— Вызываю тебя на поединок, — успел выкрикнуть подполковник, пока Ракоци поднимался на ноги, — такое оскорбление я смою твоей кровью. Сейчас, немедленно и здесь же.
— Давно бы так, — буркнули под нос задиры, отходя на удобную площадку.
Спустя пару минут, когда зрители обозначили границы дуэльной площадки, соперники обнажили оружие. Сыщик не собирался в первом же поединке показывать весь свой арсенал, надеясь обойтись ускоренным восприятием и движением, то бишь, своими приобретёнными способностями. Задира, уверенный в своём превосходстве, нападал первым, сильными ударами стараясь нанести раны по ногам, обездвижить противника. Успевая уходить, уралец заметил брешь в обороне соперника и рискнул, нанеся единственный, но смертельный рубящий удар, снизу вверх, разрубив шею и голову обидчика. Дуэль закончилась в считанные секунды, но, не так, как планировали угры.
Они снова начали оскорблять уральца, добавив к его грехам нечестный поединок, после чего Олег не выдержал и предложил всем желающим сразиться с ним, по очереди. Вызвались все четверо приятелей погибшего, как говорили классики, «записные дуэлянты». Уралец на короткое время разогнал свой организм до сверхскоростного восприятия. При обилии зрителей, бой пришлось вести в привычной уграм манере, ударной техникой, без прямых выпадов. Стараясь решить всё быстро, сыщик наносил один-два стремительных удара, с тяжёлыми последствиями, исключавшими продолжение боя. Не прошло и пяти минут, как ещё один дуэлянт оказался убит, трое других остались после поединков живыми, но с тяжёлыми ранениями. К этому времени весь лагерь наблюдал за дуэлью, включая верховного вождя.
Ничего не сказал Мадьяр, глядя на результаты поединков, молча, вернулся в свой шатёр. Раненых и убитых унесли, а сыщик отправился купаться в море. Надо было смыть пот и кровь с разгорячённого тела. Мурзик увязался за ним и сидел на берегу, с неодобрением глядя на друга, плававшего в этой солёной, резко пахнувшей воде. А тот не мог выйти из воды, вспоминая своего друга Лея, наделившего обычного человека редкими способностями. Исключительно по этой причине сыщик остался жив, соперники были мастерами клинка, и, не двигайся уралец в пять-десять раз быстрее обычного человека, сейчас бы он не купался. На ночь все его бойцы без напоминаний командира приняли беспрецедентные меры безопасности. Словно лагерь находился не рядом со своим войском, а в окружении коварного врага. Тигр, тоже чувствовавший опасность, не ушёл в ночную охоту, остался возле повозки, где спали Олег и Хорг с младенцем.
С утра, в сопровождении Ракоци, уралец отправился за ответом к вождю, дав команду готовиться к отъезду. Оставаться в лагере при любом решении Мадьяра, он не собирался. Полубессонная ночь настроила его рискнуть всем, но добиться чёткого решения. Не даст Мадьяр земли, уйти от него, невзирая на возможность вооружённого противостояния. Орда сейчас не сможет задержать уральцев, а через месяц другой, подчинённые Олегу воины сразятся с любым врагом, что с арабами, что с уграми. Дальнейшее пребывание в стане угров ни к чему хорошему не приведёт, это поняли все. Поэтому уральцы и примкнувшие к ним пехотинцы стали собираться в путь, не сомневаясь, что командир знает дорогу.
— Я сдержу своё слово, — ответил на молчаливый вопрос верховный вождь, ожидавший командира пушкарей в окружении старейшин и вождей, — к западу в дневном переходе на берегу залива стоит рыбацкое селение. Оно твоё, как и все земли, вокруг залива на пять вёрст от селения.
— Благодарю, великий вождь, — поклонился подполковник, ожидавший подобного подвоха и приготовивший достойный вопрос, — за доброе отношение и щедрость. Теперь я могу рассчитывать на спокойную старость, ни один враг не заглянет в моё селение. Все дороги с запада на восток идут далеко от берега моря, я смогу насладиться семейным счастьем, не отвлекаясь на защиту долины Инда от врагов. Поэтому прощаюсь с тобой, вряд ли мы увидимся ещё.
— То есть, как это прощай, — возмутился вождь, — ты давал клятву служить мне и обещал оборонять мои земли от врагов с запада.
— Я обещал служить тебе во время похода, пока ты не захватишь все эти земли, и выполню обещание, — спокойно отреагировал уралец, — мои воины помогут захватить остатки княжества Синд. Что касается защиты твоих земель с запада, я обещал, что арабы и другие враги не пройдут через мои земли в княжество, так я сдержу обещание. Через мои земли враги не пройдут, но они легко обойдут границы моей земли. Пусть защиту с запада тебе обеспечит другой воин, которому ты подаришь земли западного пути, между горами и океаном.
— К тому же, того клочка земли, что ты щедро пожаловал мне, не хватит на содержание достойных воинов, — улыбнулся вождю в глаза уралец, — хорошо, если я смогу прокормить свою семью.
— Подожди, — покраснел Мадьяр, быстро ухвативший суть речи Олега, — тогда отдай мне своих пушкарей, навсегда. Уж я-то смогу их прокормить.
— Пушкарей отдать не могу, они принесли мне клятву верности, а десяток пушек смогу… продать. Раз уж земли у меня не будет, хоть золото появится, на строительство крепости. — Уралец махнул рукой, — отдаю пушки даром, за право беспошлинной торговли на всех захваченных ордой землях. Дашь такое право или нет?
— Разрешаю беспошлинно торговать тебе и твоим потомкам на всех моих землях, — щедро махнул рукой вождь, — обрадованный тем, что обманул доверчивого уральца. За пустые обещания получил десять пушек.
— Последний вопрос, — остановился у выхода сыщик, — дальше к западу твои земли или чужие? Могу ли я воевать с теми, кто нападёт на меня с запада?
— Не только можешь воевать с ними, но, и обязан, — возмутился тупостью уральца вождь, — за твоими землями на западе мои враги, ты клялся не пропустить их через свои земли.
Не прошло и часа, как сыщик вернулся в шатёр вождя, протягивая ему два свитка пергамента, заполненные письменами.
— Что это, — возмутился Мадьяр, как и большинство вождей, не знавший грамоту.
— Это дарственная на землю, для меня и моих потомков, с условием, не пропускать через мои земли твоих врагов, кои граничат со мной с запада, — развернул Олег пергамент и передал его священнику Линю, знавшему уральскую письменность, — второй документ, это твоё разрешение беспошлинной торговли на всех землях в долине Инда, для меня и моих потомков. Не гневайся, вождь, я уже не молод, хочу передать всё своё наследнику. Вдруг я не доживу до того дня, когда смогу передать всё сыну сам, из уст в уста, вот и записал на пергаменте.
— Вот тебе моя подпись, — нацарапал на пергаменте свою тамгу верховный вождь, а священник заверил это своей подписью и всё скрепил печатью, — не забудь оставить мне пушки с припасом, можешь отправляться в своё графство.
