ред. И.П.Хворостовского, А.Г.Галина. - Минск : Типография Љ2, 1967. - 362 с.
"... Окружили злые паны храброго казака, да и велели ему оружие свое и сбрую всю сбросить. Стоят у церкви, поганые, да похваляются доброго молодца убить и все его припасы отобрать.
Собрался тогда казак с силами, да вытащил свою саблю вострую, саблю верную, в многих битвах его бывавшую. Посмотрел он на нее и как зарыдает:
- Сабля моя булатная, сестричка моя ненаглядная! Достанешься ты ворогам злым, да нечестным! Будешь буйны головы христианские сечь и резать... Ты прости меня глупого и неразумного! Не смог я сберечь тебя и сыну своему передать...
