— А…
— Брысь!
Убежала. Кошка рыжая.
Вылез я из кровати, оделся, поискал — кобура с пистолетом рядом с кроватью на стуле лежит, а мешка нет.
Черт, думаю, а гранаты они куда дели? Пять гранат еще оставалось. А то ведь у этих олухов могло ума хватить и их в костер запулить.
Проверил пистолет — ну обе обоймы, само собой, пустые. Интересно, закончили они уже грузовики разгружать? Как только освобожусь, первым делом надо будет боекомплект обновить. Все ж таки, какая ни есть, а война. А на войне никогда не знаешь, что через пять минут приключится.
— Ты там скоро?
Недалеко же эта кошка убежала. Ладно еще, что через дверь спрашивает, а не вламывается, как в прошлый раз.
— Айн момент, фройляйн, битте.
Прицепил кобуру на ремень и распахнул дверь. Кара в коридоре стоит, стенку подпирает.
— Ты, Малахов, — заявляет, — возишься, прямо как…
— …девица на выданье, — шучу. — Жаль только, помады у вас тут нет и с лаками для ногтей перебои.
— А что такое помада? — спрашивает. Хороший вопрос. Главное, своевременный.
— Ну, — говорю, — карандаш, то есть тюбик с краской. Губы им накрашивают.
— Кто?
— Женщины. Некоторые. В моем мире.
— А зачем?
Я аж зубами заскрипел.
Товарищ капитан, вы это видите? Ребенок. Очарова-ательный такой ребеночек.
Хоть бы замуж ее поскорее выдали, что ли?
— Поскольку я лично, — выцеживаю сквозь зубы, — никогда этим не занимался, то точно ответить на твой вопрос не могу. Полагаю, что в определенных кругах ярко-красные губы на бледном лице считаются признаком красоты.
О, фразочку загнул. Хоть в блокнот записывай, на память.
— Как у вампирш?
— Во-первых, — говорю, — не-рядовая Карален, ты меня, больного и израненного героя, подняла с кровати под предлогом того, что ждут меня в штабе на важном и секретном совещании. А во-вторых, что за вампирши? Еще одна разновидность зеленых и пупырчатых?
— Ты не знаешь, кто такие вампиры?
Удивляется, как будто я весь местный зверинец уже по имени-отчеству должен был запомнить. Кстати, мысль, в общем-то, верная. Надо будет у попа какой-нибудь справочник по местной зоологии попросить, если у них тут вообще книги водятся. Врага, как говорится, надо знать не только в лицо, но и с других сторон. Чтобы убивать наверняка и без лишних потерь.
— Не знаю, — говорю. — И ничуть этого не скрываю. А ты, хоть и рыжая, про императорских пингвинов слыхом не слыхивала. Так что прекращай камень спиной подпирать и давай дорогу показывай. А по дороге заодно и расскажешь, кто такие эти ваши вампиры и с чем их едят.
Кара на меня чуть ли не с ужасом вытаращилась.
— Вампиров не едят!
— Ты дорогу-то, — говорю ей, — показывай.
— Нам наверх. Вампиров не едят, это они… они…
— Они, а дальше?
— Они пьют кровь! — выпаливает рыжая. — И тот, кто после этого остается в живых, сам становится вампиром.
Весело.
— Летать они, — спрашиваю, — умеют?
— Да, конечно.
Ну, точно, комары. Ги… Гипертро… Какое же это слово тот старший лейтенант употреблял? Гиперторфяные? Нет. Короче, переростки. Комары-переростки, с накрашенными… Черт, не жало же они красят?
Товарищ капитан, я назад хочу! Тут без высшего образования плохо.
— И живут они, — спрашиваю, — надо полагать, в болотах?
— При чем тут болота? — удивилась рыжая. — Вампиры живут в склепах. Днем они спят в своих гробах, а ночью выходят на охоту, и горе тем…
— Стоп, стоп, стоп, — я уже кое-какой народный фольклор припоминать начал. — Их случайно упырями не кличут? Или вурдалаками?
— Упыри и вурдалаки — это одни из самых примитивных вампиров. Есть гораздо более опасные разновидности. Брукса, например, шилка или…
— Стоп. Развернутый перечень с кратким обзором ты мне как-нибудь потом поведаешь. Самый главный вопрос — как эту тварь прикончить? Понадежнее.
Рыжая плечиками пожала.
— Так же, как и всю остальную нечисть. Серебром, огнем…
— Или осиновым колом, — говорю.
— Кол, — усмехнулась Кара, — это крестьянские суеверия. Если ты попытаешься заколоть вампира осиновым колом, он…
— Выхватит и им же меня по башке. Понял, не дурак.
Тут мы наконец закончили по башенной лестнице подниматься и вышли на стену.
— Тихо.
Рыжая осеклась на полуслове. Я прислушался — ну, точно, жужжит. У меня на эти штуки слух наметанный.
— Ты…
— Сказал же, — шепчу, — тихо. Слышишь?
— Гудит что-то, — Кара растерянно так по сторонам огляделась. — Словно шмель большой или… машина, как твой «Аризона», но только далеко очень.
— Умница ты, — говорю, — все верно. Мотор это гудит. Прямо за этими вашими проклятыми облаками. Вот ведь, зараза, все время над головой висит. У вас тут солнце как, только по большим праздникам? А то за все время только один восход и видел.
— Мы на границе, и из-за близости Тьмы… А как может машина по небу ехать? Это самолет, да?
— Именно. Это машина, к которой какая-то умная головушка взяла, да и пару крылышек прицепила.
Над самой головой, гад, жужжит. Судя по звуку — легкий, одномоторный. Но не «У-2». Значит, немецкий. «Шторх» или «Клемм». Хотя вряд ли «Клемм». Это учебное старье разве что где-нибудь в Румынии завалялось, где уж ему на прямом попадании грохнуться. Скорее «Шторх» — «аист». Хорошая машинка, легкая, надежная, неприхотливая. На любую полянку подходящую сядет и взлетит, не хуже «У-2».
Вот и гадай, что он тут делал. То ли на разведку летал, то ли высадил кого, а может — уже и забрал. И никакого тайного прохода с этой облачностью не нужно.
Эх, если бы не облака! У него ж скорость-то всего сто семьдесят пять километров в час максимальная. А обычная и вовсе сто тридцать. Из крупнокалиберного, с авиаприцелом — запросто бы мог срубить. Не «фоккер» бронированный.
А так — только слушать да зубами скрежетать, чем это тарахтение дальше аукнется?
Черт, думаю, а может, и в самом деле это какой-нибудь местный шмель в высшем пилотаже упражняется?
— Слушай, Кара, а никакая ваша нечисть так жужжать не может?
— По-моему, нет. Разве что черные маги наколдовали новый вид демонов.
Да нет, думаю, вряд ли. Звук уж больно механический.
Ладно.
— Ну, хватит на облака пялиться, — говорю. — Все равно, сколько ни смотри, дырку не проглядишь.
— Малахов, — рыжая обижается, — а повежливей?
— Могу и повежливей, — говорю. — Простите, девушка, но вы, кажется, меня куда-то вели?
— О да, — кивает, — прошу вас.
— Данке шон.
