Его допросили и теперь решали, что делать. Вроде и ни при чём, а получили такую плюху за вину одного из своих следователей. В общем, решалось всё.
Я закончил завтрак и, покинув квартиру, на своей машине направился к лодке. Там я провёл весь день: знакомился с командой, контролировал работы. Инженеры определились с ценами за работы и материалы по модернизации, так что я уплатил в кассу завода требуемую сумму и получил чек.
А что касается сотрудников госбезопасности, то они решили сделать вид, что ничего и не было и они ни при чём. Была попытка моего ареста – я сделал вид что ничего не было. Было нападение на их наркомат – и они сделали вид, что это нападение немцев. Такова была официальная версия.
Те трое, которым я челюсти в кашу превратил, лежали в госпитале. Про пропавшую тройку даже не вспоминали. Поняли, что никого из них больше не увидят: это стало понятно, когда вернулся водитель. Да и сожжённое здание служило отличным намёком: больше лезть ко мне не надо.
Слушая совещание в кабинете у комиссара госбезопасности, я только покивал: есть всё же среди них умные люди, правильно понимающие намёки. Правда, когда они поймут, что силы у меня за спиной больше нет, затопчут и этот случай припомнят. Да и слабое место с ходу определили – семья Ивана. Хм, в отличие от них я не считаю семью Мальцевых своим слабым местом. Сестрица Ивана мне нравится, но не более. Чужие люди.
Потянулись дни до отхода. Немцы сужали кольцо блокады, но делали это куда медленнее, чем в прошлой истории, по крайней мере до артиллерийских ударов ещё не дошло. Немцы были далеко, наши держались. Доставка грузов шла через Ладожское озеро, оно ещё не замёрзло. Наши лётчики прикрывали караваны, сбивая немцев и финнов. В общем, шла война. Помощь, оказанная мной ленинградцам, сделала своё дело: о голоде тут и не слышали, хотя в городе и была введена карточная система.
Немцы пока встали, сил продолжать наступление у них просто не было, а финны встали потому, что всё нужное им они захватили и на большее не покушались. Сейчас они устанавливали свою власть на захваченных землях, явно не собираясь отдавать их обратно. Не люблю я финнов, ну вот просто бесят они меня, даже больше немцев – тех я как-то более приемлемо оцениваю. А финны реально падальщики: видят, соседи ослабли, и напали. Ну да, толпой одного бить легче.
Да, Советский Союзе первый начал бомбардировку их территорий, но это потому, что они разместили у себя немецкие авиационные части, устраивавшие налёты на наши территории. Так что тут они сами виноваты. Самое обидное, что никакой кары они не понесут, примкнув к нам, когда немцев погоним, и почувствовав у своей задницы проблемы в виде немалого такого кола. Стоило бы всё же нанести им непоправимые потери.
* * *
Сегодня утром я вскрыл пакет, и мы покидаем Ленинград. Уже пора, в Финском заливе начал схватываться лёд. Старпом сделал на конверте запись о времени вскрытия, после чего покинул мою каюту, дав мне возможность ознакомиться с приказом. В принципе, как мне на словах и объяснили, мы идём в Англию, а потом на Север. Но в пакете с приказом было дополнение: мы идём не одни, на борту будут пассажиры, которые сойдут в Англии. А вот это было очень плохо и, честно скажу, сильно мне не понравилось.
Причины расстраиваться у меня были. Помните Ингу, девушку Ивана, от которой я постарался избавиться перед войной? Шесть дней назад она меня нашла и, подкараулив, встретила на выходе из штаба флота. Продрогла вся в своём лёгком пальтишке, пришлось отогревать её у себя в квартире. Да так, что проснулись следующим утром в одной постели. Она оказалась неплоха, понимала толк в постельных играх, без комплексов была. Не знаю, кто её учил, но как партнёрша она меня более чем устраивала.
Это я к чему. Из-за блокады я не мог отправить её в тыл, чтобы она потом добралась до Полярного и ждала меня там после походов. Поэтому я решил взять её с собой, естественно тайком, не ставя никого в известность. В моей каюте уместимся, койка у меня полуторная.
Однако брать только Ингу, скажем так, нехорошо, нечестно по отношению к другим командирам. Поэтому, собрав их всех (у меня полный штат, десять командиров), я предложил тайком забрать и вывезти из Ленинграда на Север свои семьи: мол, нечего им тут в блокаде находиться. Да, опасно, лодка может пропасть под бомбами или не всплыть, но и в городе, где всё чаще звучит воздушная тревога, они также могут пострадать. Отправил их думать.
В итоге четверо согласились с моими доводами. Старпом и комиссар забирали жён и детей. У Дёмина двое малых, у комиссара дочка лет пятнадцати. У лейтенанта Озерова, штурмана, молодая жена на сносях, а у мичмана Федосеева – невеста, причём её родители против свадьбы. Мы договорились, что я оформлю их брак на борту лодки, после выхода.
Комиссар уже забрал временно выданную нам машину (свой «мерседес» я ещё вчера убрал в Хранилище) и отбыл за семьями, собираясь их привезти, а тут через час должны прибыть эти неизвестные. В пакете указано, что их шестеро, с грузом, двести килограммов. Необходимо их принять и разместить, у груза надлежит выставить охрану. Золото, что ли, повезём? А чего так мало? Ладно, видно будет.
К счастью, комиссар прибыл первым, и мы успели спрятать наши семьи в каютах, велев им не шуметь, а сами приняли пассажиров, которых привезли на автобусе сотрудники госбезопасности. Это были четверо мужчин и две женщины, с багажом и личными вещами. Тяжёлые ящики отнесли в лодку, разместили в носовом отсеке и выставили вооружённого матроса. Провожающие отбыли, все приказы на руках, так что я отдал команду отдать швартовы.
Вздрогнув и задрожав, натянулся трос, и буксир стал отводить нас от пирса, буксируя дальше к выходу. Дизеля заработали, и, отдав буксирный конец, дальше мы направились сами. Сопровождал нас один тральщик: погода нелётная, так что налёта ожидать не стоит. Тральщик провёл нас через минное поле, и всё, дальше сами.
Сейчас я стоял на мостике и наблюдал за окрестностями. Погода стояла мерзкая, холод пробирал до печёнок – минус пятнадцать, не меньше. Капли воды, попадая на палубу и орудия, застывали, образуя ледяные скульптуры. С момента, как мы попрощались с тральщиком, прошло около часа, а я всё стоял на мостике.
Тут наверх поднялся старпом, кутаясь в бушлат.
– Как устроились пассажиры? – поинтересовался я.
Когда мы планировали размещение тех, кого брали с собой, мы
