Как и предсказывал Михаил, с самого утра 26-го августа по всему фронту наступления 10-го армейского корпуса, протянувшегося на немалые 50 километров, начались серьезные бои. Двигавшиеся навстречу друг другу австро-венгерские и русские пехотные полки порой вступали в бой прямо с марша без какой-либо артиллерийской подготовки и потому потери с обеих сторон начали расти с ужасающей скоростью. Особенно большую убыль солдат и офицеров понесли полки, встретившиеся с противником на равнинах или господствующих высотах, где не было никакой возможности найти хоть какое-либо укрытие. В результате, уже к двум часам дня с обеих сторон насчитывались тысячи погибших, раненых и пропавших без вести.
Дабы помочь своим войскам, летчики отряда с раннего утра принялись обрабатывать подтягивающиеся к линии соприкосновения колонны противника сохранившимися в наличии флешеттами. Свободнопадающие стрелы, разбрасываемые с высот до ста метров, порой накрывали целые роты, выводя из строя по несколько десятков человек за раз. Наиболее же опытные пилоты, получая в качестве боеприпасов немногочисленные оставшиеся бомбы, направлялись на борьбу с вражескими артиллерийскими батареями, подтягивающимися вместе с дивизиями к фронту.
Первые несколько вылетов выполняли звеньями, чтобы не мучиться перестроениями перед нанесением удара. Но ближе к полудню пришлось перейти на пары, поскольку механики не успевали обслуживать машины, да и целей оказалось намного больше, чем мог переварить полк. Часам же к трем накал страстей боев авангардных частей поутих и обе стороны смогли отвести в ближайшие тылы особо сильно прореженные подразделения. После этого терроризировать противника продолжила только пара штурмовиков, а все У-2 и грузовики отряда оказались брошены на доставку раненых в уже знакомый авиаторам Кременец, где располагались полевые госпиталя всего 10-го корпуса. Именно там им впервые удалось увидеть санитарные автомобили. Все две штуки, что имелись в русской армии на начало войны. Стоило ли говорить, каким удручающим зрелищем они являлись на фоне необходимости перевезти на многие десятки километров тысячи нуждающихся в немедленной помощи людей? Да весь транспортный состав дивизионных перевязочных пунктов и полевых госпиталей 10-го армейского корпуса мог одновременно поднять не более 544 человек! И это по бумагам! На деле же дела с наличием пароконных повозок и лазаретных линеек обстояли весьма печально. Лишь выделение авиаторами почти двух десятков машин позволило хоть в какой-то мере организовать эвакуацию в тех объемах, в которых люди с остервенением калечили друг друга. А вот все машины автомобильной роты, уже были направлены на формирование транспортных колонн и потому более не были доступны, что самым пагубным образом отразилось на снабжении авиационного полка топливом и боеприпасами. Потому и пришлось вновь задействовать бомбардировщики для санитарных перевозок.
Так до наступления темноты только с помощью авиации удалось вывезти в тыл не менее трехсот человек, а уж грузовики трудились и в течение всей ночи, отчего вскоре весь Кременец превратился в один большой госпиталь. С учетом поступивших в предыдущие дни, более пяти тысяч человек оказались распиханы по палаткам, городским зданиям или просто окрестностям. Доходило до того, что легкораненых после беглого осмотра выставляли на улицу, максимум, выдав пучок сена, чтобы те не сидели на голой земле. О том же, как проводилось лечение, и вовсе не хотелось говорить. Ведь вся действующая доктрина армейской медицины строилась вокруг ошибочного мнения, что пулевое ранение изначально стерильно и потому раненому достаточно сделать перевязку, чтобы он дотянул до ближайшего лечебного учреждения тылового эвакуационного пункта, дислоцировавшегося в каком-нибудь крупном городе.
Учитывая время, потребное для доставки раненого в подобное заведение с передовой, зачастую превышавшее неделю, тяжелораненые не добирались до них вовсе, умирая по пути или на полковых и дивизионных перевязочных пунктах. А те, кто получал ранения средней тяжести, приезжали, уже имея гноеродные и анаэробные инфекционные поражения ран, что тоже не способствовало не только положительно динамике выздоровления, но и вообще выживанию человека.
10-му армейскому корпусу в этом деле еще повезло. Две трети входивших в него дивизий являлись кадровыми, и потому санитарное дело в них оказалось поставлено на порядок лучше, чем во многих других. В Кременце оказались развернуты аж пять полноценных полевых госпиталей, способных общими усилиями принять две тысячи легкораненых и шестьсот тридцать человек требующих скорейшего хирургического вмешательства. Но в одночасье на них свалилось вдвое больше пострадавших, основная часть которых оказалась вынуждена ожидать своей очереди на стол хирургов, не справлявшихся с таким наплывом пациентов, ведь многие из них, особенно тяжелораненные, ранее зачастую не дожидались врачебной помощи и умирали от полученных ран, а сейчас именно их в первую очередь доставляли самолетами и автомобилями. А ведь над каждым из таких солдат, унтеров и офицеров хирургам приходилось работать чуть ли не по несколько часов. Не сильно помогала даже посильная помощь всего медицинского персонала авиационных отрядов, по уши втянувшихся в дело спасения раненых. И если первые пациенты были встречены медицинским персоналом с выражением искреннего восхищения летчикам, то вскоре их кроме как «Ангелами смерти» никто и не называл, ведь доставляли они исключительно тех, кто в других обстоятельствах не мог бы выжить. Зато, пока авиация большей частью перенацелилась на выполнение гуманитарной миссии, приданные авиаполку броневики продолжали свой непростой ратный труд, направленный на перемалывание вражеских сил.
Поскольку в соответствии с данными доставленными разведчиками накал встречных боев обещал быть одинаковым на всем протяжении фронта, отряд бронемашин разделили на три взвода, отправив каждый из них к своим подопечным из 31-й, 60-й и 9-й пехотных дивизий. В данный момент, ни о каком прорыве в тыл противника или обходном маневре нечего было и думать. На первый план выходила потребность остановить наступление десятков тысяч солдат противника. А в силу отсутствия у продолжавших наступление русских войск возможности возвести какие-либо укрепления, роль мобильных ДОТ-ов предстояло играть броневикам.
Так двигавшиеся вместе с авангардом 31-й дивизии восемь бронемашин первыми достигшие высоты Орне, находящейся точно посередине между реками Золотая Липа (западная) и Золотая Липа (восточная) оказались приоритетной целью для вражеской артиллерии. Не менее трех батарей обрушили на них сначала шквал шрапнельного огня, а после перешли на гранаты, когда корректировщики доложили о полнейшей неэффективности шрапнели. К сожалению, артиллерия противника расположилась вне зоны видимости экипажей бронемашин, потому они были вынуждены ограничиться редким обстрелом мелькавшей на противоположном холме, находящемся в паре километрах западнее Орне, пехоты, да выполнением функции лакомой цели, позволяя врагу впустую тратить отнюдь не бесконечный боезапас. А чтобы не позволить австрийцам пристреляться, время от времени меняли свои позиции, сдвигаясь на пару сотен метров вперед или назад. Чуть более часа им пришлось играть в подобные поддавки, пока налетевшая авиация не принудила вражескую артиллерию к молчанию, а там уже и главные силы дивизии, наконец, подтянулись.
Все так же продолжая оставаться при авангарде, броневзвод сопроводил пехотные цепи 123-го полка до низины, образовавшейся меж двух возвышенностей, но оказался вынужден остановить дальнейшее продвижение, уткнувшись в водную преграду. Неглубокая и неширокая речушка Гнилая Липа, не представляла бы никакой проблемы для бронетехники не только конца, но и середины XX века, однако для БА-3 она оказалась непреодолимой, о чем свидетельствовал застрявший еще на восточном берегу броневик первым попытавший счастья пройти там, где форсировала реку ближайшая пехотная рота. Впрочем, пехота и сама недолго оставалась на западном берегу Гнилой Липы. Сперва вновь заговорила артиллерия противника, а после на вершине холма показалась цепь вражеской пехоты, принявшаяся спускаться к реке. Следом за первой вышла вторая, третья, четвертая. Да и по фронту они растянулись на добрых два километра, свидетельствуя о том, что в атаку здесь перешла, как минимум, бригада.
