к зеркалу.
Когда-то меня называли херувимчиком за красивые черты лица и белокурые локоны, больше присущие ангелу, чем наемному убийце, коим я еще совсем недавно подрабатывал.
Но время меняет все.
Усталые и злые глаза, шрам, спускающийся от виска к скуле, печать надменности и нетерпимости на лице…
Теперь меня херувимчиком вряд ли назовешь. Разве что ангелом смерти.
А свои белокурые волосы я безжалостно коротко стригу.
Интуитивно почувствовав, что Арамис опять влезет со своими напоминаниями, я сбросил легким движением плеч халат.
— Ваше преосвященство… — в шатре появилось новое действующее лицо — гофмейстерина, dame d’honneur* ее величества королевы Анны, Мадлена де Силли, маркиза дю Фаржи.
*Dame d’honneur — первая статс-дама, гофмейстерина, глава свиты королевы.
Сквозь запах свечей немедленно пробился тонкий аромат жасмина и роз.
Арамис сразу же тактично удалился.
— Антуан… — Мадлена улыбнулась. — Я уже забыла, когда видела тебя перед зеркалом.
Я хотел резко ответить ей, но не смог.
Этот бархатный голос, огромные глаза, чувственные губы…
Они начали сводить меня с ума едва ли не при первой встрече с ней.
И страсть до сих пор никуда не делась.
Я шагнул к ней, осторожно взял за талию, притянул к себе.
— Антуан… — маркиза порывисто прижалась ко мне, но тут же шагнула назад и возмущенно зачастила. — Увы, у нас нет времени. Принц Луи отказывается выходить из шатра. Уговоры не помогают. Анна в истерике, король гневается. Без твоего вмешательства не обойтись. Поспешим, я сама помогу тебе одеться…
Я, молча, согласился. Увы, должность воспитателя и наставника королевского отпрыска помимо привилегий накладывает свои обязательства. А Луи-младший не по годам строптив и независим, несмотря на мои усилия.
Много времени не понадобилось.
Через пару минут я уже вкладывал в перевязь свою охотничью шпагу.
Мужской костюм с момента моего попадания в семнадцатый век сильно изменился, короткие колеты и дублеты сменились кафтанами, камзолами и жюстокорами* до середины бедра, а штаны потеряли свою объемность. Костюм стал гораздо удобней и мужественней. Любой историк моды, глянув на дворянство нынешнего времени, пришел бы в замешательство и отнес бы нынешние мужские наряды к середине восемнадцатого века. Правда парики еще не вошли в моду, и не войдут, пока я жив.
* Жюстокор ( just au corps с фр. — «точно по корпусу») — тип мужского кафтана, появившийся в 1660-х годах и являвшийся до конца XVIII века обязательным элементом европейского придворного костюма, наряду с камзолом.
Впрочем, с модой я развлекался небескорыстно, ателье в Париже приносят мне немалый доход.
Да, не буду спорить, епископскому сану больше приличествует сутана, но я светский епископ, так что сойдет.
Мельком взглянув на себя в зеркало, я вышел из шатра.
В нос ударила жуткая вонь.
Окружающая действительность немедленно заставила меня окунуться в прошлое.
Сотни разряженных кавалеров и дам, орды снующих слуг, палатки, шатры, кухни, усеянные яствами столы, даже оркестр лабает, чтоб им попучило, лабухам недоделанным. Визг и лай собак, сплошной дикий ор и гам. И смрад, мать его…
Около пяти лет назад, в точно таком же антураже, я очень близко познакомился с ее величеством королевой Франции Анной Австрийской. Очень близко…
Я невольно улыбнулся, вспомнив момент, как меня занесло под юбки королевы, после того, как из клетки вырвался огромный вепрь.
И этот нырок оказался знаковым в моей карьере, хотя мог стоить головы Антуану де Бриенну.
Но не суть.
Охота, я снова на охоте в королевских угодьях. Луи не изменяет своей страсти, а мне приходится мотаться за ним.
Так, где у нас шатер принца?
— Ваше преосвященство…
— Ваше преосвященство, доброе утро…
— Вы прекрасно выглядите, ваше преосвященство…
Придворная знать немедленно начала сгибаться в низких поклонах.
Я отвечал лишь небрежными и скупыми кивками, не желая изменять своему имиджу сурового и непримиримого аскета.
А самого прямо с души воротило.
Черт… как же я ненавижу этих лживых и лицемерных тварей, хотя уже успел привыкнуть. Мы вместе де Брасом успели изъять из обращения немало откровенных мерзавцев и извращенцев, но работы еще непочатый край. Увы, приходится действовать очень осмотрительно, чтобы не нарушить внутренний баланс знати в государстве. Может показаться, что решить эту проблему легко, просто вырезать нахрен под корень, но нет, все гораздо трудней. Порой мне кажется, что я играю сложную шахматную партий, где цена проигрыша — жизнь.
Шатер принца и шатер королевы, стоявший рядом с ним, плотно окружали бравые молодцы разбойничьего вида в кирасах и капеллинах с мушкетами и алебардами у ног.
Их вполне можно было принять за гвардейцев кардинала или мушкетеров короля, но это были молодцы из третьего придворного подразделения — роты гвардейцев королевы, созданной по моей инициативе. Впрочем, по численности они сильно отставали от коллег — гвардейцев королевы было пока всего два с половиной десятка. Часть пришла из соседских подразделений, а часть людей набрал я сам. Еще те лютые головорезы подобрались, но беззаветно преданные королевской семье.
И мне, что в нынешнее время немаловажно.
Формой им определили белые плащи с золотой окантовкой, роту возглавил мой старый знакомец де Болон, а лейтенантом к нему я определил Исаака де Порто. Портос в отличие от своего друга Арамиса церковной карьерой не прельстился. К тому же, он считал, что чин в элитном военном подразделении поможет ему быстрей найти себе богатую вдовушку. Выгодный брак по-прежнему предел мечтаний нашего маленького крепыша.
При виде меня гвардейцы немедленно взяли на караул.
Я кивнул и прошел в шатер.
— Нет, я не пойду! — из-за занавеси послышался недовольный голос принца. — Я сказал! Не в этом! Ни за что! Даже не уговаривайте. Как я буду охотится в этом… платье…
— Сын мой… — возмущенно охнула Анна. — Что вы себе позволяете? Немедленно проявите покорность или я буду вынуждена рассказать о вашем поведении вашему наставнику.
— Ха, рассказывайте, его преосвященство как раз меня понимает…
Я вошел в шатер и увидел мальчика в окружении бонн с расстроенными физиономиями. Сама королева тоже изображала на личике вселенское огорчение. А маленький Луи, наоборот, светился самодовольством и упрямой непоколебимостью.
При виде меня Анна облегченно вздохнула: мол, теперь с меня взятки гладки, разбирайся сам со своим сыном.
— Ваше преосвященство! — радостно завопил Луи и, растолкав дам, подбежал ко мне. — Я им говорил, но они меня не слушаются! Не хочу и не буду…
— В чем проблема, ваше королевское высочество? — я состроил строгую мину на
