— Бывает, — отозвалась я.
…А потом мы долго-долго сидели в обнимку на той лавочке, вместе и по очереди почесывали пушистую Филькину шкурку, заставляя животинку млеть от блаженства. И проходившие мимо студенты — а их уже было немало, летние каникулы подходили к концу — смотрели на нас многозначительно и наверняка думали… думали что-то не то. А ничего такого не было.
Еще пару дней спустя я получила приглашение на аудиенцию к его императорскому величеству «для обсуждения вопросов, связанных с наследством покойного герцога Алейского». В письме меня называли герцогиней эс Демирад. Звучало странно и непривычно, даже неловко было от такого наименования, словно примазалась или украла что-то чужое.
— Что, снова приглашение на казнь? — полюбопытствовала Рейяна, заскочившая в комнату и увидевшая меня на кровати с приметным конвертом в руках.
— Угу, что-то в этом роде.
— Да ну-у-у! — восхитилась соседка. — неужели снова во дворец приглашают?! Чур, я тебе прическу опять делаю!
— Ой, Рей, умоляю тебя, никаких причесок, никаких нарядов. Это будет не бал и не прием, а деловая встреча.
— Ну и что? — возмутилась Рейяна. — Кто мешает тебе на деловой встрече хорошо выглядеть?
Да ничего не мешало, если честно. Просто дурные ассоциации — не могла я забыть, как появилась во дворце при полном параде, а потом с утра влезала в нарядное вчерашнее платье, насквозь пропитанное моими страхами, чтобы отправиться в нем на процедуру глубинного сканирования сознания…
К императору я все-таки отправилась с шикарной прической — Рейяна настояла на своем и целый час мучила меня у зеркала, покуда не сочла результат достойным. Однако от платья отказалась — никто в этот раз не предлагал мне проехаться в своем экипаже, так что отправилась я верхом и, соответственно, в брючном костюме. Правда, нарядном — оскорблять императорский взор видом походной одежды я не решилась.
Во дворце меня привели в императорскую приемную, где уже ожидал младший брат моего покойного мужа, как бы странно это ни звучало, а через пару минут нас обоих пригласили в кабинет.
Его величество сидел за столом, рядом пристроился… кто? Секретарь? Или юрист какой-нибудь? Вроде бы секретаря я видела на церемонии награждения, но не запомнила совершенно, уж больно много переживаний было в тот день. Мужчина привстал при нашем появлении, император просто кивнул и тут же указал на стулья. Мы с герцогом оказались напротив друг друга и затихли в ожидании.
— Итак, речь сегодня пойдет о спорном наследстве покойного герцого Алейского. Как вы понимаете, сложность в том, что герцог внезапно оказался женат. С одной стороны, брак не был внесен до его кончины в имперские реестры, с другой — брак был консуммирован, — при этих словах я почувствовала себя крайне неуютно, — а посему должен быть признан действительным.
Я хотела было заявить, что ни на какое наследство не претендую, но мне слова не дали. А император продолжил:
— Вопрос о наследстве был представлен на мой суд, и я принял решения, которые сейчас озвучит мой секретарь.
Секретарь прокашлялся и начал зачитывать текст, который лежал перед ним на столе:
— Принято решение: признать брак Симьяра эс Демирада, герцога Алейского действительным и состоявшимся во всех смыслах. Поскольку брак оказался бездетным, — на этом месте я не удержалась и фыркнула, чем заслужила неодобрительный взгляд его величества, — то вдова получает герцогский титул без права передачи по наследству и именуется отныне герцогиня Тэнра эс Демирад.
— Лариса, — встряла я.
— Тэнра Лариса эс Демирад, — невозмутимо продолжил секретарь, — в то время как герцогство Алейя и соответствующий титул наследует брат покойного Теагир эс Демирад, отныне герцог Алейский. К нему же переходят все фамильные драгоценности, кроме тех, которые покойный герцог успел офицально принести в дар своей супруге.
Драгоценности! Я снова фыркнула, но смолчала. Теагир слабо улыбнулся.
— Вдове покойного передается, во-первых, традиционная вдовья часть в размере четверти от наличных средств и банковских вложений, принадлежавших герцогу. Кроме того, вдова наследует все имущество герцога, находящееся за пределами собственно Алейи, а именно дом в столице, а также долю в торговом доме «Шемир и сыновья» и доходы от добычи сермирита в месторождении Черный Холм.
На этом месте новоиспеченный герцог Алейский крякнул и возмущенно зашипел сквозь зубы. Что ж, я могла понять его недовольство: сермирит был серьезным источником пополнения герцогской казны, несмотря на весьма высокие налоги, которым облагалось все доходы, связанные с этим уникальным металлом.
Император хитро прищурился, а секретарь просто оставил шипение герцога без внимания:
— В связи с несовершеннолетием вдовы Теагир эс Демирад герцог Алейский, назначается ее опекуном с правом контроля над расходами.
Тут пришла моя очередь крякать и возмущенно шипеть. Его величество улыбался. Казалось, он специально все это затеял, чтобы от души повеселиться, и был вполне доволен результатом.
— Итак, мое решение вам понятно? — спросил император.
— Совершенно! — откликнулись мы хором.
— В таком случае, полагаю, эту встречу можно считать оконченной, — и его величество начал было подниматься со своего места.
— Не спешите, ваше величество, — я волновалась и хотела, чтобы то, что я сейчас произнесу, было услышано не только герцогом, но и императором, — я хотела бы сделать герцогу одно предложение и прошу вас быть свидетелем нашего разговора… и того решения, к которому мы, возможно, придем.
— Интересно-интересно, — пробормотал император, опускаясь обратно в кресло.
— Мне тоже интересно, — откликнулся Теагир.
— Так вот, ваша светлость, хочу сделать вам деловое предложение: вы меня признаете до срока совершеннолетней — законы это допускают, — а я в свою очередь уступаю вам половину доходов с Черного Холма сроком на десять лет.
Герцог задумался.
— Соглашайтесь, Теагир, — вклинилась я в его размышления, — это весьма выгодное для вас предложение.
— Вот как? А почему на десять, а не на двадцать пять, к примеру? — весело поинтересовался герцог.
— А жирно вам будет! Подумайте сами, если я останусь под вашей опекой и вам каким-то образом удастся присваивать в это время доходы с шахты, то все равно это продлится не более трех лет, до моего совершеннолетия. Или и того меньше, если вы выдадите меня замуж. А претенденты наверняка найдутся — я ж теперь завидная невеста.
— Тогда что мне мешает жениться на тебе самому, тем самым получив шахту в постоянное пользование? Вместе с очаровательной невестой, а?
— Законы мешают, Теагир, — я усмехнулась. — Согласно кодексу семейного права, опекун не имеет права жениться на своей несовершеннолетней подопечной.
— Вот как? — удивился, но не слишком огорчился герцог.
— Именно так, — вмешался его величество, — вдовушка-то у нас образованная, законы знает. Эх, сам бы женился на такой умнице, да нельзя.
Это правда, нельзя императору или наследнику престола первым браком жениться на вдове — только на девице.
— И? — я выжидающе уставилась на герцога.
— Соглашайтесь, — усмехнулся император, — во-первых, действительно выгодное предложение, а во-вторых, я даже думать боюсь, с чем вы столкнетесь, будучи опекуном вашей чрезмерно активной родственницы.
— Согласен! — поспешил с решением Теагир.
— Ну что ж, — его величество снова поднялся с кресла, — тогда предлагаю вам оформить вашу договоренность прямо тут, мой секретарь все зафиксирует и отнесет мне на подпись, чтобы уже ни у кого по этому поводу вопросов не возникало. А вас, милая, я жду на осеннем балу во дворце.
— Э-м-м… А как же траур?
— Ах, оставьте это лицемерие! Не будете же вы уверять меня, что в самом деле печалитесь по поводу безвременной кончины вашего супруга? Тем более, ваш брак продлился менее одного дня, а до бала еще больше месяца. Даже самые косные блюстители традиций не потребуют, чтобы вы соблюдали траур, прожив вдовой в тридцать раз дольше, чем супругой, — его величество подмигнул и вышел из кабинета.
Полчаса спустя мы с Теагиром вместе покидали дворец.
— Ты верхом? — удивился он.
— Ага. Ты, я смотрю, тоже, — как-то незаметно мы полностью перешли на «ты».
— Да. В столицу добирался порталами вместе с лошадью.
— А где остановился?
— У меня есть свой дом в Лербине, — достался в наследство от бабушки по материнской линии.
— Это хорошо, — улыбнулась я, — значит, тот факт, что столичный дом твоего брата перешел ко мне, у тебя не должен вызвать протеста.
— И не вызывает. Слушай, как ты смотришь на то, чтобы пойти куда-нибудь пообедать? А то я что-то проголодался — уж больно нервной была сегодняшняя встреча.
