отрубить можно. Это я тебе точно говорю.
– Да е-мое… Что случилось с этим ребенком? Почему ее история – такая великая тайна? Хорошо… Давай так. Ты рассказываешь мне про девочку, а я покажу тебе кое-что интересное.
– Ммммм... Торгуемся? Да, Княжич? Надеюсь, под "интересным" ты подразумеваешь действительно сто́ящую вещь. – Катрин с усмешкой посмотрела в район моего паха.
– Плохая девочка... –Я погрозил ей пальцем. – Грязные мысли, госпожа фрейлина, это – очень хорошо. Обожаю, когда они появляются в красивых женских головках. Но сейчас речь действительно об одной интересной штуке.
Я, кстати, ей не врал. Решил точно, если рассказ Ольденбургской подтвердит мои догадки хотя бы на двадцать процентов, покажу ей медвежонка. Опасно? Не думаю. Потому что за татушку наказание не предусмотрено. А эта странная скотина сейчас выглядит, как обычный рисунок, нанесённый на кожу. Ну, передвигается. Да. Моргает и подмигивает периодически. Однако, информация, которую, я надеюсь, Катрин поведает, в сто раз серьёзнее. Значит, фрейлина рискует больше.
– Ладно... Не знаю, почему так происходит, но испытываю к тебе некоторую слабость, Княжич... Ольденбургская покрутила головой. При этом она не столько осматривала пространство, сколько его нюхала. Наверное, проверяла, нет ли случайных свидетелей нашего разговора.
– Агата... Это была младшая дочь Его Императорского Величества. Ключевое слово – была. Хорошая девочка. Отлично ее помню. Я только поступила на службу, поэтому вникала во все вопросы. Меня поставили именно к маленькой принцессе. Агате в тот момент исполнилось пять лет. Редкая умничка. Очень спокойная, вежливая... Но... Она заболела. Непонятная, неизвестная болезнь. Столько врачей прошло через ее покои... Разных.
– Интересно... – Я буквально изнемогал от нетерпения. Было чётное ощущение, сейчас получу разгадку и ответ хотя бы на один вопрос. – Что за болезнь? Романовы ведь люди. Конечно, они могут болеть.
– Обычные человеческие диагнозы – норма. Да... Хотя, конечно, царская семья под великолепным присмотром. Но в данном случае все было странно. Агата изменилась. Очень резко. Она практически перестала бодрствовать. Все время спала. Могла идти, например, по коридору дворца и заснуть. Просто падала и отключилась. Диагноз никто не мог определит. Вот, что удивительно. Прошли все обследования. Все. Ты сам понимаешь, дочь императора – необычный пациент. Самые современные технологии задействовали. Бесполезно. А потом... В общем, один из Патриархов предложил Его Императорскому Величеству вариант, который мог помочь...
Фрейлина замолчала. Она выглядела расстроенной. Так понимаю, маленькая принцесса была ей в некотором роде небезразлична. Скорее всего, к Агате Ольденбургская успела именно привязаться. Тем более, раз Катрин в тот момент только начала карьеру охранницы.
– Уже страшно... Я, конечно, сам из числа Высших, и мой род входит в Правящую семерку, но точно могу сказать, эти хитрлжопые сволочи ничего хорошего никогда не предложат.
– Да... – Катрин провела ладонью по лбу, хотя на ее коже не было ни капельки пота. – Мы отговаривали царя. Честно. Очень отговаривали. Но он хотел спасти дочь. Агата практически перестала приходить в себя.
– Вы?! Имеешь в виду Ольденбургские?
– Да. Наша семья отвечает за безопасность Романовых во всех смыслах. И то, что задумал Его Императорское Величество... Это... В общем, нельзя ему было связываться с Патриархами.
– Да е-мое! Ну, говори уже! – Я был готов стукнуть Катрин в лоб, чтоб она немного ускорилась. Сдохну, пока доберемся до сути. Причем, похоже, от старости. Тянет кота за хвост.
– Они предложили провести специальный ритуал, который позволит сделать Агату Высшей. Предложили влить ей демонскаю кровь.
И вот тут я слегка охренел. Но зато сразу многое понял.
Вернувшись в свою комнату после беседы с фрейлиной, я самым бессовестным образом лег спать. Возможно, это было слишком пофигистически, но, в конце концов, отдых тоже нужен. К тому же, подумал, что от моих переживаний и мыслительных по́туг все равно ничего не изменится. Так зачем мучаться? Утро, как говорится, вечера мудренее.
Тем более, ужин ждал меня в спальне. Не знаю, кто позаботился, наверное Аракчеева. Склоняюсь быстрее к этому варианту. Если исходить из того, что Наталья Алексеевна говорила мне перед расставанием, ее прямая забота теперь – Княжич Морозов. Да и пофигу, если честно. Еда – это хорошо. Я проголодался и хотел вырубиться. Денек получился насыщенный. Какая, к черту, разница, кто избавил меня от необходимости идти в столовую.
Поэтому съел все, что лежало в двух тарелках, принял душ, а потом лег в чистую постель. Простыни тоже оказались поменяны. Только начали клубиться мысли, выкинул их на хрен и благополучно попытался заснуть.
После разговора с фрейлиной, честно говоря, в башке был сумбур. Катрин категорично отказалась говорить подробности, но вполне хватило общей информации, по которой попытка Патриархов помочь царю закончилась глобальной неудачей. Девочка умерла. Как, блин, неожиданно! Идиоты. Вот по другому даже выразиться не могу.
То есть, как я и думал. Ухандокали Агату, по сути, Высшие. Поэтому она их, мягко говоря, недолюбливает.
Правда, Катрин, окончив свой короткий рассказ, гонялась за мной по полигону, требуя выполнить обещание. Показать кое-что интересное. Но я передумал. Не настолько интересной была история, чтоб знакомить фрейлину с татуировкой, подаренной Агатой. О чем Ольденбургской и и сообщил.
– Ты обещал! – Катрин топнула ногой, демонстрируя тем самым, насколько она зла.
– Я обещал, да. И выполнил бы, если бы ты рассказала что-то неожиданное. Так и думал, Агату угробили Патриархи. Вообще не новость. Влить обычной девочке демонсеую кровь... Говорю же, от них ничего хорошего не дождешься.
В общем, в итоге, Ольденбургская обиделась и ушла. Но самое интересное, как только Катрин удалилась в сторону общежития, из-под рукава форменной куртки высунулась медвежья рожа.
– Что? – Спросил я его. Очевидно, он не просто так активизировался. Похожу, подслушивал наш разговор с фрейлиной. Но не светился, чтоб она не заметила его.
А теперь, активизировался. Эта нарисованная сволочь просто подняла лапу, оттопырила один медвежий палец, насколько возможно, а потом покрутила им у виска.
– Ды ты охренел?! – Спросил я татуировку. – Ты знаешь, с кем разговариваешь? Я, возможно, сын Люцифера...
Медведь натурально усмехнулся, а потом оттопырил другой палец, средний, и показал его мне. Затем опять нырнул под одежду. Видимо, это было намек на то, что идея знакомить его с кем-то посторонним не очень хорошая. Ну, и, пожалуй, на то, что срать хотел этот гад на возможное отцовство Люцифера.
– Совсем обнаглели…– Сделал я вывод и пошел в
