– Мадам? – довольно резко, почти грубо переспросила Адриана.
Служанка быстро отвернулась и зашептала:
– Пожалуйста, не спрашивайте меня больше ни о чем.
Адриана закрыла глаза, чувствуя, как тепло размягчает и блаженно расслабляет ее члены.
– Хорошо, Габриэла, – вздохнула она. – У тебя… м-м-м… тосканский акцент.
– Да, тосканский, – ответила Габриэла чуть удивленно.
– Расскажи мне тогда о Тоскане, о твоей семье.
– Ну… – неуверенно начала Габриэла, – Тоскана похожа на Францию. Только небо там синее, а кедры тянутся вверх, как башни крепости. Обычно мы… – Она замолчала. – Я рассказываю о том, что вы хотели услышать? – смущенно уточнила она.
– Да.
– Я помню, как мы ходили собирать оливки для нашего синьора. Там росли желтые цветы… – Голос служанки журчал и звенел, как весенний ручеек, а вино усыпляло. – «Хоть бы не утонуть», – последнее, что успела подумать Адриана.
Адриана проснулась в маленькой, со вкусом убранной комнате без окон. Скромное просторное платье коричневого цвета, очень похожее на те, что они носили в Сен-Сире, лежало на кровати. Как только Адриана встала и начала одеваться, вошла Габриэла и помогла ей.
– Ну что ж, теперь-то я могу узнать, зачем меня похитили? – спросила Адриана.
Габриэла кивнула:
– Пожалуйте за мной, синьорина.
Служанка провела Адриану через анфиладу залов, в окнах Адриана успела рассмотреть прилегающий к дому парк и холмистый сельский пейзаж за ним. И больше ничего такого, что могло бы подсказать ей, где она находится. Обычное загородное поместье, каких тысячи по всей Франции.
Ее ввели в небольшую гостиную, и Адриана тут же вспомнила слова Николаса о ее «вечной» улыбке на лице. Представ пред своими похитителями, встречавшими ее стоя, она почувствовала на лице ту самую застывшую улыбку.
Адриана сделала реверанс.
– Герцогиня, – приветствовала она.
– О, вы прекрасно выглядите, мадемуазель, – ответила ей герцогиня Орлеанская. – А я все никак не могу прийти в себя после того ужасного события.
– Зачем вы все это устроили, герцогиня? – спросила Адриана, и голос ее слегка дрожал от злости. – Чего вы от меня хотите?
Герцогиня Орлеанская прижала руку к груди.
– Моя дорогая, вас похитили, но злоумышленники допустили одну маленькую ошибку, они совершили злодеяние на земле моего брата, графа Тулузского. Вам повезло, его егерь освободил вас. Совершенно естественно, что вас привезли сюда. И уж так случилось, я как раз приехала навестить брата.
– Я не могу припомнить, чтобы со мной происходило нечто подобное, – ответила Адриана.
Герцогиня мило улыбнулась.
– Это неудивительно, – ответила она. – Не хочу показаться нелюбезной, – продолжала герцогиня, – позвольте представить вам моих друзей, они приехали со мной из Парижа: мадам де Кастри и мадемуазель де Креси.
Адриана намеревалась держать себя с незнакомками равнодушно и холодно, желая тем самым показать, сколь сильно она возмущена своим похищением. Но как только услышала имя мадам де Кастри, вспыхнула, как девочка, и тут же сделала реверанс. Это имя было ей хорошо известно и очень многое для нее значило.
Мадам де Кастри оказалась маленькой хрупкой женщиной, с лицом совершенно обыкновенным. На вид ей можно было дать и сорок лет, и все шестьдесят. Но глаза… Глаза ее сияли умом, и, насколько Адриана знала, умом необыкновенным.
Мадемуазель де Креси была полной противоположностью: довольно молодая, лет двадцати пяти, очень высокая, не менее шести футов. Она стояла, застыв, как прекрасная фарфоровая кукла. Медно-рыжие волосы, серые глаза, в которых Адриана ничего не смогла прочесть. Адриана удивилась, так сильно эти глаза напомнили ей глаза Густава.
– Теперь, когда мы все знакомы, – продолжала герцогиня, – самое время приступить к утреннему шоколаду.
Адриана кивнула, голова ее лихорадочно заработала, решая уравнение с несколькими неизвестными. Часть этого уравнения была решена несколькими днями раньше: записка с совой свидетельствовала о том, что герцогиня Орлеанская – член «Корая». Королевой же «Корая» являлась мадам де Кастри, – пожалуй, самая умная и образованная женщина Франции.
Убранство гостиной отличалось скромностью: вокруг небольшого карточного столика стояли четыре стула.
Адриана не решалась занять предложенное место. В Версале существовало строгое «право на табурет». [18] И займи Адриана сейчас, в присутствии таких важных персон, отдельный стул, это может сойти за вопиющую бестактность. При дворе даже герцогиням в присутствии высочайших особ приходилось довольствоваться раскладными стульчиками. Заметив ее нерешительность, герцогиня Орлеанская улыбнулась.
– Садитесь, дорогая, здесь мы все равны.
В чашках тончайшей росписи подали еще дымящийся шоколад. Когда Габриэла ушла, плотно притворив за собой тяжелые двери, мадам де Кастри кашлянула, взяла в руки чашку и распевно произнесла:
– Chairete, Korai, Athenes therapainai, — в переводе с греческого это означало: «Приветствую, Корай, подруг богини Афины».
– Chairete, – заученно отвечала Адриана вместе с двумя другими женщинами.
– Enthade euthetoumen temeron, – продолжала мадам де Кастри.
– Heglaux, ho drakon, heparthenos, — ответили остальные. И затем все вместе они закончили приветственный ритуал: – «Сказанное здесь не разглашается».
Мадам де Кастри улыбнулась и сделала маленький глоток из своей чашки.
– Я очень рада, Адриана, – начала она, – наконец-то познакомиться с вами. Наши сестры из Сен-Сира мне рассказывали о вас много лестного.
– И я рада познакомиться с вами, маркиза, – ответила Адриана. – Однако если бы меня пригласили, то я бы с превеликим удовольствием откликнулась, и при этом никого бы не потребовалось лишать жизни. – Она осуждающе посмотрела в сторону герцогини.
Герцогиня спокойно сделала глоток из своей чашки.
– Уверяю вас, моя дорогая, – произнесла она, – никто не пострадал. – Герцогиня осторожно приложила к губам салфетку.
– Почему вы так уверены в этом?
Герцогиня улыбнулась.
– Негодяев, которые вас похитили, строго допросили. Кроме того, в Марли уже сообщили обо всем случившемся с вами. Из Марли за вами уже отправлен конвой во главе с вашим телохранителем. Когда они прибудут, вы сами убедитесь, что ваш молодой друг жив и невредим. Но из всего этого следует, что у нас не так много времени на досужие разговоры.
– В таком случае я внимательно слушаю вас, – ответила Адриана.
– Насколько я понимаю, вы не знали, что герцогиня состоит в нашем обществе, – произнесла мадам де Кастри.
– Я узнала об этом только тогда, когда получила от нее записку со знаком Афины, – ответила Адриана.
– Я не была уверена, что вам удалось узнать содержание записки, – сказала герцогиня и впервые сдвинула брови, – все эти ужасные события…
– Герцогиня, не будем сейчас говорить о том, кто виновен в моем похищении. Меня похитили и везли всю ночь верхом в седле. Я очень устала, и у меня все тело в синяках, поэтому вы должны простить мне излишнюю прямолинейность. Министр Торси подозревал вас и герцога в убийстве дофина и покушении на короля. Я хочу услышать ответ из ваших уст: действительно вы причастны к этому или нет.
Герцогиня закрыла глаза, когда она вновь открыла их, в глазах стояли слезы. При этом герцогиня как-то резко постарела, и ей уже никак нельзя было дать ее сорок три года.
– Я не могу не признать, мадемуазель, что у Людовика есть некоторые недостатки, как, впрочем, у каждого живого человека. Но все же король – мой отец, и он сделал то, на что не отваживался до сих пор ни один другой король: признал брата и меня своими законными детьми.
– Именно это взбудоражило всю Францию и особенно вашего мужа. Всем стало ясно, что со смертью дофина по закону престолонаследия корона Франции достается герцогу Орлеанскому.
– Мой супруг обладает многими достоинствами, – произнесла герцогиня, – но амбициозность не входит в их число. В силу своего характера он не способен на ту хитроумную и подлую интригу, в которой его обвиняют. Но вы требуете от меня не опровержений, вам нужна клятва в невиновности. Так вот, не я была организатором того ужасного несчастья, свидетелями которого мы с вами оказались. Я даже не подозревала, что это покушение готовится. Клянусь перед лицом Бога Отца, и лицом его сына Иисуса, и перед всеми сестрами Афины – ни я, ни мой муж не виновны в этом злодеянии. – Она наклонилась вперед и поставила чашку на стол. Чашка, соприкоснувшись с поверхностью стола, громко звякнула. – Хотя стоило бы мне найти виновника, министр тут же принялся бы утверждать, что герцогиня Орлеанская посвящена в тайну заговора, – закончила герцогиня раздраженно.
