Вообще-то таких претендентов было много, но французы, к примеру, давно согласились на третье место в борьбе за колониальные рынки и были жестко настроены на противостояние с Германией, поэтому и не думали расплеваться с англичанами, предпочитая в конфликтных ситуациях отрабатывать назад, как случилось во время Фашодского кризиса. А все остальные уступали двум лидерам слишком сильно, и им было проще либо «лечь» под англичан и довольствоваться тем, что имеют, либо поддержать Германию в надежде урвать себе чего-нито в будущем.
Мы же не относились ни к первой, ни ко второй группе. У нас было достаточно территорий, схожих по функциям с английскими колониями, но расположенных вплотную к нашим границам и имевших с нашим государством транспортную связь, которая по качеству на порядок превосходила их связь с остальными странами. То есть на этих территориях с нами не мог конкурировать никто, потому что мы обладали возможностью доставлять туда товары и услуги по ценам в разы ниже, чем другие государства. Просто потому, что у этих территорий не было выходов к Мировому океану, зато к ним уже были проложены наши железные дороги. И продолжали прокладываться. Кроме КВЖД, мы почти дотянули ветку от Верхнеудинска до Урги, столицы Внешней Монголии, и собирались продолжить ее до Хух-Хото, главного города Внутренней Монголии. Еще одну железнодорожную линию прокладывали от Верного, как здесь называлась Алма-Ата, к Урумчи, столице Восточного Туркестана. И после ввода их в эксплуатацию мы получали в свое полное распоряжение такие земли, что никаких заморских колоний нам и даром не надо было.
Нет, в Катанге управляющие Николая развернулись неплохо, но более в Африке мы ни на что не претендовали. Между тем как немцы, наоборот, претендовали на многое, даже в английских колониях активно конкурируя с британским капиталом и промышленностью. Не говоря уж о том, что Вильгельм II громогласно заявлял, что Германию колониями сильно обделили и что столь мощное государство имеет право требовать пересмотра распределения колоний «более справедливо». Эти заявления англичан весьма нервировали, поскольку немцы превосходили их по мобилизационным возможностям в сухопутной армии почти в четыре раза, а по флоту активно догоняли. То есть Великобритания почувствовала, что на горизонте замаячила жопа. А поскольку за четыре года, прошедших с окончания Русско-японской войны, после которой началось наше с англичанами сближение, мы показали себя вполне адекватными партнерами, они после некоторого колебания определились наконец, кого из конкурентов следует мочить первым, и прибыли в Санкт-Петербург склонять Россию к заключению полноценного союзного договора…
— А как там дела с восьмидюймовыми батареями, деньги перевели? — поинтересовался Старжевский.
Он приехал на полигон две недели назад и слегка оторвался от заводских проблем, главной из которых являлась задержка с оплатой за уже отгруженные трехорудийные башни с восьмидюймовыми орудиями для тех же береговых батарей. Трехорудийная башня для них была разработана первой, поскольку сами орудия, прицелы и механизмы наводки, а также системы ускорения заряжания для них уже были отработаны. Броневые плиты необходимой толщины тоже производились давно. Так что особенных сложностей типа тех, с которыми мы столкнулись при разработке четырнадцатидюймовых установок, здесь не возникло. Конечно, кое-какие усовершенствования по сравнению с ранее выпускавшимися образцами были. Так, длину ствола у орудий увеличили на три с половиной калибра, и сам ствол стал лейнированным. Длину, кстати, хотели увеличить на пять, но не получилось — резко падала его живучесть. Либо необходимо было использовать другие стали и более сложные технологии обработки лейнера, что резко, почти в два с половиной раза повышало себестоимость ствола. Поэтому ограничились тремя с половиной калибрами.
Но в общем и целом со всеми доработками справились за полгода. И потому восьмидюймовые башни уже были поставлены на поток, вследствие чего сейчас производство комплектов трехорудийных восьмидюймовых башен со всем оборудованием и механизацией достигло уровня одна башня в неделю. Сам производственный цикл занимал, естественно, гораздо больше времени, но поскольку в производстве находилось одновременно несколько башен на разных этапах изготовления, каждую неделю мы отгружали по одной новой. В принципе можно было бы и ускориться, но тогда пришлось бы наращивать темпы подготовки площадок для батарей и заливки бетонных казематов под башни, а эти темпы были выбраны после долгих расчетов параметров стоимость/эффективность. То есть исполнение программы перевооружения заданным темпом (а конкретно — с данным количеством рабочих бригад, с определенной частотой закупок строительных материалов, с заложенным в программу временем поставок артиллерии и дополнительного оборудования) обеспечивало ее завершение в оптимальные сроки и с минимальными затратами. Если быстрее или медленнее — общие цифры расходов только возрастали… Кабы еще казначейство платило вовремя…
— Переводят помаленьку, — отозвался я и пояснил: — Задолженность сократилась, но полностью еще не погашена. Ну да вернусь в Санкт-Петербург — накручу хвосты.
Вообще-то вся программа перевооружения и развития береговой артиллерии, предусматривающая строительство ста тридцати новых береговых батарей (все башенного типа), двадцать пять из которых, как я уже упоминал, будут четырнадцатидюймовыми, сорок — восьмидюймовыми, а остальные вооружены новыми стотридцатимиллиметровыми скорострелками, призванными заменить одновременно и стодвадцатимиллиметровые и шестидюймовые пушки Канэ, должна была обойтись нам в двести пятьдесят миллионов рублей. Что было сравнимо с бюджетом полноценной десятилетней кораблестроительной программы…
Конечно, не все эти деньги шли на сооружение новых батарей — около четверти отнимала коренная реконструкция старых (некоторые из них оставались в системе береговой обороны, в основном вооруженные относительно новыми скорострелками Канэ), а также строительство новых казарм, укрепленных снарядных погребов, подъездных путей и прочего. Древние же орудия с дальностью стрельбы три-пять миль и скорострельностью один выстрел в три-четыре минуты, разрабатывавшиеся аж с середины XIX века и к настоящему моменту составлявшие большую часть русской береговой артиллерии, предполагалось снять с вооружения и передать в артиллерийский резерв, заодно избавив береговую артиллерию от дикой чересполосицы систем и калибров,[27] противодесантные батареи переоснастить стандартными полевыми восьмидесятисемимиллиметровыми пушками и стосемимиллиметровыми гаубицами, однотипными с теми, что состояли на вооружении русской армии. А само противодесантное прикрытие возлагалось на морскую пехоту, которая к 1912 году, когда должна завершиться программа, будет насчитывать четыре бригады и двенадцать полков. Бригады дислоцировались по одной в каждой главной военно-морской базе, то есть в Севастополе, Кронштадте и Мозампо, и еще одна — в Гельсингфорсе. После начала политики русификации Финляндии[28] на территории княжества было неспокойно, и потому в Гельсингфорсе также решили разворачивать бригаду. Из полков — восемь на Балтике: по одному в Ревеле, Пернове, Риге и Либаве и по одному, но уже побатальонно и поротно на каждой из запланированных минно-артиллерийских позиций — Главной, Флангово-шхерной, Або-Аландской и Моонзундской. Им предстояло в случае войны составить основу обороны, наращивать которую планировалось уже за счет наполнения укрепрайонов войсками, разворачиваемыми по мобилизации. На Черном море один полк разворачивался в Одессе, второй — в Керчи. А на Дальнем Востоке они уже имелись — один во Владивостоке и второй в Порт-Артуре.
