Павел сидел, открыв рот. Нельзя сказать, что не было у него веры в сказанное. Однако, после воздушных боев первых дней войны, слушать этакое было диковинно.
"Но это же сон", — напомнил он себе. И все стало на свои места.
Павел двинулся на стертой до блеска скамье. — Ну и? — поторопил он.
Не ожидая повторного приглашения, Ефим продолжил: — Сгинули. Как в омут. Только кусок рукава от мундира, да, страшно сказать, пол ноги в казенной обувке. И все. Змей, после того случая, вовсе сдурел. По округе начал бродить, уже два села вчистую сожрал. В ночь налетит, а утром только кости на улице. Страх. До нас пока не добрался, но чую, пора пришла и нам смерть принять.
— А тут объявился в деревне прохожий человек.
— Иваном назвался. На постой, в хату, просится. А у нас нынче половина их впустую стоит. Жалко, что ли? Ну и стал дедок жить. Тихо, мирно. А как пошел по деревне стон, вой, дал совет собрать сход. На нем про защитника нам и сказал. Хочешь, не хочешь, поверили. В лучшее верить хочется.
— Однако, пока суд да дело, змей все новых отдавать требует. И вот пора пришла дочку мою отправлять. Завтра в ночь и вести.
— Да что-ж я зверь… — вдруг взвыл староста. — Не отдам доченьку. Сам пойду.
Он кое-как успокоился и закончил печально: — …А как не отдашь, коль, почитай, все деток лишились? — он с надеждой посунулся к гостю: — Слушай, Павел. Ты один со змием сладить можешь. Спаси. Спаси. Не меня, дочку спаси. Одна у меня…
Ефим ухватил себя за бороду, зажимая готовый сорваться крик, и выскочил из-за стола.
Переваривая рассказ хозяина, Павел тупо уставился в стенку:
"Ну как поверить? Дичь".
И тут дверь тихонько отворилась, в горницу вошла девчонка. Даже суровая ткань сарафана не могла скрыть точеной фигуры. Из-под платка виден был толстенный хвост русой косы. Она взмахнула ресницами и подняла на гостя огромные, синие, глазищи. И тут Павел отчетливо понял, что значит когда говорят "сердце выпрыгнуло из груди". Он ощутил, что лицо его вспыхнуло, словно от спички. Девчонка ойкнула, увидав незнакомца, крутанула косой и вылетела прочь.
Павел заморгал, пытаясь сообразить, привиделась ему незнакомка, или видел ее наяву. Зажмурился…
И услышал настойчивый голос:
— Мой оберштурмфюрер. Пора вставать. Вы приказали разбудить ровно в шестнадцать, — денщик, которого выделил комендант, аккуратно тряс его за плечо.
Паша раскрыл глаза, моргнул, попытался прогнать дремоту, но лишь зевнул и повернулся на другой бок.
Однако, разбудить спящего оказалось не под силу. Служака помялся, но настаивать не рискнул.
"Коньяк отменный, — покосился денщик на стоящую возле кровати офицера бутылку. — Не стоит и пытаться. Теперь до самого утра проспит", — осторожно развернулся и вышел, прикрыв дверь.
А Говоров, так и не вынырнув из сна, жил в совсем ином мире.
"…И как этого злодея искать?" — озадачился Павел, вглядываясь в очертания холмов. Собрался было двинуться прочь, но заметил сидящую возле самой воды, на поваленном стволе, девчонку.
А когда всмотрелся, сомнения исчезли. Неуловимо схожая с его нынешней связной, помощницей "всесильного майора".
— Кого ждем? — не зная, как ловчее завести беседу, поинтересовался он.
Сидящая у воды девушка удивленно подняла голову: — Ой, кто это?
Всмотрелась и облегченно выдохнула: — Ага, так это ты вчера в горнице без порток сидел, — она смущенно прыснула, укрыв лицо ладошкой.
Жест, а главное, тон, удивили Павла больше, чем отсутствие на пленнице веревок.
— Сама развязалась? — задал он глупый вопрос.
Девчонка недоуменно глянула на него.
— Ну, тебя же дракону на съедение привели? — разъяснил свое недоумение Паша.
— Кому? Дракоше? — она опять засмеялась, уже в голос. — Скажешь тоже.
"Ничего не понимаю", — воин почесал затылок: — Погоди. Мне все уши прожужжали. Жрет, мол. Дома рушит. И вообще, житья не дает. Вот, мол, и откупаются. Каждую неделю по одному…
— Это кто сказал? — девчонка свела белесые брови. В голосе зазвенела ярость.
— Староста и сказал. Отец твой.
— Да какой он мне отец? — девчонка вскочила и в возмущении всплеснула руками. — Я к нему, к дядьке Ефиму, этим летом в работницы нанялась. Мамка с отцом поумирали, так и пришлось. А он, значит, такое про меня сказал?
— Ну да, я все бросил, спасать прибежал.
— Это тебя прислали его побеждать? Ой, не могу, — задорный смех убедил Павла в отсутствии угрозы для ее жизни куда больше слов.
— Погоди. Давай по порядку, — решил он разобраться в деле до конца. — Дракон имеется?
Собеседница кивнула: — Ага. Тута, в озере живет. И никого не трогает. Он еще маленький. Только растет. Они все его боятся. А я нет. Он ко мне приплывает. Мы с ним разговариваем.
" Вот теперь уже никаких сомнений, — сон", — Паша присел на обточенный водой ствол.
— Значит, мирный? А зачем тогда они его извести хотят?
Девчонка пожала плечами: — Я же говорю, боятся.
Он в том месяце лодку с рыбаками потопил. Нечаянно. Те в него кольями бросаться начали. Одним и попали. Дракоша хвостом махнул, лодка и перевернулась. Спастись всего двое сумели. Остальные от страха поумирали. Потому Ефимка и злобится.
— Слушай, уходи, а? — она обеспокоенно посмотрела на водную гладь. А то, и впрямь, проснется. Вдруг ты ему не понравишься? Может и прибить, ненароком.
Паша возмущенно сплюнул: — Вот тебе и на. Ее спасать пришел… А как же те, которых уже в жертву отдали?.. Солдаты? Непонятно.
И вдруг, краем глаза, помогла выучка летчика, заметил, как поверхность озера пошла рябью. И взорвалась огромным фонтаном, а посреди этого водного столба появилась голова чудовища, поистине гигантских размеров. Зверь не походил ни на кого из виденных Говоровым в учебниках ящеров. Скорее, на мифического дракона.
Волна от монстра плеснула на берег и расступилась. Миг, и следом за прибоем на песок ступила лапа, покрытая большими, с царский пятак, чешуйками, сама сравнимая по размеру со стволом вековой сосны. Чудовище с необъяснимой для его габаритов прыткостью выбралось из воды и нависло над новым богатырем.
— Не трожь ее, — проревело оно. Но рев проник в мозг, минуя слух. Прозвучал в голове, вроде громкой мысли.
Паша оступился и грохнулся на землю. Хотел встать, но отказали ноги.
"Вот и все…" — успел подумать он и зажмурился в ожидании немедленной гибели. Прошла секунда, две. Он приоткрыл глаз и, в невероятной близости от себя, увидел здоровенную, словно паровоз «Кукушка», голову, от которой нестерпимо пекло жаром. Монстр мигнул желтым, кошачьим, глазом, протянул исполинскую пасть к говоровскому сапогу, совершенно по-собачьи втянул воздух. Помедлил…
