Ознакомительная версия.
Противовес тем временем поднялся на максимальную высоту. Обслуга зафиксировала покачивающийся груз. Процесс заряжания метательного орудия тоже занял немало времени. Пленные поляки подкатили каменный снаряд под опорные стойки требюше и обволокли глыбу сетчатой пращой. Один ремень этой сетки был прочно прикреплен к «журавлю», другой же держался на честном слове за небольшой крюк на самом конце рычага. При выстреле, должно быть… Было так, как и должно быть. Снова — команда. Снова раздвинуты щиты. И снова ударили пороки. Только на сей раз к общему залпу присоединился журавлеобразный фаранг. Сила тяжести, используемая им, оказалась пострашнее силы скрученных и натянутых жгутов баллист и катапульт. Противовес требюше с глухим стуком рухнул вниз, а конец длинного упругого рычага взметнулся к ночному небу.
Праща взлетела еще выше, придав каменному ядру дополнительное ускорение. Ременная петля соскочила с крюка, сетчатый карман хлестнул по дереву. А выброшенная глыба ударила в вроцлавскую стену. Туда, где уже отчетливо выделялись отметины предыдущих ударов.
Бурцев понял, почему Освальд с таким уважением отзывался об этой камнеметной махине. От столкновения огромного снаряда со стеной, казалось, вздрогнула вся крепость. Полетели щепки и осколки битого камня. По стене прошла трещина, а сверху, не удержавшись, упал кто-то из защитников Вроцлава. Послышались вопли обожженных людей — на них из чанов выплеснулся кипящий вар.
Тяжелые щиты на колесах сдвинулись, вокруг стенобитных машин вновь засуетилась обслуга. Упавший противовес пращи-журавля начал медленно подниматься вверх.
Если обстрел будет продолжаться, то к утру этот «журавль» проделает во внешних укреплениях города изрядную брешь. Менее мощные пороки посбивают с ближайших стен и башен защитные зубцы и навесы. Ко времени решающего штурма вроцлавцам негде будет укрыться от стрел кочевников и горшков с жигательной смесью. Ну а тараны легко расширят пролом.
Польский город обречен. Только внутренняя цитадель еще сможет продержаться некоторое время, хотя сможет ли? Если осаждающие подтащат и к воротам Вроцлавского кремля свои стенобитные орудия, если поставят напротив городского замка требюше…
— Хорошо, — послышался голос Освальда.
— Что хорошо? — не понял Бурцев.
— Хорошо, что мы вышли именно сюда, Вацлав. Тут есть, кого умыкнуть. Видишь всадника возле костра? Который командует всеми этими пороками и кого прикрывают щитами татарские дружинники?
Бурцев пригляделся. Сначала он увидел у кос лишь знакомого уже сухонького желтолицего старика в длинных одеждах — тот осторожно подпали фитиль очередного горшка с горючей смесью. Страная, кстати, посудина — небольшой и невзрачный железный шар, усеянный шипами. Но в стороне за манипуляциями поджигателя действительно наблюдала группа всадников. И среди них…
Ага! Так вот чья луженая глотка отдает здесь приказы! По блеснувшей в свете огня серебряной пластине на груди военачальника и лисьему хвосту на шлеме Бурцев узнал в гордом наезднике, окруженном панцирными конниками, татаро-монгольского «князя», что вез пороки по тракту.
— Важная персона, — хищно прищурился Освальд. — Эх, удалось бы его полонить… Если Аглайду перехватили язычники, такой знатный воевода должен знать об этом. Да и обменять на княжну его можно. Вишь, какие поклоны отвешивает ему тот — с огненным железным кувшином…
Старичок в самом деле низко поклонился всаднику с серебряной пластиной на груди. Тот кивнул в ответ, что-то рявкнул. Вновь раздвинулись тяжелые щиты-мантлеты, телохранители сгрудились вокруг господина, а старичок быстро и аккуратно вложил свой разгорающийся снаряд в оттянутую к земле «ложку» ближайшей катапульты.
На этот раз залпа как такового не было. Ни требюше, груз которого только-только начал подниматься вверх, ни остальные пороки не сделали ни единого выстрела. Только желтолицый человечек ждал чего-то возле заряженной катапульты, не отводя взгляда от шипастого горшка с разгоравшимся фитилем. Потом дедок не по годам резво выбил деревянной колотушкой фиксатор стенобитного орудия. Катапульта выстрелила. Навстречу вроцлавским стрелам полетел один-единственный снаряд.
Крики и несмолкаемый бой барабанов заглушил… взрыв. Огненный фейерверк озарил ночное небо краткой и необычайно яркой вспышкой — шипастый шар рванул точно над крепостной стеной. Рванул хорошенько: сбитые осколками защитники горохом посыпались вниз.
Василий ошарашенно взирал на рассеивающееся облачко дыма. Бомба?! Настоящая пороховая бомба!
Вопли боли и ужаса донеслись со стен, из-под стен, даже с дальних башен, до которых вряд ли долетел хотя бы один смертоносный осколок.
В городе началась паника. Да и бойцы Освальда утратили прежнюю решимость.
— Магия! — просипел добжинец.
Краковские дружинники истово крестились, Янек что-то тихонько бормотал на латыни. Даже Збыслав с Дядькой Адамом заметно сникли.
А на стенах Вроцлава творился полный бедлам. Шлемы защитников, до сих пор в изобилии мелькавшие среди разбитых каменных зубцов, стали пропадать один за другим. Из бойниц исчезали самострелы, лучники покидали позиции. Пылающие деревяные перекрытия, скаты крыш и переходные галереи укреплений никто теперь даже не пытался тушить. Горящие дома — тоже. Наоборот, в городе разгорали новые пожары. Запылали целые улицы и кварталы. Защитники, спешно покидавшие расшатанные стен внешних укреплений, при отступлении жгли то, что еще уцелело, в надежде прикрыть огнем свой отход городской цитадели.
Внешняя стена опустела. Осаждающие поняли это быстро. Монотонный гром боевых барабанов сменился частой дробью. Торжествующие крики слились в единый боевой клич. А у Бурцева отвисла челюсть — степняки огласили ночь хорошо знакомым «ура-а-а» По команде всадника с серебряной пластиной на груди и лисьим хвостом на шлеме обстрел брошенных укреплений прекратился. Лучники перестали терзать тетивы. Сдвинулись в сторону утыканны вроцлавскими стрелами деревянные щиты-мантлеты. И в образовавшийся проем хлынула вопящая толпа.
Через полузасыпанный ров были перекинуты легкие штурмовые лестницы. Вскоре они уже стояли, прислоненные к стенам, и вверх — на разбитые порокамими укрепления — карабкались татарские воины. Корабкались, не встречая ни малейшего сопротивления. Бурцев видел, как распахнулись ближайшие ворота крепости, как опустился подъемный мост, как с гиканьем и свистом устремилась к привратным башням застоявшаяся конница. Пространство возле стенобитных машин опустело. Кроме пленных, которыв посчастливилось пережить этот штурм, десятка легковооруженных надсмотрщиков с луками и плетьми небольшого отряда конных панцирников во главе с хвостошлемым военачальником да желтолицего старика на «батарее» не осталось никого. Вряд ли когда-нибудь представится более подходящий случай захватить языка.
Ознакомительная версия.
