– Между скал? Ты хоть раз ходил здесь? Я ходил! Да нас в щепки разнесет этим штормом!
– Сдается мне, плохой из тебя проревс. Сядь-ка на весло, Аристид займет твое место. Ну, чего застыл? Это не просьба, вообще-то.
– Задись, – подал голос Гундосый, – Агистит бусть да дос идет. Эвдог вегно говогит.
– Может ты тут и ходил прежде, Дракил, я с тобой не стану препираться, просто послушай меня. Я знаю, о чем говорю.
Критянин не сдавался, он все еще пытался привлечь к себе сторонников.
– А вы все, так просто ему поверили? Кто из вас знал его до рудников? Ты, Гундосый, что так его защищаешь? Ты, Аристид? Или может ты, Койон?
– Успокойся, критянин, – влез в перепалку эвбеец Телесфор, – не мельтеши. Знал – не знал. Развел тут сопли. Никто не знал. Сядь и греби.
– Смотри, Эвдор! – крикнул Койон, – за нами двое увязались!
От каравана отделилась пара легких келетов[44]. Весел в каждом было даже больше, чем на акате, а парус "Меланиппы" из-за неблагоприятного ветра пираты притянули к рею, поэтому келеты шустро догоняли акат. Едва первый из них поравнялся с "Меланиппой", с него прокричали:
– Эй, на акате! Вы куда ломанулись?
– А вам какое дело? – процедил Койон, но громко сказать это не решился.
Ответил Эвдор:
– Под берег, подальше от шторма!
На келете пошло бурное обсуждение полученной информации. Эвдор был готов побиться об заклад на одно из рулевых весел, что знает, до чего там договорятся. Келет слишком легкая посудина, чтобы оказаться на нем в шторм в открытом море. Он не ошибся.
– Мы с вами!
Дальше пошли втроем. Очень скоро Дракил вынуждено признал, что спокойствие и самоуверенность Эвдора не пустая бравада. Кормчий вел "Меланиппу" под самым берегом столь искусно, что казалось, будто он родился здесь, причем с рукоятями рулевых весел в руках.
Гребли даже в сумерках, а к берегу в юго-восточной части Коса пристали, когда совсем стемнело. Оба келета последовали примеру "Меланиппы". К ночи ветер усилился, и волны разыгрались не на шутку, как и предсказывал Эвдор. Критянин поймал себя на мысли, что не хотел бы сейчас оказаться в открытом море. Он клял себя за невнимательность, сделавшую его объектом насмешек всей команды.
Гроза бушевала всю ночь, а под утро стихла, и пираты вновь вышли в море. Кос они обогнули без происшествий, кораблей противника нигде не наблюдалось. Келеты вырвались далеко вперед, разойдясь в стороны, словно рыбачьи лодки, тянущие невод. Эвдор и все его люди прекрасно понимали, чем попутчики намерены заняться. Здешние воды, вблизи от Галикарнаса, не отличались малочисленностью купцов. Царь царем, а основной источник кормления пирата никто не отменял. Вскоре на горизонте замаячил парус. Он рос, через некоторое время начал двоиться. Двухмачтовик. Келеты едва различались впереди.
Аристид прошел с носа к Эвдору.
– Явно что-то немаленьких размеров. Высокобортный, на военный не похож.
Кормчий согласно кивнул, всматриваясь. Прошло еще немного времени. Встречное судно внезапно изменило курс, отклонившись к западу.
– Куда это он? Нас испугался?
– Это гаул[45]. Видишь?
– Да, вижу. Финикийцы. Похоже, причина его рысканья – наши "братья", – это слово Аристид произнес с нескрываемой иронией.
– Похоже. Совсем их потерял, не вижу.
– Вон один, ближе к берегу, видишь? На фоне того белого утеса.
– Вижу. Где второй?
– Гаул чего-то на прежний курс возвращается.
– Ага. Так, – Эвдор оторвался от созерцания горизонта и поглядел на своих товарищей, сидящих на веслах, – первые восемь от меня разобрать оружие и надеть доспехи, у кого есть. Остальные продолжать грести. Потом поменяться.
– Ты решил атаковать его, Эвдор? – спросил Аристид, – зачем?
– Не знаю. Ничего еще не решил. Но надо быть готовым к драке.
Гаул приближался.
– Что будем делать, Эвдор? – крикнул Койон.
– Как дубаешь, скока их таб? – спросил товарища Гундосый.
Койон не ответил, зато сириец Фраат, оглядываясь через плечо на встречный корабль, прошипел:
– Да уж не меньше, чем нас.
Кормчий пристально изучал приближающееся судно
– Мне вдруг что-то очень стал интересен этот корабль, – наконец сказал он и отдал приказ, – суши весла! Аристид, встань к рулям, я на нос.
До гаула оставалось не больше ста локтей.
– Радуйтесь, почтенные! – прокричал Эвдор, сложив ладони рупором, – куда путь держите?
– И тебе того же, коль не шутишь, – ответили с гаула, – радуйся, да иди своей дорогой!
– Не слишком вы приветливы к мирным путешественникам!
– Да неужели?! Я гляжу, у мирных путешественников, не шлемы ли блестят?
– Они самые, куда же без них в наше время! Пираты кругом, будь они прокляты! Вы и сами все при оружии!
– Так оно, все горе через поганцев!
Корабли поравнялись. Теперь можно было не слишком надрывать глотки.
– А скажи, уважаемый, – продолжал спрашивать Эвдор, – откуда идете и чего интересного на севере происходит?
– А я знаю? Идем с Хиоса, новостей особых вроде и нет.
– Да ну? Первый раз слышу, чтобы во всей Ойкумене, да пусть даже на одном Хиосе, совсем ничего не произошло. А не слышали вы, как там Митридат? Говорят, его римляне в Пергаме осадили?
– Всякое болтают. А вы с Коса?
– Нет, с Родоса идем.
– И как там на Родосе? Добрая ли торговля?
– Торговля нынче совсем плохая.
– Что так?
– Война, будь она неладна. Хотя говорят: "Кому война..."
– "...кому мать родна". Верно!
С Эвдором беседовал чернобородый, загорелый дочерна моряк в пестрой рубахе. Голову его покрывал синий платок, удерживаемый витым шнуром. Остальные финикийцы выглядели схожим образом, но рядом с переговорщиком стоял странный человек, одетый в темно-красную рубаху с короткими рукавами. Он был безбород, потому резко выделялся в толпе "пурпурных"[46].
Безбородый что-то сказал кормчему гаула (или судовладельцу, пираты, конечно же, не знали, что за человек говорил с ними), тот переспросил. Безбородый кивнул.
– Уважаемый, а правда ли, что на Родосе сейчас римляне? – спросил финикиец, – болтают, у них флот появился?
– Чистая правда!
– Ну, теперь на острова полезут. Интересно, на кого в первую очередь?
– Самим бы знать!
– А на Косе нет их еще?
– Не слышали!
Корабли разошлись и Эвдор с собеседником, все время разговора перемещавшиеся каждый на корму своего судна, кричали теперь оттуда.
– Ну, прощайте, уважаемые! Удачной торговли!
– И вам доброго здоровья!
Эвдор, задумчиво провожавший гаул взглядом, отметил, что на его палубе появилось еще несколько человек в красных рубахах.
