После того, как Александрович покинул квартиру Мережковских, мы вернулись к обществу. Спорили долго, расходились затемно. И нет ничего необычного в том, что я вызвался проводить Нину. Зимний вечер был на удивление тих. Редкие снежинки почти вертикально опускались с темного неба, чуть кружились в желтом свете фонарей, стелились под ноги прохожим. Не разрываемый злым балтийским ветром сумрак сглаживал острые углы квадратов и треугольников, из которых состоял город, отчего тот казался округленным и каким-то очень домашним. Мы вышли на угол Литейного, и я изготовился ловить извозчика, но Нина меня придержала.
- Вы разве спешите?
- Собственно, нет, - я был слегка растерян этим вопросом.
- Тогда пойдем пешком? Грешно манкировать такой погодой.
Мы свернули налево, дошли до Невы и по Французской набережной пошли в сторону Зимнего дворца. Прачечный мост перевел нас через Фонтанку и вывел к ажурной решетке Летнего сада. Мы не спеша прошли вдоль сотен металлических копий, за которыми, едва прикрывшись голыми ветвями, коротали зиму липы, дубы и вязы. За Лебяжьей канавкой мы свернули к Троицкому мосту. Дальше наш путь лежал на Петроградскую сторону. Там между Каменноостровским проспектом и Большой Пушкарской улицей затерялся во дворах обычный Петроградский дом, где в небольшой квартире проживала Нина. На мосту мы оказались совсем одни. Внизу спала под ледяным одеялом Нева, впереди и слева черной меткой на белом снегу темнели бастионы Петропавловской крепости.
К Нининому дому мы подошли уже в начале следующих суток. И стоит ли винить меня за то, что я принял приглашение подняться в квартиру? Был чай на кухне и белая простынь на диване в гостиной. Я уже почти уснул, когда дверь отворилась и на пороге в чем-то немыслимо воздушном возникла Нина. Слабый свет, проникающий в гостиную из коридора, не позволял разглядеть детали, но основной замысел делал вполне очевидным. И с этим я был совершенно согласен: любовью надо заниматься в полумраке. Что и случилось в следующие полчаса.
Проснулся я уже в спальне. Любить друг друга на диване вполне приемлемо, а вот спать вдвоем крайне неудобно. Мы же категорически не хотели расставаться. Должен ли я был этим утром испытывать неловкость? Черт его знает! Нина сняла это вопрос с повестки дня самым кардинальным способом. Так что из постели мы выбрались где-то часам к десяти. Вот тут-то я и вспомнил об Ольге. Эта мысль вызвала во мне такое смятение, что его сразу же заметила Нина. Она легким движением наложила ладонь мне на губы не дав сорваться с них путаным словам.
- Молчи! Ничего объяснять не надо. У нас еще будет время подробно обо всем поговорить. А сейчас пей чай и беги по своим делам.
Извозчика я поймал сразу, как вышел на Каменноостровский.
ОЛЬГА
Я немного нервничала. И вовсе не Мишкиным отсутствием - должен же мужик когда-нибудь загулять? Просто мне уже скоро ехать на вокзал, и я прежде хотела убедиться, что с ним все в порядке. Убедилась! Ввалился в квартиру весь запыхавшийся. На лице раскаяние, как у кота Васьки только что оприходовавшего крынку со сметаной. Все как я и думала.
- Наш Дантон пошел по бабам? - это я уже вслух сказала, предвосхищая Мишкины объяснения.
На его лице отразилось: 'Как ты узнала?', но сказал он нечто иное:
- А почему, собственно, Дантон, а не Робеспьер или кто другой? Вождей у Великой французской революции было как грязи.
- А потому, что на Робеспьера ты, извини, не тянешь, а кроме него я помню только Дантона.
Пока Мишка думал, что на это сказать, я оставила слово за собой.
- То, что ты провел ночь с бабой - мало того, что это у тебя на морде написано, так, тому есть еще с десяток верных признаков. Но это уже наши маленькие женские секреты, посвящать в которые я тебя не намерена. Если коротко: никакой беды я в этом не вижу. В конце концов, ты всегда был кобелем, и вряд ли, сбросив десяток лет, стал кем-то иным. Другое дело, что твоя связь может иметь дурные последствия. И ладно, если только для твоего организма, а не для всего нашего дела.
- Нина не такая, - возразил Мишка.
- Спасибо, что познакомил, - усмехнулась я. - Ладно, потом расскажешь со всеми подробностями. И спрячь, пожалуйста, эту идиотскую ухмылку. Подобные пошлости только вам, мужикам, на ум идут. Я на вокзал, обед на кухне, пока.
Быстро чмокаю Мишку в щеку - а духи у нее ничего - и порхаю за дверь.
НИКОЛАЙ
В комнате, где проходило заседание Петроградского комитета РСДРП(б) было сильно накурено. Я тут еще и минуты не пробыл, - до этого момента меня держали в соседней комнате - а мне уже хочется на свежий воздух. Если окажусь среди власть имущих - обязательно пролоббирую закон о запрете курения в присутственных местах. Вглядываюсь в лица членов комитета. Лично, мне знаком только товарищ Матвей, но кое-кого я узнаю по фотографиям из различного рода литературы. Справа от председательствующего сидит Калинин в очках и с традиционной бородкой клинышком. Рядом с ним Молотов. А председательствует член Русского бюро ЦК РСДРП(б) Шляпников. Он-то и обращается ко мне:
- Мы тут с товарищами обсуждаем вопросы организации рабочих дружин. Вот хотим послушать вас, фронтовика.
Теперь главное не выглядеть чересчур умным.
- С кем воевать собираемся? - спрашиваю.
Переглядываются, улыбаются, весело им.
- А что, есть разница? - спрашивает Молотов.
- А как же, - стараюсь говорить авторитетно. - Ежели с армией - это одно, ежели с полицией да жандармами, опять - другое.
- А давайте представим, что с армией!
Это опять Шляпников сказал. Чувствую по настроению, что комитетчики меня всерьез не принимают, отдохнуть на мне решили. Ладно...
- Так этого я и представлять не хочу - побьют нас! - ешьте, не обляпайтесь.
- Вы что не верите в силу рабочего класса? - хмурится Калинин.
- Да тут не столько в вере дело, а в выучке и в вооружении. Против армии другая армия нужна, тут дружинами не обойтись. Но армию быстро не подготовишь. Проще тех, кто сейчас серые шинели носит, разагитировать.
Умыл я их. Улыбки с лиц посходили, начинают думать.
- Так, может, дружины совсем не нужны? - почти зло спрашивает Шляпников.
- Зачем? Против полиции и жандармов они в самый раз будут. Здание какое занять и под охрану взять, или митинг постеречь. Тут и тактика попроще, и вооружение полегче.
- Кстати, о вооружении, - голос Шляпникова подобрел. - На Путиловском вот-вот наладят выпуск ваших ружей, опытный образец уже готов. - И выкладывает на стол пистолет-пулемет.
