Профессор Сергиенко со своей командой занял ангар, в котором ранее он же и работал. Сейчас учёные всё делали в спешке, стараясь успеть провести первые опыты как можно быстрее, дабы отчитаться перед президентом. Сергиенко следил, чтобы спешка не помешала делу, но, слава богу, работали профессионалы, и вскоре аппаратура была налажена, каналы связи настроены и объект был готов к работе. В ангаре, построенном над бывшей тут семь лет назад аномалией, собрались практически все участники второго проекта. С двух сторон работавшего ранее в этом месте прохода между мирами стояли установки, чуть не соприкасаясь выходящими из них широкими трубами с расширением на концах, толстые кабели от которых тянулись к аппаратуре, стоящей в ангаре.
– Начинайте! – крикнул срывающимся от волнения голосом Сергиенко.
Трубы аппаратов загудели. Так продолжалось несколько минут, казалось, что ничего не происходит. Однако пунцовый от волнения Сергиенко с надеждой вглядывался в дисплей, выводящий данные о состоянии поля в месте работы аппаратов, и что-то объяснял находящимся рядом коллегам.
– Проход будет открыт, если мы увеличим мощность аппаратов!
– Когда это будет, сегодня успеете? – осведомился Матусевич.
– Да, конечно сегодня. Но понадобится некоторое время, – ответил Сергиенко.
Майор кивнул и отошёл. Профессор понимал, что главный на площадке – это майор, и с этим приходилось мириться – полный контроль был более чем логичен в таком проекте. Через несколько часов после настройки оборудования и тестов аппаратура была готова для второго запуска.
– Давай! – Николай Валерьевич махнул рукой.
Опять раздалось мерное гудение. Матусевич изменился в лице – на него начало действовать то колебание пространства, что в своё время замечали первые исследователи.
– У меня нутро ходуном ходит! Это нормально?! – выкрикнул он Сергиенко.
– Это замечательно, Игорь Олегович! – с сияющим от счастья лицом прокричал профессор.
Сергиенко схватил со стола лежавшую на нём каску майора и запулил её в марево аномалии, та моментально исчезла без следа. Матусевич открыл рот, не успев даже ничего сказать разошедшемуся профессору, который издал победный рёв, когда каска исчезла.
– Человек сможет пройти через аномалию? – уже деловым тоном осведомился майор.
– Сначала надо провести ещё один тест. – Сергиенко торопил своих людей, которые настраивали аппарат, стоящий на гусеницах, пытаясь добиться того, чтобы он был высотой со среднего человека. – Запускайте!
Аппарат пошёл к аномалии. Её работа поддерживалась аппаратурой, которая, генерируя магнитные поля очень высоких энергий, своими резонансными частотами обеспечивала давление на сильное внутриатомное взаимодействие, в результате чего появлялась возможность влиять на временной параметр пространства, ослаблялись связи и открывался проход между мирами. Отключить их боялись – Сергиенко не был уверен, что проход будет самоподдерживаться. Разматывая несколько кабелей, аппарат подходил к аномалии и вскоре, под бурные овации и радостные выкрики, вошёл в неё, полностью растворившись.
– Камера! Выводите на экран! – воскликнул профессор.
Но на экранах была сплошная темнота. Сильно озадаченный Сергиенко присел на стульчик.
– А свет у аппарата есть? – напомнил Матусевич.
– О боже! Конечно же свет! Включите свет! – прокричал Николай Валерьевич.
На экране ярко вспыхнуло белое пятно, свет вскоре сфокусировался, и на экране стали появляться чёткие линии… Линии?
– Что это? – озадаченно произнёс профессор.
– Как что, кирпичная кладка, довольно неплохая, – сказал стоявший рядом Матусевич.
– Как это, откуда? – прошептал Сергиенко и тут же рявкнул: – Поворачивайте камеру!
Кирпич сменился деревянными досками, причём покрытыми инеем. Дверь? Зима? Затем опять кирпич и на противоположной стороне ещё одна дверь.
– Всё ясно, – заулыбался Матусевич и неслышно для остальных добавил: – Миронов и его люди живы.
Сергиенко повернулся к Матусевичу, сияя улыбкой, в которой выражались все эмоции человека, сделавшего то, чего он желал более всего на свете.
– Да, проход свободный. Хорошо, – бросил майор в трубку и, повернувшись к Николаю Валерьевичу, сказал: – Сегодня составляйте отчёт о возможностях аномалии, а я вам дам ещё пищи для размышлений.
– В смысле? – со сползающей улыбкой пролепетал Сергиенко.
– Схожу за каской. – Майор подмигнул профессору и, не колеблясь, шагнул в еле мерцающее марево аномалии.
– Подождите! – запоздало крикнул Сергиенко, когда Матусевич уже пропал.
– Николай Валерьевич, аппаратура перегревается!
Трубы аппаратов гудели уже не столь ровно, а начинали надсадно хрипеть.
– Сколько у нас есть времени? – озадаченно спросил профессор.
«Сколько ему надо времени взять каску и выйти?» – Недоумение сменилось злостью, в самом деле, уже минуты три прошло!
– Пара минут, товарищ профессор, более этого времени опасно держать аппараты работающими. Сожжём ведь их напрочь!
«Сколько лет работы сожжём! – горестно думал профессор. – Да что же он, в самом деле?!»
Один аппарат уже начал задыхаться, а вскоре показался и белесый дымок, идущий из его чрева.
– Вырубай! – закричал Сергиенко.
Один из офицеров группы Матусевича ужом метнулся к пульту управления аппаратурой, пытаясь помешать инженеру выполнить указание профессора, но немного опоздал.
– Да не волнуйтесь вы, ничего не произойдёт, разве что озябнет ваш майор.
– Если с ним что-нибудь произойдёт, вы у меня ответите! – пригрозил лейтенант.
– Испугал козла морковкой! Вот перегорел бы аппарат – и всё, остался бы он там надолго. А так – лишь пару часов помёрзнет.
Через час с небольшим остывшие аппараты снова были включены. Включили их, правда, ненадолго, лишь для того, чтобы вернулся майор.
– Оп-па! Ничего не понимаю… Николай Валерьевич! – воскликнул один из инженеров за дисплеями, отображающими работу аппаратуры.
– Что такое, Вадим? – Профессор близоруко щурился на мерцание выводимых данных.
– Аномалия словно пытается сопротивляться. Она меняется!
Сергиенко впился взглядом в экран.
– Меняется код её структуры, но мы успеваем подстраиваться. Зато идёт повышенное потребление энергии. А мощностей не хватает. – Вадим указал профессору на цифровые показатели.
– Я пошёл! – Сергиенко решительно направился к мерцающей аномалии.
Сухое и тёплое прикосновение марева немного затянуло Николая и тут же вытолкнуло на мёрзлую землю. Сергиенко больно ударился коленом, тут же его окружил сумрак и холодный воздух. Воздуха решительно не хватало, а в глазах играли светлячки, но профессор попытался встать. Неожиданно ему помогли подняться на ноги, Николай огляделся. Вокруг него оказались три фигуры: Матусевич, помогший ему встать, и двое…
