О том, что, с патронами, оснащенными переснаряженными на кумулятивный заряд снарядами от пушек Барановского, и со специально созданными подкалиберными снарядами (с 20-мм сердечником из карбида вольфрама), столь мощные авиапушки, вместо самолетов, практически сразу были установлены на шесть трофейных танков Т-III, имеющихся в корпусе Константина Рокоссовского, британцы так и не узнали. А вот по полученным от них турбореактивным моторам 'Эльф-I' вскоре посыпались рекламации. Не будь в носовой части 'Аэропитонов' еще и поршневого мотора, все самолеты уже побились бы в хлам. Несколько британских мастеров дневали и ночевали на аэродроме, но проблемы, раз за разом, вылезали, срывая очередные испытательные полеты. И, тем не менее, испытания, хоть и со скрипом, но шли. Менялись подшипники. Настраивался тепловой режим турбины. Проблемы были и с топливной аппаратурой. По идее, исполнитель мог еще год доводить моторы у себя на острове, но поскольку за этот заказ еще в июле была выплачена предоплата, то теперь 'музыку заказывал' любимый польский клиент компании. А ему нужны были испытания именно в Польше. Для Польского же правительства в Париже, проект описывался как создание польского реактивного самолета и его боевые испытания. А для отдела военных советников Авиакорпуса Армии Соединенных Штатов вся эта возня, напротив, была чисто американским проектом. Как в поговорке про 'ласковую теля, которая от двух маток сосет', новый реактивный самолет создавался в интересах сразу четырех стран. Польши, САСШ, Британии и СССР. Причем, последним заказчикам он был интересен для сравнения с отечественными конструкциями, как пример технологических решений, выполненных западными инженерами. Первый же мало-мальски доведенный образец, якобы потерянный при падении в болото, оказался в подмосковном Раменском уже в начале декабря...
Не смотря на активное участие в войне, Моровский не забывал и своих обязанностей докладывать обо всем заокеанскому начальству, и те платили ему взаимностью. Вопросы решались быстро. Даже без отдельных просьб, оба звания майора и подполковника, полученные военным советником Моровски в Бельгии, Франции и Польше, были стремительно проведены по всем инстанциям и подтверждены официально. Попробовали бы они не подтвердить герою, спасшему брата бельгийского монарха! Серьезность отношения командования заокеанского Авиакорпуса к новому реактивному проекту в Польше, дополнительно, подчеркнула отправка в качестве охраны места испытаний, целой учебной роты парашютистов полковника Риджуэя. Точнее говоря, просил об этом, и Джеймса Дулиттла, и Мэтью Риджуэя, в письме сам же Моровски. Значительную часть тех парашютистов польско-немецко-американский подполковник знал в лицо и по имени. И это сильно облегчало советской разведке доступ к испытываемой технике. Теперь вокруг второго 'тайного' аэродрома была целая сеть парных и усиленных постов, и даже несколько патрулей с собаками. А вооруженные автоматическим оружием охранники негромко пересмеивались и переругивались на языке Фенимора Купера с неподражаемыми прононсами Дикого Запада, весьма далекими от оксфордского произношения. Причем никакое польское начальство не могло поколебать своими гневными тирадами спокойствие этих солдат и сержантов, польские мундиры которых, ничуть не скрывали их непольское происхождение. В частности сержант Жовтински, командовавший караулом на въезде, не пустил на объект высокую польскую комиссию. За это он был облаян на командном-польском, но меланхолично проигнорировал начальственное неудовольствие, на ломанном польском послав всех за разъяснениями к своему местному командованию. Впрочем, охрана прибыла в Польшу с небольшой задержкой, поэтому, как уже упоминалось выше, одна из пяти реактивных машин к тому моменту уже 'была потеряна в аварии'. Местное командование и не догадывалось, что самые первые полеты на аппарате произвел даже не сам Моровски, а советские испытатели НИИ ВВС во главе с 'флагманом реактивных испытаний' Стефановским. Машина оказалась 'так себе', хотя и небезынтересной.
Параллельно с облетами 'американца' полковник-испытатель занимался в Польше войсковыми испытаниями совсем других машин. Стоящие на соседнем аэродроме под чехлами, двухвостые 'Жнецы' голландские 'Фоккер G-1' производства сибирского завода маскировали истинных виновников присутствия тут советских испытателей и инженеров. В принципе по массе и размерам, оба аппарата были даже похожи, хотя схемы их различались кардинально. Американские 'Аэропитоны' имели по два двигателя по бортам. И у 'Грачей', была пара ТРД, но расположенных в хвосте короткого фюзеляжа-гондолы. У 'американца' крыло было прямым с обратной стреловидностью по задней кромке, а у 'русского' весь центроплан имел стреловидность 25 градусов, а консоли около 15 градусов. Причем у 'питона' воздухозаборники были 'ушами', а в стреловидном центроплане 'Грача' почти до узла крепления балок занимали место большие щелевидные воздухозаборники. От них шел тракт к 'Кальмарам' с реактивной тягой в 430 кгс. Вариант с воздухозаборниками-ушами расположенными сверху и по бортам за кабиной пилота у 'Грача' также был, но такой аппарат уже убыл в Союз. В капонирах секретного советского аэродрома прятались еще и одномоторные легкие машины, созданные на базе проекта ХАИ-2 Еременко. Эти имели фюзеляж почти, как в проекте высотного истребителя Сухого, но с выступающим под ним спереди пузатым 'реданом', в котором монтировался самый мощный из ресурсных 'Кальмаров' тягой в 670 кгс. Более мощные моторы еще отрабатывались в СССР на стендах ХАИ и летающей лаборатории 'Горын-2'. Хвостовое колесо у этой машины пришлось делать цельнометаллическим, чтобы не обгорала резина (вариант с носовым колесом, еще только проходил испытания). Третий вариант конструкции представленной здесь был обычным двухмоторным монопланом, за основу которого была взята конструкция ОКО-6 Таирова, но с тонким крылом, имеющим более острый профиль по передней кромке. На нем поршневых моторов не было. На крыльях стояли 'Кальмары' по 670 кгс, еще имелся маленький ЖРД тягой 180 кгс в хвосте. Последнее было сделано, чисто на случай полной потери тяги, для минимальной подстраховки аварийной посадки без основных моторов. Все советские реактивные прототипы несли вооружение, и использовали для тренировок стрельбы тот же охраняемый ОСНАЗ НКВД полигон, что и секретные польско-американские машины. А полковник Стефановский, тщательно испытывавший каждую из них, даже распорядился провести имитацию воздушных боев. Вот только полученный от Моровски американский 'Аэропитон', летал очень неуверенно и не выдавал более 482 километров в час, поэтому после нескольких тестов, его тут же отправили в СССР. Самыми интересными были стоящие на американском аппарате два британских ТРД 'Эльф-I', центробежной схемы, с тягой по 319 кг и обнаруженный в кабине механический вычислитель 'Белл' для стрельбы из подвесных пушек М-4. Все это богатство вместе с одним запасным ТРД 'Эльф-I' отбыло в Союз, и охрана, наконец, вздохнула свободно...
Пока шли фронтовые испытания советских реактивных первенцев, американо-британские новинки внимательно изучались на стендах и в лабораториях УПР. Группы инженеров, во главе с профессорами Стечкиным, Уваровым, Проскурой и доцентами Люлькой и Лозино-Лозинским тщательно изучали оригинальный британский мотор. Причем к ним попал и более продуманный проект его усовершенствования, который не достался в чертежах британским инженерам. А вот, крупнокалиберная авиапушка вместе с трофейным германским танком T-III попала на испытательный полигон АБТУ РККА. Не смотря на отдельные задержки при стрельбе, боевая машина, продемонстрировала для столь легких снарядов и орудия фантастическую мощность. Даже Т-28Э нормально пробивался на боевых дистанциях до 800 метров. А специально обстрелянный сегмент бортовой брони танка КВ-1 также был пробит, правда, только с 300 м. Остальную легкотанковую технику снаряды этих пушек пробивали насквозь. Причем вес орудия в принципе годился для самоходок на базе шасси легких танков, вроде Т-26 и БТ, а сами снаряды, были всего лишь не до конца доведенными переделками устаревших боеприпасов. При промышленном выпуске усовершенствованных боеприпасов и орудий, вполне можно было получить еще более мощную артсистему, идеально подходящую не только для самоходок, но и для массовых мобилизационных танков, уровня того же T-III. Тем более что 45-мм пушки 20-К установленные на большинстве советских танков откровенно слабо себя показали против танков с современным бронированием.
