Ознакомительная версия.
Супруги пронеслись сквозь сквер, словно вихрь, и, с ходу перемахнув через невысокий забор, оказались в каком-то тенистом и тихом проулке. Гопников нигде видно не было, а вот позади, совсем рядом, послышалась заливистая трель свистка.
– Огороды! – осмотревшись, Леонид вновь схватил княжну за руку. – Там, меж грядками, спрячемся…
Слава богу, жердяная изгородь не представляла для беглецов непреодолимой преграды. Разве что крапива. Но и эти обжигающе-колючие заросли Маша особым вниманием не удостоила. Несмотря на голые ноги. Ну, обожглась, конечно. И что?
– Ложись!
Завидев показавшиеся над изгородью фуражки, беглецы разом бросились между грядками и затаились, не обращая внимания на грязь.
– Тут они где-то были, товарищ старший лейтенант. Наверное, к старому клубу свернули. Свидетели говорят, у мужика – нож!
– Ладно, пойдем-ка, глянем… Эх, собаку бы!
Голоса стражей порядка затихли где-то за деревьями. Выждав еще немного, беглецы поднялись на ноги и, глянув друг на друга, обескураженно расхохотались. Разом!
– Ну и видок у нас! – Арцыбашев покачал головой. – Как чушки уделались. Переодеться бы, умыться… Смотри-ка, кажется, здесь дача чья-то. Глянем?
– Угу.
Небольшой дощатый домик с верандою оказался запертым. На двери висел небольшой замок, в дужку которого была вставлена свернутая в трубочку записка.
– «Буду в понедельник, – развернув, прочитал Леонид. – Женя, полей цветы». В понедельник… А что, может, отдохнем немного, а? А то мне эта беготня что-то надоела.
– Залезть в чужой дом? – княжна явно засомневалась. – Так только тати делают.
– Так мы ж не корысти ради… А чтоб не пропасть! Тем более – расплатимся, какой-нибудь перстень на видном месте оставим.
– А если посадские явятся? Что скажем?
– Да не явятся, – отмахнулся молодой человек. – Сама ж слышала – они в понедельник только будут. Разве некий Женя зайдет – цветы полить. Ну, так мы услышим.
Уговорил. Ну, а что еще оставалось делать-то? Шататься грязными по поселку, рискуя в любой момент нарваться на полицейских?
Пошарив под притолочиной, Арцыбашев, как и ожидал, обнаружил там ключ и, отперев замок, галантно распахнул дверь:
– Прошу вас, моя княжна!
– Дверь-то запахни поплотнее…
Внутри неожиданно оказалось просторно и даже как-то уютно. Большие, наполовину задернутые занавесками и тюлем, окна, круглый стол, диван, несколько стульев, полки с книгами, старинная радиола в углу – на ножках, в полированном деревянном корпусе.
– А вот и умывальник! – радостно сообщил Леонид. – И вода в ведрах есть… Там, с этими-то паскудниками, как вышло?
– Так я ж тебе говорила – в такой срамной юбке на людях показываться нельзя! – подойдя к умывальнику, Маша принялась смывать грязь с коленок. – Сидела я, по сторонам глядела – чудно! Девы с колясками чудными гуляют – а в колясках тех младенцы! Как в колыбели! Ну, не чудо ли? А эти, шильники, неведомо откуда взялись – не увидела. Двое сели по бокам, давай, мол, знакомиться… Один мне на колено руку положил. Это мне-то, княжне?! Королеве ливонской! Совсем страх потеряли, холопьи рыла! Давненько плетей не нюхали! Пришлось проучить… Одного – в скулу локтем ударила, второго – в горло, третьего – в пах. Тут и палка подходящая рядом нашлась… Коли б ты, любый, не помешал, уделала бы шильников так, что родные мать с отцом не узнали б! Я ж могу… Меня князь Иван, воевода, учил…
– Ты у меня вообще – храбрая. Давай, сарафан-то грязный снимай-ка…
Леонид помог своей юной супруге снять грязный сарафан, а за ним – и рубашку. Бросив одежду на кресло, невольно застыл, любуясь прекрасным телом. Застыл на какую-то секунду и почти сразу же, порывисто обняв женщину, притянул к себе, погладил пальцами грудь, поласкал спинку, целуя в пухлые губки с жаром, пылом и страстью.
Маша поддалась с готовностью, без всякого своего обычного стеснения: ведь молодые уже были венчанные муж и жена, и то, что сейчас происходило меж ними, вовсе не считалось грехом, наоборот…
Молодожены упали на диван, сливаясь в едином экстазе накатившей любви. Какое-то время были слышны лишь вздохи да гулкое, словно полковые барабаны, биенье сердец. А вот уже юная княжна запрокинула голову и, прикрыв пушистыми ресницами глаза, выгнулась, застонала…
Стройненькая, с упругой грудью и плоским животиком, с точеным личиком и синим взором больших сверкающих глаз, Марья Владимировна Старицкая выглядела изумительною красавицею. Изысканно обнаженная, томная, зовущая нимфа с искрящимся васильковой синевой взором…
– Ах, милая…
Едва переведя дух, Арцыбашев накрыл губами розовый твердый сосок. Поласкал языком, погладил рукою, млея от теплой шелковистости кожи, от восхищенного осознания того, что эта нагая богиня – его! Его супруга, молодая жена, его Марьюшка, Маша… Мать будущих детей, для счастья которой Леонид был готов сделать все.
– Надо сарафан постирать, – княжна ласково погладила мужа по голове и осмотрелась. – Ага, вот и таз… Что смотришь? Думаешь, раз княжна, так и стирать не умею?
– Ничего я такого не думаю. Вот истинный крест!
Магнус сконфуженно потупился: действительно, при виде обнаженной юной красавицы думалось совсем о другом. Вовсе не о стирке.
– Отвернись, – неожиданно покраснела девушка. – Я еще не привыкла.
Вскочив, она сняла с кресла рубашку, натянула, взялась за сарафан…
Обмотав вокруг пояса покрывало, Леонид схватил ее за руку:
– Брось ты эту грязь. Лучше здесь одежду поищем.
– Чужую?! – княжна оскорбленно сверкнула глазами. – Которую бог знает кто носил?
– Все же лучше, чем грязь, – шаря в старом шкафу, хмыкнул король. – И, главное, не так вызывающе. Ого! Ha-ко вот, примерь.
Он протянул молодой жене платье – обычное, сатиновое, синее в белый горошек.
Княжна возмущенно отвернулась, даже не посмотрев, и Леонид задумчиво покусал губу. С этим ее отношением нужно было что-то делать. В конце концов, может, и правда, оставить обрезанный сарафан? А что? Смотрится вполне по-современному и весьма сексуально.
– Ой! Тут какие-то книжицы! – Маша взяла с тумбочки кипу старых журналов, раскрыла один, принялась рассматривать, заинтересованно накручивая локон на большой палец. – Какие тут… боярышни! Вот в летнике… вот в сарафане… А вот, прости господи, в портах! Как турчанка. Ого! А тут и вообще срам – почти что нагие, только веревочками какими-то прикрыты.
– Это бикини называется, – скосив глаза, пояснил Арцыбашев. – Купальник такой. Чего ты там смотришь-то?
Подойдя ближе, молодой человек взял из стопки журнал – «Бурда моден» за 1973 год, майский номер. Еще были «Советский экран» и «Мода социалистических стран» – все тоже начала семидесятых. Ну, правильно – что еще можно найти на старой даче?
Ознакомительная версия.
