О! «Винная лавка купца Парамонова»!
— Стоп! Зайду, посмотрю коньяк к обеду.
Это я удачно зашёл — конторка и «денежный ящик» метрах в двух от прилавка, как раз попадают в 283 сантиметра радиуса мини-портала. Хитрая и пропитая физиономия продавца, с любопытством посматривающего на незнакомца в жёлтой одёжке и кепке непонятного фасона прям таки маяковала — отпивает и доливает воды в водку и чай в коньяк, сволочь эдакая.
— Эй, любезный, ком цу мир!
— Чего изволите, — мгновенно преобразился, ишь, бестия. Трезв, деловит, услужлив, но не угодлив. Профи! Стопроц бодяжит спиртное!
— Скажи, мужичок-сибирячок, наличествует в вашей лавочке коньяк…
— Имеется, как же-с! Более десятка сортов-с!
— Стоп, я говорю — ты молчишь, не перебиваешь. Так вот, наличествует в вашей лавочке коньяк «Гек-Гель».
— Какой-с? Простите-с?!
— «Гек-Гель», стекло бутылки ещё с такими мелкими-мелкими пузырьками.
— Никак нет-с, но возьмите…— Цыц! Кому приказано не перебивать! Служил? Нет?! Оно и видно!
— Ваше благородие, во всём Красноярске у нас выбор вин и крепких напитков наилучший-с!
— Ай! Что ты мне заливаешь?! Наилучший! Полгода не пил, решил коньяком любимым оскоромиться и на тебе — шиш!
Так, есть контакт! Сфера портала замерцала-заискрила лишь мне видимой «радужкой» и запираемый на ключ «денежный ящик» вэтой области. Лишь бы до вечера из него выручку, ну например в сейф, в глубине лавки стоящий не перекинули.
Вышел на улицу-проспект Воскресенскую-Мира, а вон и почтовая станция, практически там, где позже Сибирский Технологический Институт выстроили. Махнул Аркашке, указал направление, мол сам дойду, а ты подъезжай и стой. Паренёк закивал, дескать понял. И правда — подъехал и ждёт, вот что значит авансом похвалить честолюбивого молодого человека, назвать военной косточкой. Высокая психология, почти как у Андрюхи Зберовского, перебравшегося из Красноярска в Москву лет эдак примерно через 125 от нынешнего года и впаривавшего свои книги по сексуальной психологии богатеньким столичным светским львицам…
На почтовой станции словно на автовокзале моего времени — и крикливые, суетливые «бла-бла-карщики» в наличии: «Кудыть изволите отправиться, барин, хоть сейчас помчим»?! Более солидные, по расписанию гоняющие, степенно ведут «запись» пассажиров, что-то помечая на небольших, типа наших визиток, картонках. Народ гомонит, ругается, дети плачут, всё как на вокзалах и положено. Впритык к станции гостиница. Да, везде люди, вся территория просматривается, как тут портал зафигачить, не появляться же потом «откуда ни возьмись». Чёрт, придётся непоэтично поступить, из сортира налаживать пункт перемещения. Именно здесь, в центре города точка нужна. Нужна и нужник, бл, снова всякая хрень в голову полезла…
Наплевав на эстетику, таки соорудил портал в «нужном месте» и уже выходя зацепился взглядом за полураспахнутое окно в номере на первом этаже. Там шла игра. Даже не так — Игра. Два офицера и пятеро штатских, из которых один здоровяк, большеголовый и «бочкоподобный» не то купец, не то какой типа Собакевича помещик, хотя откуда в Сибири взяться помещикам…
Ого, это я удачно зашёл. И хотя даже нужду малую не справил, но получил хорошую наводку. Всё лучше, чем винную лавку грабить, утешаясь мыслью, что сражаюсь с одной из голов зелёного змия.
Прикинул в каком номере расположились картёжники и двинул туда, для построения очередного портала, надеюсь — «денежного».
Чёрт, номер просторный, из-за двери никак не достать, не накрыть ту половину, где игра идёт, не бежать же под окно, тем более игроки сразу заметят соглядатая, а изображать писающего дяденьку в двадцати шагах от сортира — не есть гут, герр Шмидт, не есть гут.
— Прошу прощения за вторжение, господа, — шаг в номер, подошёл к игрокам почти вплотную, — начальник изыскательской партии Шмидт, разыскиваю инженера Забелина.
— Тэк-с, — бочкообразный «Собакевич» нетрезвым взором оглядел соперников по великой (в банке заметно более пятисот рублей) карточной битве, — из кто же из нас инженер Забелин?
— Здесь его нет, — терпеливо, выгадывая время необходимое для построения мини-портала, поясняю толстяку, — но как мне стало известно, он выпил и направился сюда, утверждая, что идёт играть со старинным приятелем.
— Чёрт знает что, господин, как вас там.
— Шмидт, Отто Оттович Шмидт, — не замечая хамского тона ответствую поручику, явно проигрывающему и явно желающему «выпустить пар», сорвать зло пусть даже на постороннем человеке.
— Подите-ка вы, господин Шмидт, туда откуда пришли, не видите — здесь играют!
Эх, пехота затрапезного гарнизона, так бы и пере…л по наглой роже. Но! Не время сейчас с сопляком цепляться, время выстоять ещё пару секунд. Есть портал!
— Ещё раз извините, господа. Если всё-таки заявится к вам нетрезвый инженер Забелин, дайте мне знать, я тут рядом, на станции.
— Хорошо, хорошо, — суетливый типчик, похоже из этих, из шулеров, ишь как опасается скандала, понял, что ещё немного и вломлю поручику, сорвётся игра, — непременно вас оповестим-с! Непременно!
— Благодарю!
Вышел, отметив как два портала — в комнате построенный и который за дверью номера «слились», превратившись в подобие цифры восемь. Сразу вспомнился анекдот про жаркую Африку, ноль и восьмёрку. Что ж, дело сделано. Тут ещё не скоро закончат, вон, три дюжины пива притащил официант только что. «Загляну» чуть позже, дам картёжникам пару часов порезвиться, да и алиби надо составить, мало ли.
Договорился с «бла-бла-карщиком» Василием, готовым домчать до Ачинска всего за семь рубликов, к шести часам вечера будет ждать на Новобазарной площади, она же Новособорная.
— Аркадий, аллюр три креста! Едем обедать!
— Домой?
— А ты в ресторацию собирался?
— Нет, я домой.
— Тогда гони! Только осторожно!
Шардаков старший, узнав что гость дорогой срочно уезжает заметно расстроился. Так служба, дорогой Тихон Ильич, вот, сообщение получил на телеграфе, надо поспешать до Ачинска и далее — в Томск.
В дорогу выпил лишь пару бутылок пива, ничего особенного, наше «Зеленогорское Жигулёвское» немного, но получше. Впрочем, то моё субъективное мнение. Какой-нибудь попаданец-реконструктор монархического толка осудит и проклянёт, но из 21 века пива мне больше нравится, уж извиняйте…
Отобедав уединился в «своей» комнате, якобы для написания пояснительной записки, чтобы в Ачинске сразу её отправить телеграфом и «выскочил» в номере у «игровых».
За два с половиной часа от моего визита тут «дым коромыслом» — поручик нервно курит у распахнутого окна, прочие игроки ёжатся от прохлады, но не цепляют вояку, видимо проигрался окончательно, взвинчен до предела. Второй офицер ещё в игре — напряжённо смотрит за банкующим толстяком, их двое осталось. Прочие кто пиво тянет из бутылки, стаканами не озаботившись, кто просто смотрит на пальцы-сардельки здоровяка, выбрасывающего новёхонькие карты на стол. Новая колода, стопудово. И стопудово заряженная. Ну, Дмитрий Анатольич, начали? Ага, начали!!!
Смотавшись в Логово взял там петарду, каковую и грохнул прямо над столом, добавив пустой бутылкой в оконное стекло. Получилось знатно. Похоже, половина картёжников, причём бОльшая, обделалась и по большому и по малому…
Но некогда рассусоливать, — ухватил стопку банкнот и «испарил» их сразу же после подрыва петарды. И сам «испарился», нечего более в гостинице при почтовой станции делать. Наскоро пересчитал добычу — 845 рублей, ого! Жаль, конечно, защитников Отечества, но всё одно господа офицеры эти денежки бы не проиграли, так прое…ли бы непременно. Лучше пусть мне достанутся дензнаки Российской империи, чем банде шулеров.
Тихон Ильич самолично довёз до Базарной площади, скептически посмотрел на лошадушек, что извозчик-любитель Василий запряг в повозку и вручил корзину с провизией.
— От души, Отто Оттович, от всей нашей широкой русской души. Потому как вы большой человек, а со всей душой к нам! И Аркашка сидит, читает про Бомбей, словарь аглицкого языка завтра пойдёт искать, как вы и сказали.
