Шеф Гибсон и рядовой усмехнулись друг другу, стоя под лестницей. Пилоты попадались на эту тупую уловку раз за разом. Под конец можно будет и полтинник сшибать. Пока лётчики не рассмотрят поближе афишу «Преступника» с Джейн Рассел.
Тайско-Бирманская граница, Бан Ром Пхуок
Жизнь хороша, подумал Пхонг Нгуен, и жить хорошо. Сидишь в тени, пьёшь рисовое пиво и потихоньку ешь суп с фрикадельками. И даже флиртуешь с девушками, несмотря на то, что здешние крестьянки сложены несколько более тяжеловесно, чем вьетнамские, среди которых он вырос. Но тайские сёла без малого век не грабили французы, и тем более не терпели гнёт японцев, по сравнению с которыми французы выглядели почти что святыми.
Народ считал себя бедняками, и Нгуен понимал, что по международным меркам они скорее нищие. Но вьетнамские крестьяне могли даже им показать, что такое настоящая бедность. Здесь временами не хватало еды, но никто не голодал. Правительство действительно старалось помочь. Поставки зерновых культур, советы по использованию удобрений. Но… «правительство заканчивается у ворот деревни». Самоуправление и выборный староста. Даже уездный орган власти, тамбон [11], находился где-то далеко. Он собирал налоги, в плохие времена «забывая» о них. При бедствиях немного помогал. А власти в Бангкоке были ещё более отдаленными. Крестьяне слышали о них, но и только. Они не замечали правительство, оно не замечало их. Это устраивало обе стороны, нарочитое подходило всем.
Сегодня, спустя год после появления Нгуена в деревне, затевался праздник по этому поводу. Хотя просто люди решили, что не помешает небольшой праздник, и эта годовщина стала просто удобным поводом. Женщины достали чистые платья, мужчины сварили рисовое пиво и отправили в суп петуха, проигравшего во вчерашнем поединке. Нгуен пустил ветры, вызвав одобрительные усмешки [12], и вновь наполнил кружку. Сегодня он должен был выбрать невесту, остепениться и осесть. Сначала Пхонг собирался вернуться домой, когда выгонят французов и японцев, но он обосновался здесь и даже…
Мужики рядом с ним зашевелились и обратили внимание куда-то в сторону. По длинной дороге через поля к воротам шли два незнакомца. Они вызвали настороженный интерес. Любой незнакомец мог означать неприятности. Нгуену потребовалось полгода, чтобы стать своим, да и то благодаря письму короля старосте. Правительство далеко и на него наплевать, но короля любили, чтили и уважали.
Незнакомцы могли просто проходить мимо, откуда-то куда-то, но точно так же могли принести проблемы. Несколько лет назад такое уже случилось: явилось двое чужаков и предложили молодым девушкам хорошо оплачиваемую работу в городе. В нынешнее время, действительно, некоторые девушки уходили в города примерно на год, и возвращались с красочными рассказами и деньгами. Но тех, кто ушли с чужаками, больше никто никогда не видел.
В общем, за незнакомцами требовался присмотр. С другой стороны, гостеприимство обязывало встретить их, предложить еду, питьё и тень. В обмен, например, на новости о внешнем мире или интересные рассказы. Их приняли, усадили под навесом, налили пива и супа. А они повели свой рассказ о том, что происходит где-то далеко-далеко, в центральных провинциях страны или вовсе на юге. Легендарный край, где люди не следуют учению мудрого владыки Будды и даже не едят свинину. Незнакомцы рассказывали о богатстве Бангкока, как торговцы скупают рис и тик у крестьян по дешёвке и перепродают с огромной прибылью. Как они строят просторные дома и содержат рабов для удовлетворения всех мыслимых желаний. Как местный тамбон работает на богачей. Как король угнетает вообще всех, проматывая жизнь за границей, чтобы потешить собственный эгоизм. Как армию используют для подавления недовольства. Один из незнакомцев рассказал, что его сестра отказалась «сотрудничать» с офицером. В отместку её изнасиловали до смерти, отрезали груди и повесили на дереве.
Но есть надежда, сказали они. Группа патриотов трудится над организацией восстания против тирании городов и богачей. Выгнать злобных европейцев, сбросить цепи, наложенные ими и Тройственным Союзом, вернуть страну азиатским народам. Ибо они, европейцы и азиаты-предатели, и есть корень всех бед, они распродают народные богатства. Если из изгнать и объединиться, все станут свободными и обеспеченными.
Нгуен слушал их рассказы с большим интересом. Раньше, подумал он, такие развесистые речи могли бы иметь успех. Но они сделали всё неправильно. Говорили вместо того чтобы слушать. Вывалили свою пропаганду, не узнав настоящих забот сельских жителей. Кого здесь колышет, что городские торговцы богаты? Скорее всего, они заслужили это в прошлых перерождениях. И если злоупотребят удачей в этой жизни, в следующей их ждёт горе и бедствия. К тому же, что за нелепая история об офицере? Ни в этой деревне, ни в любой другой не нашлось бы девушки, которая откажется «сотрудничать», ведь это означает шанс заполучить богатого и влиятельного мужа.
Незнакомцам надо было рассказывать добрые, правдоподобные истории, и внимательно слушать, на что жалуются сельские жители. Надо было поведать о забавных случаях, когда глупых управляющих обманывают хитрые крестьяне, или как высокомерный богач проторговывается проницательному рабочему. А уже потом, в следующий раз, они могли бы задеть крестьян новыми рассказами, основанными на реальных обидах. И им поверят, ведь в прошлый раз всё было правдиво с точки зрения селян.
Но нет. Они этого не сделали. Настолько увлеклись собственными байками, что не заметили, как изменилась атмосфера вокруг них. Нгуен заволновался, когда услышал нападки на короля. Могло случиться смертоубийство, но крестьяне сдержались. Знай чужаки своё дело, они похвалили бы правителя, но печально посетовали при этом, что иногда советники вводят его в заблуждение. Кто бы их ни обучал, на пользу этим двоим это не пошло. Они прочитали книги, но не поняли слов в них. Прочитали теорию Мао, но не усвоили факты и мудрость, на которые она опиралась. Так похоже на японцев.
В итоге оба клоуна ушли, наверное, чтобы проделать ту же бессмысленную работу в следующей деревне.
— Что нам делать, господин Пхонг? — вот теперь деревенский староста выказал и беспокойство, и гнев. Это случилось вновь — чужаки принесли неприятности.
— Забудем об этих невоспитанных и надоедливых варварах. Продолжаем праздник, не дадим им испортить его. Но первым делом надо сообщить о них в тамбон.
Все согласно закивали. Донесение никому не навредит. Если же другие деревни сообщат, а они нет, это вызовет вопросы.
— И надо бы за ними проследить. Чужаки несут беду.
Снова все кивнули. Нгуен был рад, что его приняли. Здесь живут хорошие люди, и он чувствовал себя обязанным. Его даже с учётом многовекового соперничества между тайцами и вьетнамцами. Когда пришли японские оккупанты, он пытался сбежать из Вьетнама со своей семьей. Они пошли на юго-восток через джунгли, надеясь пересечь Меконг и найти убежище. Идти оказалось тяжело, от японских патрулей было очень тяжело прятаться. Отец и мать сильно устали и изголодались, и уже просили оставить их, когда беглецов перехватили солдаты.
Сначала Нгуен едва не закричал от отчаяния, подумав, что это японцы. Но у них была зелёная форма вместо хаки, и короткие автоматические винтовки с изогнутыми магазинами, русские АК-47, а не японские «Арисаки». Тайские войска выдвинулись к границе, чтобы принять беженцев и обеспечить им безопасность. Они провели семью Нгуена в лагерь, где их вылечили, накормили и дали крышу над головой. Потом с ним побеседовали несколько тайских солдат. Когда они узнали, кем он был и на кого учился, их сменили офицеры. Дружеская беседа под пиво и добрую закуску затянулась далеко за полночь.
Потом его и всю семью перевезли на брошенную ферму в Камбодже — в той её части, которую тайцы назвали «вовращёнными провинциями». Их сопровождающий сказал, что колониальная политика Франции сократила число сельского населения, и таких ферм теперь много. Но они стоят на хорошей, богатой земле. Хозяйство вполне способно прокормить трудолюбивую семью — а все знали, как усердно работают вьетнамцы. Если семья Нгуена захочет оставить ферму себе, её им отдадут. Здесь можно встать на ноги и развивать хозяйство. Когда Вьетнам вновь будет свободным, они смогут выбрать — остаться или уехать обратно. В этом случае правительство заплатит им за сделанную работу и передаст постройки другим беженцам, которым надо с чего-то начинать. Потом куратор спросил его: «Ты можешь кое-что сделать для нас?»
