— Что значит, уберет? — удивился Кирыч, наморщив и без того морщинистый лоб.
— Ну, я имею в виду, задвинет подальше, разжалует, засунет куда-нибудь в секретари райкома в Свердловской области. А еще лучше, организует покушение. Хотя… Это уж совсем радикально. Но, пожалуй, единственно верный шаг.
Димка вновь наполнил опустошенные стаканы.
— Нет-нет, ты что, спятил? — резко возразил майор. — Такими методами действуют только слаженные группы. А у нас с тобой ни одного сторонника! И вообще, все это весьма-весьма… Ну, сам подумай, причем тут Ельцин? Если Союз не развалится, то и у Ельцина не будет дороги.
Кирыч жадно отхлебнул пива и покачал головой.
— Ты вообще хорошо помнишь наше время? — вдруг спросил он. — Вот что ты помнишь? Что знаешь?
Его серые глаза пытливо уставились на Димку.
— Ну, школьница у вас была недавно с визитом, как там ее, Саманта Смит. Излюбленная тема политинформаций нашего детства. Как сейчас помню: по утрам в школе мы проводили политинформации. — Димка ненадолго закатил глаза. — И это очень даже романтическая история была. О том, как простая девочка из Америки написала главе СССР письмо: почему вы хотите ядерной войны? А он ответил и пригласил ее в гости. Кстати, через два года девочка погибнет в авиакатастрофе (Кирыч приподнял брови). Недавно я прочитал их переписку с Андроповым и чуть не прослезился, — Дима улыбнулся. — Ну, прочитал, когда готовился к нашей с тобой встрече. То есть еще у себя дома, через сеть. Ну, помнишь, я рассказывал, что у нас есть всемирная сеть.
— Да-да, помню-помню, — отмахнулся Кирыч. — Но не об этом тебе надо было читать! А о том, что творилось в верхах. Ты знаешь, что Андропов уже создал группу для разработки реформ? Что в эту группу входит Горбачев?
Кукарский помотал головой.
— А ты откуда знаешь?
— Долг службы, — сухо заметил майор и хлебнул из стакана. — Положение обязывает. Но дело не в этом. Ты понимаешь, я всю ночь изучал эту вашу историю, все обдумывал. И… — он наклонился вперед, голос его стих на полтона. — И меня мучает сомнение: а может, не к Горбачеву нам с тобой надо ехать. Нечего ему внушать, он все равно не сможет! Слишком бесхребетный. То есть, наивно ты ставишь вопрос, Дима! Тут все гораздо сложнее!
Кукарский округлил глаза:
— А к кому же тогда нам обращаться? На кого, по-твоему, надо сделать ставку? Подожди, я как-то об этом не подумал. Мне как-то в голову не пришло… Мне казалось, что стоит лишь кое-что поменять в стратегиях Горбача… Стоит лишь раскрыть ему карты, дать ему сценарий и, дело в шляпе.
— Я же тебе намекнул: будет только хуже! Уж поверь моему опыту и моему знанию расстановки нынешних сил, а теперь и моему знанию будущего.
— Ну, так и что же ты предлагаешь? — Димка нервно стукнул уже пустым стаканом по столу. — На кого, черт возьми, надо сделать ставку? Или ты сам толком не знаешь? Ведь все это очень серьезно! Мне сейчас кажется, что мы тут как боги за шахматной доской.
— Вот именно. Все это слишком серьезно. Меня до сих пор мучают сомнения. Замахнуться на такое!
— Думаешь, мне легко? — усмехнулся Дима.
— Короче говоря, мое предложение такое, — Кирыч тоже стукнул пустым стаканом. — Мы летим в Москву, но не к Горбачеву. (Тут он сделал паузу, посверлил глазами Димку и покосился на окно.) Мы едем на аудиенцию к Андропову. Это именно ему надо изложить, как сложилось будущее. Это именно он должен успеть до смерти сделать правильную расстановку сил, изложить свое политическое завещание. Чтобы Черненко вообще потом не ставили. А сразу поставили бы Романова или Рыжкова.
— Романова или Рыжкова? Романов, это тот, который много сделал в Ленинграде?
— Да-да. Конечно, со всеми ними лично я незнаком. Но… У нас тоже есть свои политинформации. И мы знаем, кто есть кто.
— Ладно, согласен, — глубоко вздохнул Димка. — Андропов рассудит. Узнав будущее, Андропов сам решит, как скорректировать сценарий. Вот только хорошо ли это будет: узнать ему о своей смерти?
— Думаешь, он не подозревает, что конец уже близок? — усмехнулся Кирыч. — Ты опять наивен. Мы лишь откроем ему тайну — сколько дней осталось. Понимая, что ты точно умрешь, ты ведь захочешь узнать, сколько дней еще есть в распоряжении?
— Ну да, наверно.
— Вот и я так думаю.
— Но разве может Андропов найти единственно верный путь? Он ведь диссидентов гнобил! Ведь это он Солженицына выдворил.
— А что, у вас сейчас любят Солженицына? — Кирыч с интересом посмотрел на собеседника и чересчур сморщил лоб.
Димка хмыкнул.
— Ты знаешь, в две тысячи тринадцатом его уже не читают. Никому не надо.
— Ну вот, за что боролись, на то и напоролись. На кой тогда он вообще нужен был? Он ведь говном поливал СССР.
— Ладно, пусть будет Андропов. Но только для оздоровления системы все равно нужна демократия.
— Да бред это, бред! Все эти диссиденты на хрен не нужны! — вдруг вскипятился майор. — Они развращают систему и дают лишь иллюзию свободы. Ну скажи мне, кого вы сейчас читаете? Хоть кого-то помните, кроме Солженицына?
Димка махнул рукой.
— Да никого. Мы сейчас вообще книг не читаем.
— То есть как это? — искренне удивился Игорь.
— А вот так. Понимаешь, сеть там международная… компьютерная. Всякие игры, мобильные телефоны — все это сделало чтение ненужным.
— Да как может такой суррогат заменить книги?
— А вот так. Я тоже думаю, что не в гаджетах дело. Ну, то есть в этих устройствах. Просто народ поглупел. Нет ни во что веры. Нет идеи. Отсюда и нет ни к чему любви.
Кирыч вздохнул.
— Вот именно, демократия развратила. Если бы взять самое лучшее от вас и от нас… Ладно-ладно. Мы все исправим. Полетим в столицу и… Дай мне только время. Мне нужно два дня, чтобы договориться, чтобы пробить эту встречу через свои каналы. А ты можешь пока пожить здесь. Впрочем, если хочешь, можешь пока вернуться туда, к себе… Только не пропадай!
И Кирыч так странно посмотрел на Димку, совсем как человек, а не сотрудник КГБ.
Какое-то время они еще посидели на кухне, но бурных бесед уже не вели…
Май 2013 года, Коля и шаман
— …Впрочем, хватит тут базар разводить. Выбирай, Николай, как умирать будешь? Хочешь, тебя найдут повесившимся? А хочешь, обнаружат наглотавшимся таблеток?
— Дай-ка подумаю с минуту, — не теряя самообладания, сказал Коля в расчете потянуть время.
— Ни секунды. Выбирай прямо сейчас, — шаман Илко угрожающе склонился над Колей.
И тогда Герасименко понял, что сейчас или никогда.
Сейчас или никогда — надо спасать свою шкуру.
