Появление Людендорфа быстро помогло Кару и компании принять правильное решение, которое привело Гитлера в восторг. Ведь все шло, как он и задумывал. Едва согласие было получено, как под общие аплодисменты толпы он объявил фон Кара регентом Баварии, генерала Людендорфа командующим рейхсвера, а себя рейхсканцлером. Все были рады, но оказалось, Адольф ещё не достаточно хорошо знал повадки господ политиканов.
Покинув заполненную революционерами пивную под благовидным предлогом отдать распоряжение о подготовке к походу на Берлин, Кар и его подельники тут же поспешили откреститься от действий Гитлера. Его революционные воззрения полностью не совпадали с сепаратистскими намерениями самих баварских лидеров.
Напрасно национальные революционеры ждали помощи от властей. Правители Мюнхена нагло и цинично обманули их, объявив о немедленном запрете НСДАП как подрывной организации, и приказали армии и полиции подавить мятеж. Об этом, нацистам стало известно в ночь с 10 на 11 апреля, когда один из доброжелателей из штаба округа известил их по телефону.
От подобных новостей, многие из участников путча впали в уныние, но только не их вождь. Быстро просчитав все возможные варианты восстания, Гитлер решил, что лучше умереть стоя, чем пасть на колени. И дело было не в природной храбрости партийного вождя. Покорное поджатие хвоста ставило жирную точку на его политической карьере ближайших лет, тогда как решение идти до конца придавало ему ореол смелого бунтаря, страдальца за нужды простого народа. Поэтому, он и отдал приказ своим товарищам идти на штурм штаба военного округа и его захват.
Утром одиннадцатого апреля выдалось не по-весеннему холодным и промозглым. Когда колонна штурмовиков покинула пивной зал и двинулась к центру Мюнхена, утренний туман, укрывший город своим покрывалом ещё не полностью рассеялся. Его грязно-серые клочья всё ещё висели в воздухе, от чего видимость не превышала пятнадцати метров, и шаги идущей по мостовой людской толпы были глухи и неотчетливы.
Впереди колонны путчистов, в гордом одиночестве шел генерал Людендорф, ибо не было рядом с ним равного ему человека. Сразу за ним, плотной цепочкой, под красным знаменем с черной свастикой двигались те, кто был готов ради революции идти до победного конца.
В одном ряду с Гитлером смело шагал молодой капитан Герман Геринг. Прекрасный летчик истребитель, после войны, как и многие солдаты империи, остался не у дел. Одно время ради пропитания работал в цирке, где катал почтенную публику на самолете или на потеху демонстрировал всевозможные воздушные трюки.
Встреча с Гитлером сильно изменила жизнь отставного капитана. Благодаря своему происхождению и внешности, Герман имел больший успех в переговорах с финансовыми тузами об оказании финансовой помощи нацисткой партии, чем простоватый Адольф. Вождь пользовался популярностью у простого народа, тогда как перед его помощником открывались двери светских салонов и гостиных.
Близость к финансовому потоку в положительной мере сказалась на жизни второго номера партии. В его гардеробе появились хорошие качественные вещи, улучшился рацион питания. Это с точки зрения простого обывателя должно было заставить Геринга под благовидным предлогом увильнуть в сторону, однако бравый капитан решительно встал в один строй с Гитлером.
— Я с вами до конца, мой фюрер, — изрек Герман, чем заслужил благодарный взгляд вождя.
Лавочники, банковские служащие, студенты, слесаря, отставные военные под бывшими имперскими штандартами чеканили нестройный шаг, держа курс на Мариенплац.
С каждым пройденным десятком метров, с каждым кварталом, нацисты приобретали все большую уверенность в своих силах. Все дружнее и ровнее стал шаг передних рядов, в ногу с которыми стал подравниваться хвост колонны.
Квартальный полицейский пост попытался остановить марширующих, но их команды потонули в грозном гуле шагов, а сами стражи порядка стыдливо ретировались. Это придало ещё большую уверенность штурмовикам Гитлера, и они энергичнее заработали башмаками. Солнце к этому времени уже поднялось на небо, туман полностью пропал и воинственный ритм колонны зазвучал ещё напористее и агрессивнее.
Чувство локтя в шеренге и единый шаг, безжалостно сотрясающий городскую мостовую, очень сильно возбудил немцев, с младых ногтей привыкших к порядку и строю. В один момент они почувствовали себя истинными рыцарями национальной революции и потому, преградившая им путь шеренга полицейских, ничуть их не испугала.
Шестьдесят человек с примкнутыми к ноге карабинами хмуро глядели на почти тысячную толпу, уверенно надвигавшуюся на них плотной стеной. Даже прозвучавшая команда и вскинутые вслед за ней винтовки не вселили чувство страха в сердца адептов новой революции. Они только прибавили шагу, стремясь поскорее, смести со своего пути это препятствие и достичь своей цели, до которой было рукой подать.
Командующий отрядом офицер колебался с отдачей приказа на открытие огня, но ускорившая шаг толпа напугала его, и он быстро махнул рукой. Стоявшие в шеренге полицейские отлично видели фигуру легендарного генерала империи. Они страшно не хотели стрелять по нему и, потому, первый залп почти весь ушел в воздух.
Любое действие всегда порождает ответ, и это столкновение не стало исключением. В ответ на выстрелы полицейских из рядов нацистов яростно затрещали револьверы. Один из полицейских рухнул на земли, и второй залп был полностью лишен сентиментальности и миролюбия. Тут уже новоявленным рыцарям революции уже никто не мог помочь. Все выпущенные из карабина пули нашли свои цели в плотной толпе штурмовиков.
Передний ряд был выбит, что называется, подчистую. С простреленным бедром рухнул Геринг, пронзительно заверещал упавший на колени Гесс, размахивая раненой рукой, упал старый товарищ фюрера Штэтке. Из тех, кто шагал в первых рядах, невредимым оказался только Гитлер и Людендорф, причем в этом не было ничего удивительного. Едва раздался второй залп, как оба фронтовика дружно бросились на мостовую, чем спасли свои жизни.
Это потом досужие газетчики породили красивую легенду о том, что герой войны спокойно дошел до полицейских рядов и сдался им. Все это было в действительности, но только потом, когда, не выдержав испытанием огнем, толпа несостоявшихся рыцарей революции ринулась по подворотням, спасая свои жизни. Когда, насытившись крови, стражи порядка без всякой команды, опустили свои карабины.
Только после этого, гневно оттолкнув руку подскочившего адъютанта, Людендорф поднялся с жесткого каменного ложа. Припадая на поврежденную при падении ногу, он заковылял в направлении полицейских, которых заметно трясло от вида пролитой ими крови. Рассеяв мятежников, они не предпринимали никаких попыток к их преследованию или аресту.
