дня он считал свою жизнь скучной и лишенной приключений, то за последние часы приключения свалились на него сами, словно огромный снежный ком на голову. И он, как врач, окунулся прямо в гущу событий, когда на борту роскошной яхты смешались вмести сразу три эпохи. Он, разумеется, читал что-то из фантастики, кажется Уэллса, про машину времени. Вот только подобный жанр с нереальными допущениями Ефремов не особенно любил, считая литературу подобного рода низкопробной.
Как врач, Дмитрий верил только в науку, а наука пока не открыла никаких возможностей перемещения между разными временами. Хотя, с другой стороны, природа самого времени, как явления, тоже описывалась наукой очень невнятно. В учебниках физики говорилось, что время — это величина постоянная, одна из основных физических величин, которой определяется движением небесных тел. Некое четвертое измерение. Но, Эйнштейн, например, утверждал, что время может течь по-разному в разных системах отсчета. А раз исчерпывающего объяснения природы времени у науки пока нет, то и возможно, теоретически, существование некоего природного явления, неизвестного науке, которое может объекты с разным временем взять и перемешать. Во всяком случае, так для себя объяснил случившееся молодой врач.
Поставленный перед фактом смешения разных времен в виде не чего-нибудь гипотетического, а самых настоящих раненых людей, которых нужно было срочно лечить, Ефремов даже не думал поначалу о последствиях, которые такая встреча времен сулила. Его разум больше всего занимало то, что к 2023-му году его родная медицинская наука шагнула далеко вперед, хотя те знания, которыми обладал он сам, все еще являлись во многом базовыми. Разумеется, на эту базу наросло за десятилетия много разных надстроек, что и демонстрировали ему коллеги из будущего Валентин Квасницкий и Тамара Петренко. Да и простые медсестры Вика и Оля обладали медицинскими познаниями не меньшими, а то и большими, чем Ефремов. И все они знали и умели использовать богатейшую номенклатуру лекарственных препаратов, о которых он сам даже не имел представления. А еще их одноразовые медицинские принадлежности казались невероятно удобными. Никакого кипячения, никакой стерилизации. Сделал укол, выбросил шприц из прозрачной пластмассы и взял новый. Удобно, что и говорить! Вот только расход шприцев и систем для капельниц у них слишком большой, неэкономичный. «Сколько же денег выбрасывается на ветер! Впрочем, здоровье людей и удобство работы врачей, важнее стоимости», — рассуждал Дмитрий.
В операционной, заранее оборудованной на «Богине» по последнему слову техники 2023-го года, на случай, если кому-то из богатых пассажиров внезапно потребуется срочная операция, обнаружились удивительные медицинские приборы и аппараты. Вот только практическая хирургия все равно требовала точности ручного труда хирурга. И тут Ефремов оказался на высоте. Оперируя раненых вместе с профессором Квасницким, он быстро заметил, что у кардиолога дрожат руки, отчего пожилой хирург, при всем своем богатейшем практическом опыте и огромных теоретических знаниях, делает ошибку за ошибкой. А у Ефремова руки не дрожали. И, хоть он не знал многое из того, что знал Квасницкий, но оперировал лучше. И Квасницкий, быстро поняв это и признав хирургический талант Дмитрия, начал подсказывать молодому коллеге все, что знал и умел сам. Было ему теперь, кому передать опыт. А Ефремов, делая операции, по ходу их, обучался методам хирургии двадцать первого века.
Оба хирурга быстро нашли общий язык между собой, потому что их обоих, в первую очередь, интересовала медицина и конкретная помощь раненым в сложившихся условиях, а все остальное казалось им в тот момент не таким уж и существенным. Даже то, что к двадцать первому веку не коммунизм построили, а восстановили капитализм, Ефремова почему-то не особенно удивляло. Квасницкий тоже не сильно удивлялся появлению людей прямиком из Советского Союза. Ведь его собственная молодость прошла именно в той большой многонациональной стране.
Оперировать вместе им пришлось всю ночь. К счастью, как только заработали машины «Богини», качка почти совсем перестала чувствоваться, словно бы они уже находились на суше, а медсестры помогали врачам четко и быстро. И только на рассвете, прооперировав всех тяжелораненых, Ефремов, совершенно лишенный сил, но с чувством выполненного долга, заснул на мягком диване в кабинете косметологии. А Тамара Петренко заботливо укрыла его пледом.
Давно наступила ночь, но Яков Соловьев не мог позволить себе пойти спать, потому что выяснить предстояло еще очень много вопросов. Для вскрытия сейфа, находящегося в каюте Дворжецкого, понадобилось вызвать с эсминца сварщика с газовым резаком. Вот только внутри не оказалось ничего особенно интересного. Стальной ящик просто был битком набит деньгами. Те самые розовые купюры с номиналом по пять тысяч, которые сунул Соловьеву доктор Ефремов, еще когда особист только ступил на борт яхты, составляли лишь малую часть. А основное содержание сейфа состояло из зеленых стодолларовых банкнот выпуска начала двадцать первого века. Лежали там еще и акции каких-то американских кампаний, тоже с датами из будущего.
Адвокат Розенфельд настоял, чтобы его допустили, хотя бы, присутствовать при обыске, раз уж к арестованному клиенту пока ограничили доступ. И Соловьев пошел на некоторые уступки юристу, не желая пока раздувать скандал. Просто Яков Ефимович не был до конца уверен, в какое же именно время их все-таки занесло. А что, если их забросило, например, в тот самый 2023 год, откуда приплыла эта самая яхта? Тогда они окажутся в очень скверном положении. И он отдавал себе отчет, что появиться на одиноком советском эсминце посреди всего капиталистического мира будущего, наверняка, не слишком приятно.
Но, могло, конечно, быть и совсем по-другому, если единственно верным окажется время, из которого выплыли пираты. Тогда всех ждет дикость окружающего мира эпохи великих географических открытий, еще недостаточно цивилизованного, не слишком развитого и очень опасного. Хотя, там шансов уцелеть, наверное, у них имелось даже больше, чем в будущем. Ведь ни пираты, ни регулярные военные флоты государств того времени не смогут противостоять вооружению советского эсминца. Да и мир в те времена еще не поделен окончательно между державами. Так что можно и свое собственное государство создать. Вот только придется тогда весь остаток жизни провести на войне против всех. Да и где брать ресурсы? Вот закончатся снаряды для артиллерии эсминца и исчерпается ресурс его механизмов, и что потом? Тоже перспектива довольно мрачная.
В конце концов, Соловьев решил пока не забивать себе голову тем, что еще не подтверждено фактами. Куда они все попали вскоре обнаружится, так или иначе. И зачем же заранее волноваться? Раз все это определено самой природой, то и изменить ничего нельзя. И будет именно то, что будет. С этими мыслями фаталиста Соловьев вместе с Розенфельдом и в присутствии двух понятых из советских матросов приступил к подсчету буржуйских бумажных денег, отпечатанных в будущем.
* * *
Оскорбленная
