Столь ничтожного количества было явно недостаточно и, посетовав на собственную неосторожность, Беркутов принялся ждать. Пётр очнулся через несколько минут и, потирая ушибленный затылок, с опаской взглянул на связанного по рукам и ногам пациента.
— Я не нарочно. — Смущённо пробормотал Иван.
— Понимаю. — Ответил сотрудник института. — Хорошо хоть, ты пока не на свободе.
— Ну, ты тоже не так прост. — Усмехнулся Иван. — И уточнил. — Подкожная инъекци?
— Верно. — Подтвердил Пётр. — Я спиртного на дух не переношу. Вот завкафедрой и предложил, вкатить в шею с каждой стороны по кубику медицинского. Правда, жжётся, собака. Но, зато, так спокойнее.
— Слушай, развяжи, а? — Умоляюще попросил Беркутов. — Несмотря на случившееся, я не кто иной, как выпускник Владивостокской академии, лейтенант Беркутов.
— Это уж не нам решать. — Посерьёзнел Пётр. — Но, по крайней мере, я спрошу у Игоря Владимировича.
Он снял трубку с чёрного аппарата и, обрисовав ситуацию, вернулся к столу.
— Профессор надеется на твою выдержку. — Слегка дрожащим голосом сообщил Пётр.
— Если страшно, то не надо. — Великодушно разрешил Беркутов.
— Ещё как. — Не стал отпираться лаборант.
И Иван внезапно почувствовал уважение к стоявшему перед ним человеку.
— Ладно, неси второго. — Нет уж. — Пётр решительно поставил клетку и быстро расстегнул пряжку у левой руки. — Давай уж сам.
— Останешься? — Прищурился вампир.
— Нет, пожалуй. — Сделал шаг назад собеседник. — Верю, что ты вполне адекватен, но предпочитаю подождать снаружи.
Беркутов повременил, пока за молодым мужчиной закроется дверь, и ещё раз накрыл так и не очухавшихся животных ультразвуковой волной.
Начиналась жизнь в новом, не совсем эстетичном качестве и с этим надо было мирится. Иван всегда искренне верил, что основа всего — собственные поступки, а уж никак не судьба. И, разу уж что-то стрслось, то винить в этом в первую очередь нужно самого себя, а не искать причины на стороне. И потому, принял ситуацию, как должное.
Да, он — проиграл. Но, в то же время, не погиб в смертельной схватке, которая могла кончиться гораздо хуже. И это хорошо. А ещё лучше, что с ним по-прежнему продолжают считаться. Неизвестно, правда, кем продолжит дальнейшую службу. Во всяком случае, Беркутов очень надеялся, что не в роли подопытного кролика, похожего на тех, чьи маленькие обескровленные тельца валялись внизу.
"Что ж, будем считать, что миром всё ещё правят известные мне законы". — Рассудил Иван. — "И, раз уж не уничтожили там, у колодца, значит, в нём есть место даже таким уродам, как я".
Дверь скрипнула, и вновь появился Игорь Владимирович.
— Пётр, э-э… не будете ли вы так любезны.
— Не надо, я сам. — Покраснел Иван и, аккуратно прибрав остатки пиршества в клетку, отнёс её к порогу.
— Буду краток. — Хозяин приглашающим жестом указал на стоявший в углу лаборатории стол с несколькими стульями. — Вам, имеющему великолепную подготовку, не нужно объяснять, кто такие гемоглобинозависимые. Равно как и то, какую угрозу для государства представляет экспансия с той стороны.
Уверенный тон и властный блеск глаз навели Ивана на весьма интересное предположение и, немного посомневавшись, он всё же захотел её озвучить, дабы в будущем не попасть в неловкую ситуацию.
— В каком вы звании, Игорь Владимирович? — Осторожно перебил он.
— Полковник. — Машинально ответил профессор и засмеялся. — А что, заметно?
— Ну, как понимаю, беседы такого уровня не входят в компетенцию учёных. — Не стал юлить Беркутов.
— Правильно мыслишь, лейтенант. — В тоне вышестоящего офицера прорезались грубоватые армейские нотки. — Но, к делу это относится в последнюю очередь.
— Меня не разжаловали? — Робко предположил изменённый.
— А смысл? — Полковник высоко поднял брови. — Если бы по вашему вопросу было принято отрицательное решение, мы бы не разговаривали.
— А?.. — Иван на миг стушевался.
— Часто. — Жёстко отрубил Игорь Владимирович. — Я бы даже сказал, гораздо больше допустимого предела.
— И что с ними происходит?
— Ты не красна девица, Беркутов. — Сверкнул очами старший по званию. — И должен понимать, что на войне, как на войне. Истинный человек — тот, кто доподлинно знает, как не надо поступать в той или иной ситуации. Скажу больше — тот, кто до последнего сопротивляется, казалось бы, безвыходным обстоятельствам, заставляющим сделать то-то и то-то. Он откажется от более лёгкого пути, даже зная, что поступок приведёт к ужасным последствиям. Как для него лично, так и, возможно, для тех, кто ему дорог. Именно в этом и состоит героизм. Ответ "нет" внешним факторам и спокойное принятие результатов сделанного выбора. Он может никогда не совершить подвига, и почти все время остаётся незамеченным Историей. Его имя не отложится в памяти, но для настоящего мужчины это и не важно. Он не стремятся к величию. Главное — во внутренней сути. Выражающейся в том, что его невозможно заставить превратиться в то, чем он никогда не был.
— Именно поэтому я жив? — Шёпотом поинтересовался Беркутов.
— Можно сказать и так. — Собеседник посмотрел куда-то в сторону. — Во всяком случае, с беглым зеком или контрактником первогодком я бы не церемонился.
— И?.. Что я теперь буду делать?
— Думаю, после сдачи психологических тестов, отправишься назад в район границы. Таким как ты лучше находиться под воздействием радиации. Но для этого, ты сам должен выяснить, человек ты, или зверь.
— Человек. — Твёрдо ответил Беркутов.
— Это хорошо. — Игорь Владимирович протянул руку, предупредив. — Сильно не жми.
Обхватив широкую ладонь, Беркутов подивился хрупкости костей. За сотые доли секунды, он успел сосчитать пульс, по неуверенной хватке сделал вывод, что несколько дней назад профессор растянул связки и, осторожно стиснув пальцы, отпустил кисть нового знакомого.
— Что ж, отдыхай пока. — Профессор набрал номер и коротко бросил в трубку. — Проводите лейтенанта в жилой отсек для изменённых.
— Я под арестом? — Напрямую спросил Иван.
— Пока не получишь статус. — Не стал отрицать полковник. — И запомни, по ныне действующему законодательству, инициированные подлежат немедленному уничтожению. Так что, даже после того как выйдешь отсюда, вся твоя жизнь будет протекать в тридцатикилометровой полосе отчуждения. Правда, буде желание, на ту сторону сможешь ходить сколько угодно. Но на восток — ни ногой.
Вопреки опасениям, прохождение тестов не заняло много времени. Ивана несколько раз оставляли наедине с разного рода живностью, предупреждая, что это — табу. И, внимательно следили за реакцией. Как непосредственно, так и с помощью приборов. После нескольких подобных операций, убедившись, что он вполне адекватен и, даже не пройдя активации, вполне способен держать себя в руках, с ним провели последнюю беседу. И, выдав документы, из которых следовало, что он является сотрудником Куйбышевского Экспериментального Научно Исследовательского Института, занимающегося изучением состояния окружающей среды в районе сорокового меридиана, усадили в крытый фургон.
— По-другому нельзя? — Поморщился свежеиспеченный учёный.
— А вы как думаете? — Откликнулся Игорь Владимирович.
Иван лишь пожал плечами. С одной стороны, такие как он в Федерации вне закона. Но, даже внезапная инициация не мешал Беркутову чувствовать себя всё тем же русским офицером, десять дней назад получившим первое назначение и готовым отдать жизнь во имя безопасности родной страны.
— Вашим первым заданием будет Курт Ульрих. — Протянул полковник тощую папочку. — Судя по возникающей тут и там панике, он пробирается на запад. И в настоящий момент находится в пятидесяти километрах от заражённых территорий. Стоит ему попасть в радиоактивные области, и даже опытные охотники, вроде вашего прапорщика Казанцева окажутся бессильны что-нибудь сделать. Ну, а вы — лицо почти гражданское. К тому же, используя последние научные изыскания, можете находиться в зоне облучения практически неограниченное количество времени. Да. — Спохватился куратор. — Истребление мирного населения категорически запрещено. Стоит только вам хоть раз убить, и вы поставите себя в очень трудную ситуацию.
