— Понимаю я, — отозвался тот глухо.
— Эту святую землю уже раздирают на части! Посмотри, сколько на Таймыре китайцев! На подходе другие южноазиаты. Государство всё чаще и чаще являет народу свою беспомощность и неумение осваивать такие пространства, — слышался кипящий возмущением голос. — А теперь еще твари из-под земли. Чудища другого мира решили, что им пора захватить эти территории!
— Может быть, мне все-таки придётся пострелять, так просто они не отдадут, — сам не понимая, почему, Костя всё же решился перебить постепенно впадающего в ярость проповедника.
— Что? А… — словно спохватился Ягельник, недовольно посмотрев на агента. Глянул на часы, потом на планшет с картой. — Может и придётся… Это уж ты сам определишь. Нужно, что бы ты понимал, что такое эта миссия. Она не закончится, пока Святыня не окажется в капище на Аякли. Эта тяжелая работа требует отречения. Не получится взять сразу, будешь идти за ними дальше. Главное, не дать им вывезти её с полуострова.
Великий человек, вождь, властитель отличается от обычных людей вовсе не тем, что очень любит власть и деньги. Власть любит даже милый домашний папа в тапочках. А деньги в наше время ценят и любят уже и трехлетние дети. Великий человек отличается тем, что постоянно и неизбежно придумывает некие Великие Цели. И ради этих целей он, на беду окружающим, всегда способен (и склонен) жертвовать. То есть отдавать на заклание нечто действительно ценное: жизни целых армий и психическое здоровье поколений, общественную мораль и территории. Тем он и страшен, в общем-то. А вся подлость в том, что именно и только Великая Цель способная людей добровольно взорвать мозг и слепо пойти за ней, ломая остатки того, что еще недавно было головой.
Частицей своего старого, еще не отформатированного сознания, Костя отмечал нелепицы в речах верховного, но даже не успевал осознать это — здравые ростки сомнений стремительно увядали, уступая место новым установкам и идеям. Раз уж есть цель, то он — оружие и средство. И он сделает всё что надо.
— Начинай снижение к точке выброски, — скомандовал Ягельник пилоту и посмотрел на него, показывая, что ждёт немедленной реакции.
Но тот, сосредоточенно придерживая наушники одной рукой, что-то напряжённо выслушал и вместо ожидаемого действия сообщил:
— На хвосте вертолёт госбезопасности. Вот, хозяин, послушайте, — он переключил какой-то тумблер и следующее сообщение услышали уже все в салоне «Робинсона».
— Вертолёт «Робинсон» к северу от нас! Прекратите движение и ждите дальнейших указаний! Здесь проводится спецоперация. Повторяю, прекратите движение!
* * *
Что знает подавляющее большинство жителей нашей страны о Таймырском полуострове XXI века? В основном немного и только штампы. Одни представляют себе стародавние жилища наивных кочевников и сонмища оленей, бредущих неведомо куда, другие — лес нефтяных и газовых вышек в бескрайней тундре. Третьи, путая все на свете, что-то слышали о «зеленом море тайги» и «длинном рубле», муксунах, бурундуках и белых медведях. Четвертые — начитанные — вспоминают о существовании где-то там поблизости златокипящей Мангазеи, знают, что тут есть великие могучие реки, на «тихом бреге» которого сидели когда-то казаки-первопроходцы, типа Ермака, «объятые думами», пятые — экономисты и финансисты, знают про существование медно-никелевого комбината-гиганта, завалившего едкими выбросами весь Таймыр. Конечно, все это в разной степени было или есть.
Но главное на Таймыре — его ландшафт, в том числе уникальный вид настоящей бескрайней тундры. Вы смотрите на неё, и у вас тут же появляется щемящее чувство ожидания путешествия, тревожное и волнующее предчувствие дороги. Вы понимаете, что слишком много времени проводите в насыщенном статическим электричеством кресле, что вашей психике надо забыть границы, очерченные обоями стен, глазам милей бесконечность простора, а ногам — длинный путь в неизвестность. Даже если никуда не пойдете, привычно отложив замыслы «на завтра», то томительные сны останутся, ведь в каждом из нас живет путешественник, как ни души его спасительными бытовыми отговорками. Если же вы, в отличие от большинства обывателей, представляете, сколько тайн и загадок таит заполярная тундра, то возвращение «в бетон» втройне тягостней. Ну… тогда хоть полюбуетесь вволю.
Таймырские тундры бесконечно разнообразны. В них есть огромное количество экологических ниш — мест обитания растений и животных. Они появились в результате множества причин: неодинакового геологического строения местности, различий в ветровом и температурном режиме, сдувании или навевании снега. Вечная мерзлота создаёт удивительные ландшафты, при взгляде с вертолета они напоминают то гигантские бородавки (остаточно-мерзлотные бугры «байджерахи»), то южно-азиатские рисовые чеки. Жизнь в заполярной тундре, следуя узору природных условий, создает собственный рисунок. Охотящиеся за леммингами совы и чайки выбирают самые высокие бугры для засидок и, унавоживая почву, помогают появлению высокой зеленой травы, сетка ярко-зеленых точек заметна с воздуха. Порою с вертолёта видно, как оленьи и лемминговые тропы меняют рисунок сети мерзлотных трещин. Тундра — особый мир, где земля, не прикрытая защитой леса, создает неповторимые по красоте узоры, а их подчеркивает приспосабливающаяся и меняющая их жизнь.
Донцов попытался разглядеть что-либо в бинокль, протиснувшись между пилотами, но безуспешно, освещение уже не позволяло. Тогда он откинулся назад и, продолжая жевать зубочистку, спросил у командира:
— Это точно «Робинсон»?
Тот еще раз посмотрел на монитор радара.
— Все характеристики сходятся, «Робинсон» Пантелеймона, никаких сомнений.
— Передай еще раз. И дай карту.
Карта была сложена так, чтобы весь район операции был на одной стороне. Андрей смотрел на неё рядом с «праваком» (летчик-штурман вертолета Ми-8), тихо выспрашивая какие-то подробности.
— Вертолёт «Робинсон» к северу от нас, с вами говорит командир вертолета Ми-8МТ Гречкин, госбезопасность Таймыра, на борту полковник Донцов. Здесь проводится спецоперация. Повторяю, прекратите движение, ждите указаний!
— Запроси, кто пилотирует, сам Пантелеймон, или как, — бросил полковник.
— «Робинсон», кто у штурвала? Что здесь делаете?
После небольшой паузы наушники сообщили:
— У штурвала летчик первого гласа Игнашёв. Выполняю чартерный рейс охота-рыбалка, курс на Волочанку.
Строго говоря, термина» вертолетчик» несуществует, слово это разговорное. Всех тех, кто поднимает летательные аппараты ввоздух, штатное расписание именует летчиками.
