Юрий Корчевский - Атаман. Княжий суд

— Сейчас, сейчас! — Боярин вытер руки о бороду, потом о кафтан.

— Вот что, князь! — справившись с первым волнением, начал, наконец, распоряжаться наместник. — С людьми своими в воеводство езжай — тут рядом. Там товарищ воеводы, боярин Замайский должон быть, он знает, что делать.

Я повернулся и вышел. По-моему, боярин растерялся, видно — давно его татары не беспокоили, привык он к спокойной жизни.

А вот в воеводстве, когда вошедши, я представился и объявил о приближении татарского войска, паники это не вызвало.

Боярин четко и быстро разослал гонцов в поместья для сбора ополчения.

— Князь, мы с тобой как-то уж встречались. Не знаю, помнишь ли ты меня — мы тебе знамя вручали, когда ты воеводой сводного полка под Коломну на Оку прибыл. Я тогда в шатре был. Ну, после ты еще татар побил — со сборным полком, помнишь?

— То, что степняков побил, помню. А тебя, боярин, прости — запамятовал.

— Для тебя сейчас важнее, что я тебя вспомнил. Вдруг тревога лживая, с перепугу? Ведь донесений от граничников пока нет. А про тебя ведаю — не при дворе служил, в сече был. Просто так тревогу поднимать не станешь.

— Так-то оно так. Только что мне теперь делать? Дача для меня новая, я здесь еще и узнать никого не успел.

— Зато я кое-что о тебе услышать успел, хоть ты на этих землях и новичок. Это же ты с ратниками татар побил по осени?

— Это у Куракиной в деревне?

— Конечно. Она зимою в Коломне была, и к нам заезжала, делилась. Слухи — они, знаешь, как круги от камня на воде — сразу расходятся. Хоть хорошие, хоть плохие. Я еще, помню, порадовался, что служилый князь объявился — не такой прохиндей, как Никифоров. Город у нас — сам видишь: на самом перепутье, крымчаки на Москву движутся — через нас идут. Казанские татары — тоже.

В это время в комнату вбежал ратник.

— Боярин, за рекою пожары видны!

— Никак началось! И когда только угомонятся! Они, наверное, никогда кровью русской не насытятся! — Боярин заматерился. — Вот что, князь, ступай с дружиной в воинскую избу, располагайся. Думаю, к вечеру все боярские дружины соберутся. Тогда и поглядим. Коли татар немного — сами ударим, ну а если тумен или больше, попытаемся помешать переправе, да большого войска государева дожидаться будем.

Не успел я выйти, как в комнату вошел запыхавшийся боярин — весь в пыли, глаза лихорадочно блестят:

— Худо дело! Сотня степняков на заставу мою на той стороне реки напала. Сгибли все, я с одним ратником и вырвался только, на лодку и — сюда, воеводе сообщить. Несметно их идет!

Я попрощался и вышел. Не мое дело в дела воеводские встревать, не уполномочен. Но на месте боярина я бы не только гонцов послал, но и лазутчиков на разведку Не мешало бы знать, где находится враг, сколько его, и куда метит он нанести главный удар.

Чтобы воевать успешно, жизненно необходимо знать силы врага. В зависимости от численности его войска и тактику свою строить. Извечная беда многих русских воевод — собрать большие силы и ждать удара. Стоят они с ратью обычно у естественных преград — у реки, например. А ведь после любой переправы врагу еще собраться в кулак надо, и в это время он наиболее уязвим.

Татары мобильны — все на лошадях. Обозами себя не обременяют, пушек тоже нет — ничего их не сдерживает. Если переправа в одном месте не удалась, могут и в другом реку форсировать. А буде их темник похитрее, так в нескольких местах переправу бы наладил, и одновременно — поди, удержи их тогда.

Утром город напоминал растревоженный улей. Улицы были запружены телегами. С окрестных сел и деревень тянулись люди с узлами на плечах, подводы со скарбом, крестьяне вели за собой коров и лошадей, гнали овец. Из города такой же ручеек людской тек на север — к Москве. Шум, гам, столпотворение.

Подъезжали конные ратники, с трудом пробивая себе дорогу к Соборной площади. К воинской избе, где я расположился с дружиной, ожидая дальнейших указаний, прискакал посыльный от товарища воеводы — передал мне приказ выйти с дружиной из Коломны к Оке и не дать татарам переправиться. Под мою руку отходили также ратники боярина Коврова.

Приказы на войне надо исполнять. Ратники мои уже позавтракали и были готовы к выступлению. Мы мигом оседлали лошадей и стали пробиваться к воротам через людской поток.

Недалеко от ворот нас ожидал десяток конных воинов.

Отделившись от них, ко мне подъехал пожилой седоусый ратник в надраенных доспехах.

— Не ты ли князь Михайлов будешь?

— Он самый. А ты боярин Ковров? Ратник кивнул.

— Ну что, боярин, — ты местный, и лучше меня знаешь, где татары переправиться могут.

— Да, почитай, везде. На Оке бродов нет. Река широкая и глубокая. Потому, все одно им остается — вплавь. Так что ждать переправ можно где угодно — все равно не угадаешь.

— Тогда вот как сделаем, боярин. Ты от города по течению вниз идешь верст на десять, я — вверх. Коли обнаружишь врага, гонца ко мне шли.

— Если татар слишком много будет, гонца я тебе пошлю, но сам в Коломну уйду. Сам подумай, что я с десятком-то супротив них сделаю?

— Понятно, ты волен поступать по своему разумению, а я должен приказ выполнять.

— Тогда тебе пусть Господь поможет! Мы разъехались.

Не торопясь ехали по берегу, скрываясь за кустами и раскидистыми ивами. Проехали верст пять.

Справа показалась опустевшая деревня. Казалось бы — лето, крестьяне на полях должны быть — самый сезон для работы. А никого нет: не хрюкают свиньи, не мычат коровы, по пыльной улице не носятся ребятишки в длинных до пят рубахах. Эх, не красно на Руси с такими соседями жить, все хотят кусок урвать разбойничий — добро, людей в плен, живность. С юга — крымчаки, с востока — казанцы, с запада — литвины и поляки, с северо-запада — шведы. Руси силу бы набрать поболе надо, так татары людские резервы истощают, убивая и уводя в плен самый цвет русского народа — сильных, молодых и здоровых.

Государю ставку бы на пушки сделать, что на лафетах колесных. Однако не видно на то его воли. Пушки-то в крепостях маломощные, на деревянных станинах. И самое главное — обслуга пушечная в основном из горожан да крестьян посошных. Слаженности и постоянных упражнений — никаких, так — время от времени огненным боем занимаются, потому и результаты стрельбы плачевные. Бояре не поняли еще, что время луков уходит безвозвратно, будущее — за пищалями да пушками.

Впереди раздался всплеск воды, конское ржание. Я поднял руку. Все замерли.

— Федор, отправь пешего лазутчика вперед, пусть посмотрит.

Вперед ушел Демьян. Да и кому, как не ему идти — из охотников он. Исчез в кустах без звука, ни одна веточка не шелохнулась. Только рядом стоял и — как не было.