— Ю-юр!
— Чего?
— Тебе сколько дали?
— Десять.
— Нормально дали.
За «межкамерную связь». Проще говоря, на решке человека застукали. Когда малявы из соседних камер принимал.
Света, кажется, все-таки съехала. Напоследок Диман ее похвалил:
«Молодец! Стойку держишь! Уважаю таких!»
Тот же день, около четырехВыпустили Димана. Трогательная сцена прощания со всем карцером.
— Ну все, братва! Давай!
— Давай, братан!
— Давай!
Голос конвоира:
— Я вам сейчас всем дам!
Все сразу же умолкают. Какая-то суета, громыхание мисок и пр.
Наконец уводят. У самого выхода он последний раз громко кричит:
— Давай, Вова!
Голос конвоира:
— Только не всем, Вова!
С грохотом лязгает стальная дверь, и на этом все заканчивается.
Через пару минут конвоир возвращается. Все. Один свое отсидел.
Сейчас его на сборку и «домой». В знакомую и привычную тюремную камеру. Хату.
Вообще сегодня необычно тихо. Смена строгая, старшой постоянно сидит в коридоре, так что все помалкивают. Только воду постоянно просят включить.
— Старшой!
— Ну?
— Включи воду.
— Я тебе что, так и буду все время включать? Полчаса же назад тебе включали!
— Какие полчаса? В обед!
— Так обед и был полчаса назад!
Молчание. Через пару минут опять:
— Старшой!
— Ну?
— Включи воду.
— Да полчаса назад тебе включали!
И т. д. В конце концов вода все же включается. Все довольны. Через некоторое время слышится:
— Старшой!
— Ну?
— Выключи воду.
И так целый день.
Что-то мне не спится больше. Наверное, выспался. Тихо, времени полно, так что продолжим наши «тюремные университеты». Я тебе уже упоминал по телефону, что за лавэ можно заказать проститутку.
Объясняю подробности. К сожалению, это только при перевозке. Когда на суд везут или еще куда. Перевозят обычно в автозэке. Это такой крытый металлический фургон, типа хлебного.
Так вот, есть два варианта.
Во-первых, можно договориться с конвоирами, чтобы остановили по дороге и сняли обычных проституток. Завели их в автозэк и т. д. Но тут масса технических сложностей. Прежде всего, трудно проституток найти. Увидев людей в форме (конвоиров) они обычно сразу же разбегаются. Кроме того, народу в автозэке должно быть немного.
Гораздо проще и надежней второй вариант. Но это только, когда везут в суд. Там есть уже свои, местные проститутки, работающие специально с зэками. Всех остальных зэков выводят, тебе заводят проститутку с водкой и продуктами (обычно — курица-гриль) и оставляют на несколько часов. Стоит это удовольствие от ста долларов до двухсот (в зависимости от клиента, как мне объяснили).
Вообще на судах за лавэ можно все. Жену могут тебе в бокс подсадить… ну, и водка, продукты… были бы деньги! Когда пьяного зэка привозят из суда назад в тюрьму и менты на сборке начинают возмущаться: «Ты чего такой пьяный? Чего вы все с суда такие пьяные приезжаете?» Он обычно отвечает: «А чего ты хотел? Такие срока дают…»
Срока действительно дают чудовищные. Например, у меня на Бутырке сидел сокамерник. Несудимый. Тридцать четыре года, жена, дочь четырнадцати лет. Ехали с приятелем пьяные на машине, их кто-то подрезал, он за ним погнался. Догнал, вытащил из машины и, угрожая пневматическим пистолетом, стал требовать денег — компенсацию (он ударил машину, когда его подрезали). Прохожие вызвали милицию.
Завели дело. Суд. Дали шесть с половиной лет (!). Два года в тюрьме уже отсидел.
Второй случай… Молодой парень, до этого отсидел за что-то там шесть лет. На свободе погулял-то всего два месяца. Вышел пьяный с телкой из винного магазина. Там стояли три парня. Чего-то они повздорили, он достал перочинный нож, сказал, что он только что с зоны откинулся и сейчас всех их тут порежет. Велел выворачивать карманы. Ни у кого ничего не оказалось, только у одного пачка сигарет «Kent». Дали двенадцать с половиной лет особого. За пачку сигарет.
В продолжение темы пьянства… Только что привозили ужин. Баландер в страшном состоянии. Пока наливал мне чай, два раза уронил кружку.
Потом поинтересовался, как у меня дела, пожелал удачи и, пошатываясь, уехал дальше. Чай, естественно, совершенно холодный.
Ладно, продолжим. Что у нас вообще творится — это уму непостижимо! Например, как арестовали моего сокамерника (одного из лидеров курганских). Задержали на улице. Потом половина группы к нему домой с обыском поехала, а другая половина его бить повезла.
Завезли куда-то под мост и начали бить. Сломали два ребра, отбили все что можно и пр. Пока не потерял сознание. Когда очнулся, говорит, потерял всякую ориентацию: где он и что с ним, и прямо в наручниках ломанулся бежать. Естественно, сразу же поскользнулся и упал в ближайшую лужу. А это был март месяц. Его так всего мокрого в камеру и бросили. Получил воспаление легких и вообще выжил каким-то чудом. Кровь в моче чуть ли не месяц была, и ноги месяца два не сгибались — отбили все. Даже в туалет, говорит, стоя ходил.
Второго били двадцать три дня! Подозревали, что кого-то он там не того убил. Мента, что ли, какого-то. Так приезжали каждый день с Петровки опера и по несколько часов били. Сразу сказали: «Можешь нам ничего не говорить. Мы из тебя не показания выбивать приехали». А напарника, говорит, вообще в ледяную прорубь опускали. Говорит, что когда в тюрьму его привезли, тело все синее было. Сплошной синяк.
Врачи брать отказались. Они, мол, живых мертвецов не принимают. Ну, на следующий день волшебным образом все необходимые справки вдруг появились: где-то упал, на что-то наткнулся и т. д., и т. п.
Ладно, не пугайся. Мне все это не грозит. Это я специально написал, чтобы ты поняла, насколько наш сайт перспективен. И о чем там речь пойдет. Ведь общество совершенно не представляет себе, что здесь, за решеткой творится. Ну, знают все, конечно, что в милиции у нас бьют, слышали краем уха… Но вот, что такое «бьют» — об этом представления у всех обычно самые младенческие. Где-то на уровне подзатыльников, оплеух и тумаков. Из репертуара школы и детского сада, одним словом. А здесь, увы, все по-взрослому…
Чем ближе отбой (в 22.00), тем больше меня беспокоит ситуация с крысой. Что же все-таки мне с ней делать? Есть два пути. Можно объявить войну, а можно попытаться заключить мир. Войну — это чем-то в нее запустить. Например, тапочком. Или кроссовкой. Но они, вроде, умные и злопамятные. Укусит еще ночью за что-нибудь… Мир — это положить ей хлеба. Все равно у меня его почти две буханки уже скопилось. Пусть жрет хлеб, а меня не трогает. В смысле, ко мне, по крайней мере, не бегает (чего ей, собственно, вообще от меня надо?).
