очень тяжелый период в жизни. А может, у него просто коньяк закончился…
— Вот все документы, — придвинул папку бывший ответственный работник. — Кого директором назначим?
Проклятье! — об этом я и не подумал. — Никого из нас нельзя. Это полная херня, если директорами станут уличные же пацаны, шпана. А тут надо по кабинетам ходить и с людьми общаться. И непременно в галстуке и с портфелем. Иначе никак. А у нас на пятерых один галстук, и то я могу сильно преувеличивать.
— Себя пишите, — небрежно бросил я. — Вы для этой работы как нельзя лучше подходите.
— Я? — то ли испугался, то ли обрадовался Константин Георгиевич. — А что делать-то нужно?
— Сохранять серьезный вид — уверил я его, — говорить много умных непонятных слов и заходить в нужные кабинеты, чтобы получать нужные подписи. Иногда за них заносить денег.
— Я в криминал не полезу, — дал заднюю инструктор горкома. Даже взбледнул слегка.
— Вам и не придется, — успокоил его я. — Вы станете, так сказать, солнечной стороной Луны. И получать будете в твердой, свободно конвертируемой валюте, что в самое ближайшее время станет невероятно актуально. Сто пятьдесят долларов в месяц для начала вас устроит?
Горкомовец заторможено кивнул. Давно себя мужиком не чувствовал.
— Согласен!
Нарисованная мной картина вернула ему почву под ногами, которую он потерял вместе с партией.
— Если солнечная сторона… и в валюте… я согласен.
— Тогда, как только будут готовы документы, — продолжил я и сунул ему бумажку с адресом, — едете в этот ХренпромНИИ, находите зама по хозчасти и решаете вопрос по помещению. Весь цокольный этаж второго корпуса. Тот, что на лес смотрит. Договор аренды на десять лет. Рубль — квадратный метр. Серьезные санкции за разрыв договора со стороны НИИ. Доступно излагаю?
— Более чем.
— И плюс нужно найти три съемные квартиры неподалеку. Двушки, обязательно с телефоном. Вопросы?
— Никаких, — возбудился не на шутку наш новый директор. — Все сделаю в лучшем виде, Сергей… э-э-э…
— Дмитриевич, — любезно подсказал я. — Сергей Дмитриевич Хлыстов. Я ни в каких документах не расписываюсь, и в ваших разговорах не фигурирую. Меня вообще не существует. Это в ваших же интересах. Потому что я как раз темная сторона Луны.
— Зачем нам этот фофан? — скривился Димон, когда мы снова сели в машину. — Да еще и баксах ему платить. У нас, Серый, что, лишние деньги появились?
— Ты не понимаешь, Димон, — сказал я. — Братва побегает, постреляет еще лет пять, а потом серьезные дяди отправят ее туда, где ей и место. То есть на кладбище. Авторитетная братва ляжет на Ваганьковском, а босяки попроще — хоть вот на нашем Краснополянском. Но конец один, понимаешь? Эта херня не продлится долго, а нам нужен легальный бизнес, который обеспечит нашу безбедную старость. Крестного отца помнишь?
— А… ну да, — вкурил Димон, резко выкручивая руль. Никак не наиграется, мальчишка. — Так то логично. Я тоже не особо верю, что разбойники вроде Хмурого смогут долго банковать. Он же вообще отбитый на всю башку. Люди говорят, на кокс подсел.
— На кокс? — удивился я. — Так он наркоша что-ли?
— Да вроде нет, — пожал плечами Китаец. — Кокс, он же безобидный., а когда бабу под ним дрючишь…
— Останови, — сказал я. Димон удивился, но послушно прижался к обочине, не глуша мотор.
— Выйдем, — добавил я, а когда Димон непонимающе уставился на меня, резким ударом в челюсть опрокинул его на снег.
— Еще раз эту дрянь попробуешь, пиздец тебе, Димон, — торжественно пообещал я. — Отвечаю! Ни хрена это не безобидная штука. Перескочешь на герыч, и не заметишь даже. Всосал, придурок?
— Да я разок только, — Димон отвел глаза в сторону. — Обещаю, Серый, я уже завязал с этим.
— Ко мне рули, — хлопнул я дверью.
Поехали, но не доехали. Впереди замаячил пост ГАИ.
Мент в тулупе лениво махнул полосатой палкой, приказывая остановиться. И тут меня как обухом по голове — пистолет! Сука, совсем забыл про ТТ, который лежал у меня в кармане пуховика. Если найдут — пиздец котенку, лет пять строгача как с куста.
— Вот блядь, — выругался я сквозь зубы. — Братва у меня при себе ствол!
— Хуй ли ты его тащил⁈ — испугался Китаец
— Кидай под сидение, — тихо произнес Копченый. — Под пассажирское.
Сердце колотилось как бешеное. Пока сразу два мусора неспешно подходили к машине с двух сторон, я незаметно вытащил пистолет и сунул его под сиденье.
— Тащил потому, что продавец тачки мог быть не один. И тоже с пушкой.
— Документики, пожалуйста, — гаишник склонился к окну, обдавая салон запахом дешевого одеколона и старого перегара. — А почему на транзитах катаетесь, граждане?
В голосе мента звучала плохо скрываемая надежда на хороший улов.
Копченый передал права и техпаспорт. Потом еще и договор купли-продажи. Мент внимательно изучил бумаги, поправил портупею.
— Сегодня только купили, — солидно произнес Гриша. — Едем ставить на учет.
Гаишник с сомнением посмотрел на договор, потом снова на нас — Так, выходим из машины. Все.
Мы переглянулись. Делать нечего, пришлось выбираться на мороз.
— Станьте вон там, руки на тачку, — скомандовал гаишник. — Сейчас проведем личный досмотр.
Я почувствовал, как по спине потекла струйка холодного пота. Если найдут пистолет — хана. Но вроде засунул его хорошо, не должны обнаружить…
Гаишник начал с Китайца, тщательно обшаривая его карманы. Потом перешел к Копченому. Я стоял последним, и каждая секунда казалась вечностью.
Его руки шарили по моей куртке, залезли во внутренний карман. Пусто. Я едва сдержал вздох облегчения.
— Чисто, — буркнул гаишник. Второй заглянул в салон, принюхался — А теперь откройте багажник.
Я похолодел. Если они решат обыскать тачку…
Гриша спокойно открыл багажник. Мент заглянул внутрь, пошарил среди инструментов и запаски. Потом посмотрел на физиономию Копченого.
— Что, повоевал парень? В Афгане?
— Ага, за речкой два года.
— Поцеловала тебя старуха.
— Какая старуха⁈
— Известно какая. С косой. Долго проживешь. Ладно, езжайте, — гаец отдал документы. — Но чтоб в течение пяти дней сняли транзиты. Иначе в следующий раз оформлю протокол, а машину на штрафстоянку.
Мы закивали, как китайские болванчики. Гаишник отдал
