Лаз оказался узким, вскоре ему пришлось согнуться, а потом и встать на четвереньки. Он полз, подсвечивая себе подвешенным на груди армейским фонариком, а ход все не кончался, и густая, осязаемая кожей темнота была вокруг. Ему стало страшно, затем панический ужас охватил всего его. Ему казалось, что с каждым новым шагом вперед с него словно сдирают кожу. Он чувствовал это почти наяву и ничего не мог поделать с этим ощущением. Поэтому сначала остановился, а потом, пятясь, торопливо вернулся. Куда бы ни вел этот лаз, врагов в пещеру он не приведет: если он не прошел, то и другим не удастся. Зато Мумит понял, почему местные боялись этой пещеры: тоже ползали…
Когда представилась возможность, он отнес в пещеру консервы и боеприпасы, тщательно спрятав их под камнями. У него в каждом схроне был такой запас. Денег на устройство тайников он не жалел. Тех, кто жалел, давно унесли под белыми бурками… Когда тебя гоняют по горам, это очень важно — затаиться где-либо на два-три дня, не показывая носа. Чтобы врагу надоело тебя искать, и он ушел. Если все-таки обнаружат, надо иметь возможность вести бой до темноты — ночью и наблюдатели плохо видят, и снайпера бессильны. Ночью уйти легко…
Мумит достал из рюкзака банку мясных консервов, вскрыл ее армейским ножом. Бросил на крохотную походную плитку таблетку сухого спирта, поджег и водрузил банку над синим язычком пламени. Огонь тихо шипел и скоро по пещере поплыл вкусный запах мясного бульона. Совсем по-домашнему…
* * *
Когда-то его звали Карим…
Свадьба была в разгаре, когда его разыскал приехавший из родного села брат. Увидев его перекошенное лицо, Карим бросил инструмент и побежал прямо сквозь танцующих гостей.
…Пока ехали, руины успели разобрать. Деревянные стропила еще дымились, а над тем, что недавно было жилищем, стоял запах мясного бульона — ракета угодила в дом, когда Роза готовила ужин. Сама Роза и дети лежали во дворе, прикрытые вытащенными из под руин пыльными покрывалами.
Позже ему говорили, что это несчастный случай — ракета отделилась от самолета непроизвольно. Другие утверждали, что пилот просто промахнулся — целился в другой дом, где и в самом деле прятались моджахеды. Кариму было все равно. Он сам, в нарушение обычаев, обмыл худенькие тела Айши и Заки, уступив родственникам только Розу. Родственники не теряли времени, и он успел, как того требовал обычай, до темноты отнести всех на кладбище. Карим не плакал. Едва взглянув на изувеченные тела детей, он ощутил, как внутри его словно что-то хрустнуло. И чувств не стало. Совсем. Он все видел и слышал, мог все делать и понимать, только теперь происходящее не имело для него никакой окраски. Он стал как машина, которой все равно куда ехать и как ехать — лишь бы хватало бензина. И была воля водителя. А воля была…
Назавтра он сказал брату:
— Дай мне денег! Мои сгорели в доме.
— У меня мало денег и много детей, — нахмурился брат. — Я тебя прошу: не делай этого! Виновного найдут и накажут — большие люди обещали. Этим ты детей не вернешь.
— Я не буду искать виновного, — пообещал Карим. — А дети твои не будут голодать. Клянусь!..
Он ушел от брата в тот же день — и пропал. Больше месяца его никто не видел. А потом он появился в горах, в расположении самого известного в республике полевого командира по кличке Абдулла.
В тот день было пасмурно, авиация не летала, и все моджахеды во главе с командиром сидели на поляне — обедали. Перед Абдуллой на траве лежал огромный арбуз, он большим ножом отрезал толстые ломти и ел, сплевывая семечки перед собой. Время от времени он с силой плевал на сидевшего в двух шагах пленного русского офицера. Одна рука офицера была перевязана: на грязном бинте расплылось большое красное пятно. Всякий раз, когда косточки попадали в раненого, он вздрагивал, и моджахеды хохотали, оскаливая здоровые белые зубы.
— Чего хочешь? — спросил Абдулла, когда Карима поставили перед ним.
— Убивать кафиров.
— Поздно пришел! Ты не участвовал ни в первой войне с русскими, ни во второй. Играл на свадьбах.
— Мне надо было кормить детей.
— А сейчас уже не надо! — сплюнул косточки Абдулла. — Если такие как ты не сидели по домам, мы бы остановили русских еще у Терека. Но вы сидели. В результате у тебя больше нет семьи, а мы бегаем по горам. Уходи! Мне не нужны музыканты. Мы не ходим в бой под оркестр.
Моджахеды захохотали.
— Я инженер, — тихо сказал Карим. — А на свадьбах играл, потому что другой работы не было.
— Инженеры мне тоже не нужны, — пожал плечами Абдулла. — Землянки в лесу мы выроем сами. Мне нужны люди, которые умеют стрелять из автомата и гранатомета, делать мины и ставить их на дорогах, наконец, резать кафиров ножом. Ты умеешь?
Абдулла смотрел на Карима снизу вверх. Нож торчал в половинке арбуза. Карим вдруг схватил его, прыгнул в сторону и, прежде чем его успели остановить, с размаху воткнул нож в горло русского. Повернул.
Русский как-то странно хрюкнул и повалился вперед. Карим, отступив, выдернул нож. Алая струя ударила из горла офицера, пачкая высокую зеленую траву. Русский засучил ногами и затих.
В тоже мгновение Кариму завернули руки назад, выхватили нож, и он увидел перед собой разъяренное лицо Абдуллы.
— Дурак! — орал Абдулла, размахивая перед его глазами окровавленным ножом. — Если бы ты не был сыном улема, я перерезал тебе глотку прямо сейчас! Этот русский офицер был нужен. Я выменял бы за него троих наших!
— Я не знал, — спокойно ответил Карим. — Я приведу тебе другого.
— Когда приведешь, тогда и поговорим, — сердито сказал Абдулла, делая знак моджахедам отпустить гостя. — До этого лучше не попадайся мне на глаза…
* * *
Операция в селении завершилась. Возле обшарпанного армейского «уазика» нетерпеливо переминались с ноги на ногу двое офицеров в бронежилетах и камуфляже.
— Где его носит! — сердито сказал тот, что выглядел помоложе. — Ночевать что ли здесь? Стемнеет скоро!
— Дай человеку насладиться боевой обстановкой, нюхнуть пороху! — хмыкнул другой, с загоревшим до черноты, усталым лицом. — Вчера только из Моздока прилетел. Пусть наберется впечатлений!
— Какой порох! — зло возразил первый. — Ни одного боевика! Все дома обшмонали, всех хозяев на уши поставили. Никого. Они еще вчера ушли — знали об операции. Опять кто-то продал! А тут еще этот генеральский сынок…
Он хотел еще что-то сказать, но сразу умолк, заметив неподалеку гражданского. Тот явно прислушивался.
— Че надо?! — крикнул молодой офицер, сдвигая автомат на грудь. — Ты кто?
— В город довезете? — робко спросил незнакомец, делая шаг к машине. — Очень нужно. Я заплачу.
