Яна хихикнула, возвращая Радлова с небес на землю.
– Все вы, мужики, одинаковые, – сказала она, отбирая ружье. – Как оружие в руке – тут же возникают петушиные замашки, плечи расправляются, во взгляде появляется готовность к драке.
– Э… ну да, благодарю, – промямлил Семен.
– Не за что. Если захочешь, как-нибудь сниму блокировку и научу стрелять.
– Яна! Пошли-пошли! – донесся голос Ганса. – Опаздывать нехорошо даже к медведю.
– Так, вы оба – держитесь около меня, – хозяйка Кршивоклата стала серьезной. Охотники выстроились цепочкой и зашагали в лес. Чапек и Радлов попали в середку, между Яной и одним из хмурых чехов, то ли Вацлавом, то ли Владиславом.
Охота оказалась делом утомительным. Сначала долго карабкались по лесистому склону, потом зашагали вниз. В этот момент пошел дождь, в лесу стало холодно и сыро. Никто не обратил на это внимания, так что заворчавший Иржи быстро замолк. Еще через полчаса небольшая колонна остановилась.
После короткого совещания ружья со спин перекочевали в руки.
– Медведь близко? – шепотом осведомился Семен.
– Точно. Ты чуть не встал в его какашки, – отозвалась Яна, снимая оружие с предохранителя. – А сейчас тихо!
Семен в изумлении уставился на вонючую лепешку, а охотники стали расходиться, обхватывая с боков что-то видимое только им. Яна и ее гости продвинулись на несколько шагов и засели за большим выворотнем.
– Вон он… – хозяйка Кршивоклата осторожно показала вперед, где меж деревьев заметно было нечто бурое. – Здоровый какой. Если побежит на нас, тогда придется несладко, а так все должно быть…
Договорить она не успела. Слева в чаще хлопнуло, еще раз. Прозвучал обиженный рев, что-то затрещало, будто столкнулись два дерева. Рык, полный боли, послышался еще раз, и все стихло.
– Готово, – сказала Яна.
– И это все? Ради этого мы били ноги по лесу? – недоверчиво спросил Иржи. – Я-то думал…
– Что мы ринемся на зверя с ножами и заколем его, верно? – она хмыкнула. – Нет уж, спасибо.
Вблизи медведь оказался на диво огромен – двухметровая туша, оскаленная пасть со здоровенными клыками. Охотники деловито обмерили его, даже взвесили с помощью неконтактных весов, сфотографировали. А потом засверкали ножи, затрещала вспоротая шкура, и воздух наполнился запахом свежей крови.
Семен сначала подумал, что позорным образом упадет в обморок. Но ничего, выдержал. Зверя деловито освежевали, разрезали на куски и рассовали по мешкам с лямками.
– Держи, это тебе, – сообщила Яна, протягивая один из них Радлову. – Повесишь на спину и понесешь…
В первый момент груз показался не очень тяжелым. Мнение по этому поводу Семен переменил где-то через час. До джипа добрел, сипя и еле держась на ногах.
– Славно поохотились. Очень неплохо… – бормотала Яна, запихивая медвежье мясо в багажник. – А ну забирайтесь, поедем отогреваться и отмываться. Эй, Ганс, Владислав, счастливо!
Обратно доехали с рекордной скоростью. Не успел Семен задремать, как машина затормозила у въезда в замок. Пришлось занести добычу к Яне, забрать собственный костюм и тащиться обратно через два двора…
Немного пришел в себя только под душем. Отмывшись, вернулся в комнату и полез в чемодан за чистым бельем. Когда вынимал его, зацепил и вытащил наружу небольшую поясную сумку. Она свалилась на пол, внутри негромко брякнуло.
– Позвольте? – Радлов замер, пытаясь вспомнить, откуда у него взялась эта вещи. Из России он ничего подобного не привозил. Нагнувшись, расстегнул застежку и вынул медицинскую ампулу.
Внутри плескалась черная жидкость, в ней сверкали золотистые крапинки.
– Э… так вот. Это мы нашли в Шаунберге… в подземелье, где стояли койки, очень много коек. Как я мог забыть? Так что это такое?
Догадка ударила с силой вакуумного молота. Семен даже покачнулся.
У него в руке, скорее всего, была сыворотка. Изготовленное девяносто лет назад вещество, способное превратить человека в сверхчеловека. Одна из последних, если вообще не единственная уцелевшая порция. Объект вожделения АСИ, вещь невероятной ценности.
Рука задрожала. Радлов облизал пересохшие губы, аккуратно положил ампулу на стол и, как был, голым, уселся на диван.
– И что мне с ней делать? – разобраться в заполнившем голову фейерверке мыслей смог только через несколько минут. – Уничтожить, чтобы никто не попытался ее применить? Или…
За десятилетия, проведенные в темном подземелье, сыворотка наверняка пришла в негодность. Вряд ли она окажется столь же эффективной, как в сорок пятом. А значит, ее можно сохранить, но только так, чтобы никто больше не узнал, что имеется у историка из Нижнего Новгорода.
Семен встал, аккуратно оделся, а после этого спрятал ампулу в один из внутренних кармашков чемодана.
– Утро вечера мудренее, – сказал он, – потом решу, что с ней делать. Главное, чтобы Иржи не вспомнил…
И, словно в ответ на его слова, из-за стены, из номера Чапека прозвучал дикий крик:
– Нееет! Не может быть!
Не задумавшись ни на секунду, Радлов бросился к двери. Выскочил в коридор. У Иржи, к счастью, оказалось не заперто. Ворвавшись внутрь, застал коллегу замершим у телевизора.
Лицо чеха было белым, губы тряслись.
– Что такое? Что случилось? – Семен поспешно оглядел комнату, но ничего опасного вроде ядовитой змеи не обнаружил.
– Вот… – Чапек поднял руку. – Смотри. Сейчас запущу повтор.
Информационная бомба лопнула под натиском программ безопасности телесети, разлетелась радужными клочьями. Ее место на экране заняла ухоженная физиономия диктора канала Евроньюс, зазвучал холодный голос:
– Сегодня, в шесть часов тридцать минут по среднеевропейскому времени, в собственной квартире в Праге был найден мертвым заслуженный деятель науки, доктор истории, – Семен почувствовал, как покрывается гусиной кожей, – директор Института Второй Мировой Войны Радослав Купалов. Причиной гибели выдающегося ученого стал, скорее всего, неизвестный вирус, через изменение параметров экрана вызывающий спазм сосудов головного мозга. Хотя врачи не исключают и естественного инсульта…
– Нет, этого не может быть, – прошептал Радлов, шаря руками в воздухе, точно в поисках опоры. – Он умер? Случайный вирус? Инсульт? Нет, я просто не в силах поверить в это…
Купалов, несмотря на шестьдесят три года, выглядел бодрым и энергичным. Ему могли позавидовать многие из молодых. Глава Ригеровского института не имел серьезных заболеваний и мог спокойно дожить до ста.
Если бы не вирус, атаковавший через компак…
– И я сначала решил, что послышалось, а потом… – в голосе Иржи беспомощность почти затмила безнадежность.
