После посещения кабинета директора я ещё немного посидел на скамеечке у дубов, а после побрел на третий урок. Кацуми снова сделала вид, что меня нет в принципе. Кимико же посмотрела со страхом, я только подмигнул в ответ. Боится, значит уважает.
Разговор с ней перенесем на более позднее время. Сейчас же надо сделать вид, что усердно учусь.
Исаи Макото, парень с прической ежика Соника, показал поднятый большой палец. Я кивнул в ответ. Похоже, что не только я один недолюбливал Мацуду.
Зато сюрприз нарисовался на большой перемене. Так как я не успел приготовить бенто на обед, а Кацуми всё продолжала игнорить меня по полной, пришлось тащиться в кафешку Аяки. Не то, чтобы не очень-то хотелось есть, но надо было чем-то себя занять.
Стоило мне отойти на сотню шагов от школы, как в мою сторону направились четверо парней, до этого подпиравшие стену дома. Я моментально оценил опасность — двое не вынимали рук из карманов, ещё один держал руку под полой куртки, как будто сжимая рукоять пистолета. Четвертый же шел свободно, на губах дурацкая ухмылочка, а на лбу кокетливый завиток анимешного полудурка. В руке у него был мобильный телефон.
— Эй, ты Такаги? — окрикнул меня парень с завитком.
В наш век развитых технологий, когда человека можно обнаружить за тридевять земель с помощью спутников, подобные вопросы считаются верхом нелепости. Запросто можно скинуть фото в любой конец света и определить того, кто стоит перед тобой.
Хотя, если разговор начинается с вопроса, то это своего рода психологический ход, направленный за подавление. Вроде того, какой иногда можно услышать в уединенном переходе: «Слышь, земляк, закурить не найдется?» Как только «земляк» отвечает, то сразу же попадает в ситуацию вопрошающий и оправдывающийся. А там уже следующий вопрос, и ещё один, и ещё. Исход зачастую предрешен ещё при первом вопросе.
— Нет, вы ошиблись. Такаги недавно умер, — бросил я в ответ.
Вроде бы правду сказал. Пусть и не полную, но правду. Но, как всегда, мне не поверили.
— Ха! Чего ты пиздишь? На, с тобой хотят побазарить.
«Завиток» протянул мобильник. Я окинул взглядом всю четверку. Интересно, они спецом качаются, чтобы выглядеть больше и внушительнее?
— А я не хочу.
— Да ты охуел? С тобой такой человек хочет словом перекинуться, а ты рыло воротишь? Может тебе прописать по печени пару раз? Чтобы понятливее стал…
Я поджал губы. В наш век развитой дипломатии до сих пор остаются в цене вот такие предложения. Четверо на одного. По любому в карманах оружие. Неподалеку идут две бабушки из разряда «божьи одуванчики». Если напасть сразу, то бабушки могут и не увидеть рождение Нового Года. Шальная пуля не выбирает себе цель. Потому что дура.
— Давай, — протянул я руку.
— Вот давно бы так, — процедил «завиток».
— Алло? Шеф? Шеф, это я, Лёлик! Лёлик! — выкрикнул я в динамик голосом Анатолия Папанова, когда увидел на экране слово «ШЕФ».
Не мог удержаться от подобной шалости. Надо же было так назвать своего начальника… Ладно ещё «босс», но «шеф»…
— Ты напал на моего мальчика! — раздался в мобильнике голос комиссара. — Ты должен понести наказание.
— Ваш мальчик напал первым. Я всего лишь отблагодарил за «подарок», — сухо ответил и сделал небольшой шажок в сторону.
Если у четверки приказ меня задержать или убить, то нужно иметь пространство для маневра.
— Мне плевать, что случилось с тобой. Сэтору в больнице из-за тебя, а значит, за его страдания ты в ответе.
— По ходу, я у вас за всё в ответе. Сэтору совершил первую атаку на меня. Я понес потери. Я не терпила, чтобы сглатывать такое. Он сам проштрафился, когда собрался наколоть меня во второй раз. Поэтому у нас с ним по очкам пока идет один-один.
— Сейчас ты сядешь с моими ребятами в машину, а они научат тебя вежливости. В следующий раз будешь думать, прежде чем думать сделать плохое семье Мацуда. Можешь сопротивляться, это их только развлечет. Через две недели у тебя будет последнее «Черное кумитэ». Как раз к этому времени очухаешься.
После этого телефон пискнул и замолчал. Вот и всё, сейчас меня повезут мудохать. Эх, а как же не хочется-то…
Я снова сделал шажок в сторону и произнес в трубку:
— То есть вот этот вот, с завитушкой на лбу, даст мне двести тысяч иен и потом помашет ручкой? Отлично! А трое других в это время будут отсасывать друг у друга? Ну у вас в Хино-хеби-кай и суровые порядки. Ребята, слышали, что приказал… шеф? Приступайте!
Я бросил мобильник в лицо «завитка» и, пока тот ловил, шагнул следом и ударил снизу вверх тростью. Хотелось бы набалдашником, но пока трость перевернешь, пока размахнешься… Тут же двинулся влево и зарядил локтем в раскрытую варежку второго, пока он не вытащил руку из-под полы куртки.
Двое других оказались на редкость расторопными и ринулись в бой сразу же, как только раздался первый «шмяк». От одного удара я увернулся, а вот второй выбил из руки трость и оставил меня без оружия.
Три удара в голову я блокировал, а вот боковой в печень пропустил. Нанесен он был подло, со знанием дела. Я невольно схватился за бок и тут же получил в челюсть. Голова мотнулась, я пустил следом всё тело и на развороте ударил третьего в ухо кулаком. Тот отлетел в сторону, как мешок с картошкой.
Вот только пока я возился с двумя оставшимися, в себя пришла первая двойка. Удары посыпались со всех сторон. Я отвечал, блокировал и старался только не упасть. Если упаду, то затопчут, да ещё и на глупой башке попрыгают…
— Полиция! — раздался старушечий крик. — Вызовите полицию!
Я бы вызвал, но пока что был занят. Противники тоже не жаждали привлекать помощь со стороны.
У меня упала сумка. Я пнул её ногой, чтобы не мешалась, и в этот момент один из бойцов нанес сокрушительный удар в челюсть. Блокировать я не успел. Асфальт резво прыгнул мне навстречу. Я едва успел выставить ладони, чтобы смягчить удар.
Тут же посыпались футбольные пинки. Я свернулся в позу эмбриона и только прикрывал голову и живот, чтобы пинки попадали по ним, а не по жизненно важным органам. Буцкали меня недолго. Скорее для острастки. Похоже, что главное меня ожидало впереди, так как двое подняли меня подмышки, и потащили к стоящей неподалеку машине, а ещё двое пошли сзади.
— О! У него из сумки выпал чаёк! Как нельзя кстати! — раздался насмешливый голос.
Какой чаёк? Я не брал из дома никакого чая. Скосив глаза увидел, что один из нападающих отворачивает крышку бутылки магазинного холодного чая. Как эта бутылка оказалась у меня в сумке?
— Ого, освежает! — сказал человек после двух глотков. — Даже бодрит!
— Дай и мне! — потребовал идущий рядом.
— Мне оставьте! — воскликнул третий.
«Завиток» молчал, сплевывая на асфальт кровь. Похоже, что парочки зубов он точно не досчитался. Чай прошелся по рукам, а пустая бутылка улетела в кусты.
Мы уже подошли к машине, куда должны были запихнуть моё ослабленное тельце, когда раздался знакомый голос Акиры:
— Оставьте Такаги-сана в покое!
Я невольно повернулся на голос. Рядом с Акирой стоял Танака. Оба были в боевой стойке, а их пальцы уже складывали мудры.
— Валите на хер! — отозвался «завиток». — Это не ваше дело!
— Ошибаешься, якудза, — спокойно отозвался Акира. — Это как раз-таки наше дело.
— Но нас больше! И у нас есть…
Что именно у них было, «завиток» не успел договорить, так как трое других вдруг схватились за животы, а изо рта у них потекла фиолетовая жижа. Один за другим они упали на колени, стараясь выплеснуть из себя эту дрянь. Жижа выплескивалась медленно, как будто не хотела покидать нагретое местечко.
— Эй, вы чего? — всполошился «завиток». — Что с вами?
— Бур-буль-буу, — только и смог выговорить тот, который что-то скрывал под полой куртки.
— Похоже, что теперь нас больше, — насмешливо проговорил Танака. — У тебя есть два пути: либо забираешь своих обблевышей и проваливаешь, либо остаешься тут, рядом с ними.
