Ознакомительная версия.
Барон снова щёлкнул странным аппаратом. Изображение погасло.
– Но ведь это замечательно, дорогой барон! – подал голос инженер-путеец. – Раз уж так всё получилось – эти ваши пришельцы могут принести огромную пользу России. Я даже не говорю обо всех этих технических чудесах – и он потряс своей пачкой листов. – Вы только представьте – эти люди знают обо всём, что должно произойти в ближайшую сотню лет! Теперь я понял, что вы имели в виду, когда говорили о том, чтобы помешать этим смутьянам…
– Вы правы, господин, Вениамин Акинфиевич. – кивнул ротмистр. – Эти знания, разумеется, представляют для нас огромную ценность. – Но не менее важно ещё и вот что: гости не ограничились прогулками по Москве и простым знакомством с жизнью, так сказать, своих предков. Любопытство завело их намного дальше – в Сирию, в Багдадский вилайет Османской империи, до самой Александрии, где они и познакомились с неким немецким учёным-археологом. Кажется, его зовут Бургхард, или Борхард… впрочем, это сейчас неважно.
Отец и сын Семёновы намеревались разгадать загадку происхождения тоннеля между временами – и добились в этом деле некоторых успехов. Не могу сказать, что они выяснили всё, определённые успехи имеются. К тому же, – Корф усмехнулся, – нам удалось найти и вызволить из дома скорби первооткрывателя «порталов», доцента Московского университета Вильгельма Евграфовича Евсеина.[7] Сейчас он пребывает в добром здравии и жаждет окончательно разгадать тайну «портала» – так наши гости называют проход между временами. Порой они пользуются термином «червоточина» – о его смысле вы в своё время узнаете.
К великому сожалению, мы упустили того, кто похитил в своё время несчастного доцента – того самого прохвоста-бельгийца. Зовут его ван дер Стрейкер; и, полагаю, этот господин ещё доставит нам немало хлопот.
Наши гости, волею событий оказавшиеся запертыми на нашей стороне «портала», выразили горячее желание послужить России – нашей с вами России. И вполне убедительно доказали искренность своих намерений: в конце концов, если бы не они, Государь наверняка погиб бы. Мы собрали здесь вас – кстати, по личному указанию Его Величества, – чтобы предложить вам небывалую работу. Мы все – военные, моряки, топографы, артиллеристы, государственные мужи – должны создать своего рода тайную службу, которой предстоит заниматься изучением дара потомков – всего того, что попало к нам из будущего. Даже не столько изучением – для этого, в конце концов, есть учёные, которых мы, разумеется, привлечём. А наша с вами задача – поставить эти сведения на службу Отечеству. Задача это ответственная и небывалая – никому на протяжении всей истории ни разу не выпадало что-то подобное.
Слушатели молчали. Действительно, что тут скажешь? От перспектив, открывающихся перед каждым из них, захватывало дух. В наступившей тишине ружейным выстрелом прозвучал стук – моложавый капитан первого ранга, сидевший в переднем ряду, обронил карандаш. Этот звук разрядил обстановку – присутствующие стали перешёптываться, не отрывая, впрочем, взглядов от барона.
Тот в который уже раз поднял руку, призывая к тишине:
Государю угодно было распорядиться об учреждении нового секретного департамента. Он будет носить название «Департамент Особых Проектов, сокращённо – Д. О. П. Кстати, это название, как и сам факт существования нового департамента – государственная тайна, не подлежащая разглашению; я уж не говорю о том, чем нам с вами предстоит заниматься. Возглавить его поручено вашему покорному слуге…
И барон церемонно поклонился. Присутствующие зашуршали мундирами, забрякали шпорами; кое-кто зааплодировал.
– В наших руках господа – продолжил Корф, – будущее Российской империи и всего мира, причём это вовсе не метафора. И нам с вами предстоит решить, как лучше распорядиться этим будущим!
III
До Васильевского острова мы добирались на пароходике – он подошёл прямо к пристани у Морского училища.
Огромное здание выходит на набережную, между одиннадцатой и двенадцатой линиями Васильевского острова и далеко тянется по ним. По центру – десятиколонный портик, поставленный на выступ первого этажа. Справа и слева, в крыльях здания – две башни. Роскошный центральный портик увенчан уродливой цилиндрической будкой изрядного размера; позже я узнал, что это учебная астрономическая обсерватория. Её неказистый бочонок, обшитый поверх железа досками, изрядно портит нарядный фасад. Оборудована обсерватория недурно – есть даже раздвижная стенка для наблюдения в телескопы, зрительные трубы и секстанты.
Все это я узнал уже потом; а пока, войдя в обширную прихожую, мы прошли по длиннейшему коридору и оказались в огромном лишённом колонн помещении. Это был знаменитый «столовый зал» корпуса; войдя в него, я в восхищении замер.
Высоченные окна, зеркально начищенный паркет; массивные бронзовые люстры с бесчисленными хрустальными висюльками. Над парадным входом – галерея; стены украшены фрагментами гербов Морского корпуса и барельефами военных трофеев.
Вы обратили внимание что я называю это учебное заведение то училищем, то корпусом? Сейчас, то есть в 1887-м году оно именуется «Морским училищем», а раньше (как, впрочем, и в двадцать первом веке) носило название «Морской кадетский корпус» – так что, многие, включая и воспитанников, предпочитают именовать его на старый манер.
У дальней стены зала возвышается огромная, размером с многовёсельную шлюпку, модель двухмачтового корабля. Потом мы узнали, что модель эта, бриг «Наварин», стоит здесь не для украшения: рангоут и такелаж модели в мельчайших деталях соответствуют настоящему паруснику, и на модели проводились занятия по морской практике. В торжественные дни на ней поднимают паруса и флаги расцвечивания.
С этого зала для кадетов и начиналась училищная жизнь. Сюда приводят в день вступительных экзаменов – «испытаний», как их тут называют, – а уж потом отправляют в одну из «ротных комнат», где и проходят экзамены.
Мы с Николкой наивно полагали, что избавлены от испытаний, поскольку приняты в корпус по прямому указанию Его Императорского Величества Императора Всероссийского, и прочая, и прочая… короче – царь велел! Ну ладно, я – в конце концов, мне всё равно некуда было податься, родное «общеобразовательное учреждение 1287 Ломоносовского района города Москвы» отделено от меня ста тридцатью годами, и нет ни малейшего шанса вернуться туда за аттестатом зрелости. А Николку-то за что? Однажды он уже отклонил предложение отца отправиться по его стопам и поступить в Морское Училище, предпочтя гимназию и в перспективе, университет. А ведь ему, как сыну морского офицера, полагались при поступлении льготы! Тем не менее, мой друг выбрал гражданскую стезю – но у императора оказалось иное мнение на сей счёт.
Ознакомительная версия.
