и знаменитой фамилией скрывается нечто, к чему лучше не прикасаться. Подростков можно понять. Молчанова была красива, и никто особо не задумывался о том, что у неё в душе. Но Волховский давно вырос из состояния ума, в котором внешность играла решающую роль.
— Здравствуйте, княжич, — вежливо поприветствовала Молчанова, и обратила на Волховского рассеянный взгляд. — Потрясающий бой. Вы умело обращаетесь с мечом и даром Кенши. Я восхищена. В вашей технике есть что-то от великих воинов древности.
— Здравствуйте, Елизавета Аркадьевна, — с необыкновенной для него вежливостью поприветствовал Попов, но Молчанова, как обычно, не заметила его.
Попов сник.
— Приветствую, сударыня. Ити-рю и есть древняя школа кендзюцу, — пояснил Волховский.
— Я бы хотела обучиться ей у вас, с вашего позволения, — попросила Молчанова. — Мы сможем с пользой провести время, и познакомиться поближе. Найдёте для меня пару часов?
«Очаровательно, — подумал Волховский. — Подкат номер триста сорок девять».
— Я бы с радостью уделил вам время, но у меня плотный график, — отмазался Волховский, и почти не соврал. — Тренировки и научная работа слишком трудоёмки. К сожалению, нет времени даже сходить в ресторан.
— Ясно, — ответила Молчанова, и было непонятно, расстроилась она или нет. — В таком случае не смею вас отвлекать, княжич. Была рада пообщаться.
— Взаимно, — кивнул Волховский. — Позвольте откланяться.
— До свидания, — робко попрощался Попов, но Молчанова без единого слова прошагала мимо, будто к ней обратился призрак.
И они разошлись. Молчанова ушла в сторону класса филармонии, а Волховский с Поповым направились дальше по коридору. У входа в аудиторию Попов не выдержал.
— Знаешь, Волховский, вот ты — больной человек. — Попов покачал головой, и покосился на Волховского с укором. — Первая красавица института сама напрашивается на личную встречу. Сохнет по тебе, и восхищается. Знаешь, скольким студентам за всё время она сделала комплимент? Ни одному, чёрт бы тебя побрал. А ты ерепенишься, как кисейная барышня. Да все парни продали бы душу, чтобы оказаться на твоём месте!
— Ты уверен, что её интересую я, а не влияние и ресурсы моего отца? — резонно возразил Волховский.
— Какой же ты занудный. — Попов выразительно покрутил пальцем у виска. — У неё денег куча.
— Деньги имеют свойство заканчиваться, — ответил Волховский. — И если ты не слышал, после развода госпожа Куниёси приватизировала большую часть активов барона Молчанова, вот он и ищет, куда пристроить дочь, чтобы поправить дела. Эта мысль заставляет меня сомневаться в искренности намерений Елизаветы Аркадьевны.
— Мало что ли в институте богатых студентов? — скептически скривился Попов. — Не говори глупостей. Я подарил Молчановой два автомобиля, на которых теперь рассекает её отец, и что с того? Она даже не здоровается со мной.
— В институте мало студентов из княжеского рода, но скажу проще, — ответил Волховский, когда прозвенел звонок. — Она не в моём вкусе. И ты ей симпатизируешь. Я стараюсь не допускать конфликта интересов с друзьями. Это бесчестно.
— Точно больной человек, — сокрушился Попов. — Лечиться тебе надо, это я как целитель говорю.
Молчанова достигла совершенства в двух вещах — владении скрипкой и ненависти к музыке. Она научилась играть такие музыкальные партии, что стала любимицей преподавателя по музыке, знаменитого Елисея Тогукавы, который временами устраивал грандиозные концерты и аншлаг в зрительском зале Большого Театра Петербурга. Японскую фамилию он взял из принципа, и очень гордился этим.
Молчанова всеми силами старалась не запоминать его имя, но, увы, обстановка её вынудила, ведь девчонки из ансамбля говорили о нём постоянно. У него мечтали обучаться все, но только не Молчанова. Ей приходилось через силу водить смычком по струнам, и когда Елисей наконец велел закончить игру взмахом дирижёрской палочки, Молчанова испытала облегчение.
— Отличная игра, — одобрил Елисей. — Но партию контральто необходимо подтянуть. Да, Гарькавая. Я к тебе обращаюсь.
Девушки захихикали.
— Я буду стараться, Елисей Викторович, — ответила Гарькавая.
— Молчанова — ты как всегда великолепна, — одобрил Елисей. — Продолжай в том же духе, и через месяц сможешь выступить с моим ансамблем.
— С превеликой радостью, Елисей Викторович, — сдержанно ответила Молчанова, а сама подумала: «Сдался мне твой ансамбль. Надеюсь, ты сдохнешь».
— Хорошо. — Кивнул Елисей. — Можете идти. Занятие окончено. Сударыня Гарькавая, вас попрошу задержаться.
Молчанова направилась на плановую лекцию.
Ей было не интересно, о чём рассказывали преподаватели на основных занятиях. Она даже учебники с собой не носила. Смысла не было, ведь учебный материал первого курса она освоила ещё до поступления в СПбИИ. Умница, отличница, красавица. Все хотели её в жёны, все хотели с ней дружить, да вот только саму Молчанову столь избыточное внимание раздражало. Люди вызывали в ней отвращение. Она бы с удовольствием их поубивала, да только отец вряд ли бы такое одобрил. Надо было маскироваться под нормальную девушку, и добиться расположения Волховского, чтобы заключить выгодный политический брак.
К счастью или к сожалению, Волховский вызвал интерес не только у Аркадия Молчанова, но и у самой Молчановой. Её интерес был вполне понятным — любовным, и к политике отношения не имел.
Молчанова расстроилась из-за отказа Волховского, но понимала, что придётся попытаться снова добиться его расположения. Иначе ей было не найти себе места.
Аркадий Молчанов не останавливался в попытках сделать из дочери идеальную жену — совершенную в музыке, совершенную телом, совершенную в светской беседе и политике. Именно такая девушка, по его разумению, могла обеспечить выгодный союз с княжеским родом, и по щелчку пальца решить все проблемы Молчановых.
Прозвенел звонок, но Молчанова вставать не спешила. Глядела на парковку через окно. Дожидалась, пока Волховский не усядется в машину из своего кортежа с Поповым, и не уедет. Ещё одной неловкой встречи не хотелось. Машины с фамильным гербом Волховских на бортах вскоре скрылись за поворотом. Послышался отдаляющийся вой сирены внедорожников сопровождения — кортеж поехал по городу, среди простых смертных.
— Сударыня, с вами всё в порядке? — поинтересовался химик с небритым лицом. — Звонок прозвенел. Вы свободны.
— Да, Иннокентий Павлович. — Молчанова кивнула, и собралась с мыслями. — Я задумалась.
— Не доклад ли занимает ваши мысли? — поинтересовался химик.
— Я давно написала доклад по топливу и теории горения, — ответила Молчанова. — Не хочу сдавать раньше времени, с вашего позволения.
— Могу помочь вам устранить неточности, — предложил химик. — Если они там, конечно, есть.
— Вряд ли есть. — Молчанова покачала головой, и встала. — Хотя эту теорию можно описать так же просто и элегантно, как Эйнштейн описал теорию взаимодействия частиц Кенши с магическими мечами и мечниками. Просто написать, что горит смесь паров бензина и кислорода, а не расписывать этот процесс в многостраничном докладе.
— Таков закон обучения. — Химик улыбнулся, и поправил очки. — Больше напишете — лучше запомните. К тому же, только понимание деталей
