побочные продукты распада.
Мия нажала на кнопку стеклоподъемника, но спустя минуту опустила его обратно. В лицо ударил холодный ветер, наполненный дождем, одновременно едким и горьким. Выхлопные газы машин смешивались с водяной пылью.
Промзона закончилась внезапно. Только что грохотали погрузчики, перетаскивающие контейнеры к цехам, и вот уже за окнами появились жилые районы.
Главными цветами города были серый и красный. Серый бетон стен, дорог, пыль на стволах деревьев и — красные крыши с загнутыми коньками, а еще алые флаги, беспокойно бьющиеся на ветру.
— Интересно, почему они всегда делают такую кровлю? — ни к кому не обращаясь поинтересовался стрелок, сидящий впереди. Он смотрел на проплывающие мимо невысокие здания, и в окне отражалась его сосредоточенная физиономия. — Черепица похожа на чешую.
— Это драконы, — сказал Феликс с невольной улыбкой. — Спящие драконы.
— Драконы?.. — лучник, который бывал в городке Феликса, облокотился о сидение дэймоса сзади.
— Да. Те самые, что основали их цивилизацию, — Феликс взглянул на храм, мелькнувший между двух жилых домов.
Судя по облупившейся красной краске на столбах ворот и потрескавшейся штукатурке стен, местные жители не особенно следили за сохранностью памятников древней культуры. Или этот был в стороне от туристической трассы?
— Они прилетели из своего мира и создали людей. Научили их ремеслам и наукам, а затем вернулись обратно в прекрасные волшебные земли. Но иногда драконов можно увидеть среди облаков. — Он поднял голову, и Мия рядом с ним невольно посмотрела в небо, словно там действительно проносились удивительные крылатые существа. Но не увидела никого, и лишь улыбнулась.
Автобус снова встал в пробке. Водитель принялся крутить настройку радио, чтобы скрасить ожидание. Поймав один из местных новостных каналов, переключил, ища музыку, но Феликс крикнул ему со своего места, чтобы вернул прежнюю волну. В салон полилась жизнерадостная, бойкая речь диктора. Дэймос внимательно вслушивался в гладкие мелодичные фразы, наполненные подлинным энтузиазмом.
— Ты понимаешь? — с искренним интересом спросил лучник, вновь повисая на спинке кресла танатоса. И Феликс ощутил любопытство и заинтересованность десятка спутников.
«Стройка века. Комплекс заводов по производству пластмассы, химикатов, удобрений… Массовое производство дешевых товаров. Экспорт по всему миру…» — ловил он краткие фразы.
— Так ты понимаешь? Где учил язык?
— Нет, не понимаю.…Но звучат красиво, — произнес Феликс вслух, а про себя подумал: «Здесь и учил.…Я родился в Бэйцзине».
Его спросили еще о чем-то, но он отрицательно покачал головой, размышляя напряженно. Культурная революция… Малозатратное производство… Есть над чем поразмыслить. И молодой танатос погрузился в себя, больше не отвечая на вопросы.
До места они добрались уже поздним вечером. Вымотанные и голодные. А Феликс, обнаруживший, что ко всему прочему не может спать нормально — злой как десяток керберов. Сон не приходил к нему, дэймос как будто плавал под поверхностью мутного пруда, и далеко внизу, в тине, лениво ворочались зеленые сомы его усталых мыслей.
Лучники разбирали свои вещи, помогали соседям и проталкивались к выходу.
Колючий шар боли свободно катался в голове Феликса, накалывая на острые шипы глаза, лоб изнутри, распирал виски. И он видел лишь размытые полосы огней за стеклом, черные провалы узких переулков…
Их высадили на ничем не примечательной улице, и чтобы пробраться ко входу в гостиницу пришлось поплутать по дворам.
В холодном воздухе притаились крепкие запахи. Дурманящий жасмин сменился горьким маслом, сырость рыбы сплелась со свежей тиной, сочная плесень отползла в сторону, заглушенная острыми жареными креветками.
Грохотала музыка, смеялись люди, и где-то вдали влажно шептала река, шлепая ленивыми волнами о причал. Мелькнули деревянные ворота, белая стена — на ней рисунок черным, дерево в кадке, красные ленты и фонарики на фасаде. Алый цвет впился в мозг яростным огнем, и Феликс опустил опаленные веки, проходя последние метры практически на ощупь.
В полутемном холле тренер команды (как оказалось, переводчик по совместительству) негромко побеседовал с владелицей и, отдав последние распоряжения, стал подниматься наверх по лестнице, волоча за собой огромный чемодан, который цеплялся на поворотах каждой ступеньки. Танатос поплелся за ним, чувствуя, как шаги отдаются в голове ударами тяжелого молота.
В маленькой комнате стояли две узкие кровати. На светлой стене изгибался серый дракон и, несмотря на то, что у него были нарисованы оба зрачка², улетать он не собирался.
Феликс, не раздеваясь и не снимая обуви, рухнул на кровать, вытащил из кармана плоскую коробочку, достал два белых шарика и проглотил, не чувствуя вкуса. Легче не становилось, но появилась хотя бы надежда на облегчение.
— Голова болит? — сочувственно спросил его все тот же неугомонный лучник — теперь сосед по номеру на время пребывания в Бэйцзине. — У меня есть хорошие таблетки, хочешь дам? Или сладкого чаю — выпьешь? Мне помогает…
Дэймос пробормотал нечто неразборчивое, а потом, прежде чем непрошеный помощник помчался за чаем, вытащил из второго кармана брелок, снятый, пока тот вис на его сидении. И закрыл глаза.
Воздействие было легким, едва уловимым.
Но когда танатос очнулся, его сосед уже мирно посапывал в своей постели.
«Всего лишь устал после долгого переезда. Захотел отдохнуть», — насмешливо подумал Феликс и поднялся со своей кровати.
Он бесшумно вышел из номера, прикрыв за собой дверь, спустился по лестнице и, мимо пустой стойки администратора гостиницы, выскользнул на улицу.
Шквал смутно знакомых запахов обрушился на него. Все они будоражили и вызвали желание целиком погрузиться в этот город, что Феликс и сделал, помня дорогу до нужного места наизусть.
Над Бэйцзином ползли тяжелые, низкие, серые тучи, готовые пролиться холодным дождем.
Город окутывала легкая дымка смога. Глаза немного пощипывало, словно от долгой бессонницы. В воздухе будто плавала мелкая пыль. Привычное ощущение.
Выброс с заводов. Тех самых, о которых говорил диктор. Заточенных на дешевое производство и не обремененных дорогостоящими и сложными очистными сооружениями. Но это ерунда, снесет ветром в океан рано или поздно. А вот заражение почвы и земли гораздо серьезнее.
Феликс вспомнил, что отец… настоящий отец, а не тот, придуманный Нестором благополучный житель Полиса, постоянно говорил об этом на своих университетских собраниях. И даже печатал статьи о загрязнении окружающей среды, о грядущей экологической катастрофе, об ответственности перед потомками. Надо ли говорить, что работы он лишился быстро. Сначала работы, а потом и… всего остального.
Дома отступили, вдоль дороги потянулась высокая решетка парка. За ней ярко светились круглые фонари.
Когда показались широко распахнутые ворота, Феликс направился к ним, решив сократить дорогу.
Воздух здесь был гораздо
