— Заведения чугуноплавильные и железоделательные главным образом устроены на Урале. Есть там и казённые, и частные заводы!
— А поближе что-нибудь имеется? Меня на Урал бабушка не отпустит, а людей оттуда везти, только чтобы с ними поговорить, тоже неприлично.
Лёгкая улыбка вновь тронула губы моего взрослого собеседника. Воронцов, видимо, всё ещё полагал, что интерес юного цесаревича к столь скучным «взрослым» предметам — блажь, которая скоро пройдёт.
— О том поведать может сэр Гаскойн, Карл Карлович, шотландец, начальник Олонецких заводов!
— Отлично! Но, полагаю, неуместно будет отрывать такого занятого джентльмена от его трудов. Как бы устроить мне поездку на эти самые Олонецкие заводы?
— Это в Петрозаводске, Ваше высочество!
Блииинн, далеко! Меня туда не отпустят!
— … но мистер Гаскойн, очевидно, будет в Петербурге проездом, когда отправится в Кронштадт.
— Он что, скоро уже уезжает обратно в Англию?
— Нет. В Кронштадте планируется к постройке чугунолитейное заведение, и названный мистер Гаскойн будет его налаживать!
— Завод в Кронштадте? Да ещё и чугунолитейный? Как это странно, право!
— Отчего же вам это кажется странным?
— Ну, это же остров! Там нет ни руды, ни угля, ни рабочих….
— Зато скопилось невероятное множество чугунного лома! Со времен Петра Великого копятся там сломанные пушки, якоря, некалиберные ядра, чугунный балласт, и прочий хлам. Если наладить там литье ядер и картечи под калибры флотской артиллерии, можно разгрузить цейхгаузы и обеспечить флот недорогим боезапасом!
— Да, понятно. Значит, уведомите мистера Гаскойна, что по прибытии его в Петербург я жду его для встречи! А с вами, уважаемый Александр Романович, я хотел бы иметь возможность видеться хоть иногда, для разного рода консультаций по вопросам, вашего ведения касающимся!
— Нет ничего проще, Ваше Высочество, ведь я нередко бываю при дворе. Зимою мы с супругою каждое воскресенье бываем на Больших собраниях!
Чёрт… Наверняка я это должен знать. А мне неведомо даже, что такое эти «Большие собрания»! Ох, как бы не пошла про меня дурная молва — мол, всё забывает, лезет не в свои дела, и вообще, чудной…
* * *
В эту ночь мне трудно было заснуть. Слишком много сегодня было информации, встреч и впечатлений. Ещё и ещё раз прокручивая в голове прошедшие разговоры, я всё более укреплялся в мысли, что сына своего в качестве наследника престола императрица уже списала, причём полностью и бесповоротно. «Некоторые очи столь подслеповаты, что как не раскрывай их… только хуже будет». Так она сказала! Екатерина уже всё решила — она не хочет, чтобы Павел стал её приемником. Так мне, наверное можно действовать смелее? Упускать свои шансы нет причины!
Но важно и не переиграть.
Глава 14
На следующий день стояла пасмурная погода, с утра зарядил мелкий дождь, и мы оставались во дворце. Императрица с кавалерами и фрейлинами играла в биллиард. Надо сказать, что игра эта сильно отличалась от привычной мне: стол тут имеет огромные, в три диаметра шаров, лузы, а кий называется «мазик», и выглядит, как слегка изогнутая клюшка. Притом кием играют тут только мужчины, а женщины, так и вообще, применяют биты. Играют тут разноцветными шарами, и надобно закатывать шары «твоего» цвета, не касаясь остальных. Но называется всё это безобразие все равно «биллиард». Ну, зато просто и весело.
Отыграв партию, императрица с лёгкой улыбкой обратилась ко мне. Я уже заметил эту её манеру — как турки перед каждым деловым разговором сначала пьют чай, императрица перед любым делом, важным или нет, делала сначала «паузу», заводя разговор на постороннюю, необременительную тему, или даже, как сейчас, устраивая игру.
— Граф Александр Романович доложился мне о вашей с ним вчерашней беседе. Ты, выходит, решил теперь накинуться на предметы, которые и не всякий взрослый ум объять может? Вот не ожидала я такого от юного господина, честное слово!
Произнесла она это нарочито недовольно, но, как я сразу почувствовал, за укоризною этой скрывалась удивлённая доброжелательность.
— Вы ругаете меня, бабушка? Тогда я сразу всё брошу!
— Да отчего же бросать-то, мой свет? Приятно, когда юноши вместо всякого, свойственного возрасту их шалопайства, приникают к плодам просвещения и наук! Вот дед твой, Пётр Фёдорович, был совсем не таков — и в осьмнадцать лет вёл себя, как дуралей… только оловянными солдатиками и интересовался. А тебе, значит, подавай теперь заводы, таможни и финансы?
Я окончательно убедился, что она совсем не сердится, и осмелел.
— Да, а еще науки, торговлю и ремесла. Очень всё это интересно!
— Ну, друг мой, с ремёслами всё просто: в вашем полном распоряжении имеется токарный станок, три года как подаренный, но так вами, господа принцы, и не опробованный. По наукам у нас есть Академия Наук и университет, изучай, что душа желает! Если будет охота, пригласим иностранных учёных, дабы любопытство ваше насытить.
— Было бы славно, хотя и не хотелось бы отвлекать господ учёных от их дел. Ну да, начнём, пожалуй, с наших. Про коммерцию и промышленные заведения мне можно узнавать все через графа Воронцова, а про кораблестроение?
— Граф Чернышёв Иван Григорьевич, вице-президент Адмиралтейств-коллегии, будет у меня с докладом во вторник. Отправить потом его к тебе?
— Да, очень желаю с ним познакомиться! А по наукам кто у нас главный?
Тут императрица сделала выражение лица, из коего мог я заключить, что с науками у нас не всё так гладко.
— Президентом служит Кирилла Григорьевич Разумовский; да только он из своего Батурина никуда не показывается. Директором Академии нынче графиня Дашкова; только она, никаких наук, кроме как грамматики русской словесности, особенно и не разумеет.
— Так кого же мне спросить на сей предмет?
— Ну… Можешь увидаться с Екатериной Романовной, она тебя направит в нужную сторону!
— А университета кто сейчас начальник?
— Господин Фонвизин; но только он тоже литератор и по научной части тебе ничего не подскажет!
