в развалинах построек и домов, и были в защитной форме и черных куртках железнодорожников, часто попадались и гражданские — вороха неопрятно смятой одежды, совсем недавно бывшие живыми людьми, а также всюду были разбросаны люди разорванные на части, отдельно оторванные руки, ноги. С деревьев свисали обрывки одежды и человеческие внутренности. Многие строения были полуразбиты. Кое-где, прямо на земле валялись остатки какого-то снаряжения, встречались снарядные ящики, залитые кровью и уже припорошенные пылью снаряды. Меж трех разбитых пакгаузов, стоял совершенно целый на вид склад Зиновия Трофимовича, и именно оттуда вышел Гладченко.
— О-о-о-о!!! Товарищ инженер! Рад что вижу тебя живым!
— Взаимно товарищ подполковник.
— Можешь не докладывать — все знаю! — Он с довольной улыбкой прервал мою попытку сообщить о произошедших событиях. — Кстати, ты где застрял, бой полчаса как закончился?
— Похоже не все, Вам успели доложить, иначе, Вы бы знали, что кроме танков, один из моих экипажей уничтожил немецкий пикировщик!
— Ты ничего не путаешь инженер? Один «Юнкерс» в самом начале налета сбили зенитчики отходящие из Минска! Если бы не они, станцию расхерачили бы полностью. Только с авиабомбами на путях стоит ВОСЕМНАДЦАТЬ ВАГОНОВ!!!
— Сколько?
— Ты не ослышался — восемнадцать! Кстати, обломки самолета сбитого зенитчиками, вон там за станцией. — Он махнул рукой на юг, в сторону гребня, с которого наша ИСУшка начинала обстрел станции.
— А наш клиент, вернее то, что от него осталось гробанулось за Крыныцей, где лесок выходит к болоту — на север, северо-запад от станции…
— Выходит, два самолета приземлили?
— Выходит так, а откуда зенитчики взялись?
— Я же говорил с Минска. Я переговорил со старшим командиром, он рассказал, что сегодня по приказу командующего Западной зоной ПВО седьмая отдельная бригада, прикрывающая Минск начала передислокацию в район Борисова с задачей защитить город и сосредоточение наших войск от нападения воздушного противника. Они совершали марш по шоссе Минск-Москва как раз в тот момент, когда шел бой с немецкими танками. Две батареи 188-го ЗенАПа с ходу развернулись и вступили в бой. Получилось, что спасаясь от вашего огня, немецкие танки прятались за насыпь шоссе и попадали под огонь зениток! В этом бою отличился расчет первой батареи сержанта Заболотского, огнем своего орудия он уничтожил четыре танка. (Архив МО СССР, ф. 72, оп. 34961, д. 54, л. 444)
— А я думал, что это бронепоезд так шустро молотит.
— Мой бронепоезд бил по пехоте и немецкой батарее.
— Все равно отлично получилось. Я вот что подумал, пока тут с составами не разберемся, хорошо бы этих зенитчиков придержать. ПВО нам сейчас как воздух нужна!
— Уже инженер! Как старший по званию, в общем взял грех на душу.
— Хорошо бы, разбитые зенитки попробовать починить.
— Мы с тобой инженер одинаково думаем. Артмастера зенитчиков уже занялись ремонтом! Кстати это их орудия, так что, как говорится сам Бог велел! — Взглянув мне прямо в глаза, продолжил:
— Все это лирика, а проза жизни в том, что надо хотя бы на сутки задержать немцев, чтобы успеть вывести со станции эшелоны с имуществом. По станционной связи сообщили — со стороны Минска готовы к движению десятки эшелонов. Посланная мной разведка в сторону Минска сообщила, что в районе Слободы замечены мотоциклетные разъезды немцев. Говоря это, он достал из своей полевой сумки пухлую склейку карт и разложил ее на пышущем жаром МТО танка.
— Вот тут… — он стучит пальцем по плотной бумаге. — Слобода, где видели немецкую разведку, расположена между двух дорог — шоссейной и железной. Планировка правильная, практически квадрат, северной стороной примыкает к новому шоссе. Рядом, с запада, между Слободой и Третьим Калиновским поселком господствующая высота 224,0. Во время стычки, захваченный нами пленный показал, что их подразделение якобы заблудилось в районе населенного пункта Рудня. — Быстро найдя на карте его название, ткнул в него пальцем.
— Встреченный нами перед боем, на дороге танкист, как-раз из Рудни, это лейтенант Шохер…
— Это который вместе со старшим лейтенантом Мандркиным, на БТ?
— Да, только наоборот. Мандрыкин встретил нас во время рекогносцировки, а потом мы встретили Шохера на БТ, как раз на дороге из Рудни.
Но похоже моих слов Гладченко не услышал, будучи на своей волне. Он продолжал:
— А может и не заблудились, а побоялись выходить на длинную и открытую дамбу, которая тянется с запада на восток к деревне Высокое, и командир танкового полка повернул на Рудомейку, там он переправился через одноименную ручку, и дальше пошел мимо Задомли, урочища Черный лес и его подразделения вышли к Слободе. Сильно немчик жаловался, что дороги у нас ужасные, так это им чай не Европа, пора привыкать к суровым реалиям жизни.
— Товарищ подполковник!
— Что?
— Я говорю что встреченный нами на дороге из Рудни лейтенант Шохер доложил,что еще вчера утром его рота вела бой, как раз на этой дамбе. Возможно именно этих немцев, мы с вами и выбили недавно отсюда.
— Что дальше? — Явно проявляя нетерпение, спросил подполковник.
— Выйдя у Слободы на современную автомагистраль сильно обрадовались, отбили телеграмму в полк и рванули как белые люди в Смолевичи…
— Что так и сказал?
— Не понял?…
— Про белых людей?
— Да-а-а…
— Ты смотри…
— Я вот что думаю… По шоссе они вряд ли попрут, по зубам они получили крепко. В районе Малого Залужья небольшой заслон есть. Если есть хотя бы рота с батареей ПТО — обязательно перекрыть дамбу у Высокого. Вот с этой опушки. — Я очертил ногтем удобную позицию.
— Рота найдется, а с батареей сложнее.
— Откуда дровишки?
— Лейтенанты-танкисты организовали сборный пункт. По последним данным людей собрали под батальон, а вот «сорокопяток» всего одна.
— И то хлеб.
С места где мы находились, было хорошо видно как по одному, по двое, а то и небольшими группами бредут красноармейцы и командиры — вот из них, мы и набирали себе пехотное прикрытие. Под чутким руководством старлея Мандрыкина. Только надо найти возможность прислать ему питание, медицину, боеприпасы и хотя бы полтора десятка лопат! Вот уж стратегическое оружие как оказалось! Еще хорошо, что на технике было некоторое количество шанцевого инструмента, а так хоть касками землю рой — мало у кого из отступающих были с собой малые лопатки.
Пехотного прикрытия мало! Что такое сборный батальон против танковой дивизии? Но ничего,
